Павел Амнуэль - Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

– Мог разыграть? – поинтересовался я.

– Нет, – отрезал Сингер. – Я с ним говорил больше часа. Он не актер.

– Хорошо, – сказал я. – Будем исходить из предположения, что Хузман не убивал Левингера. Второе: деньги во время вечеринки все еще находились в доме Левингеров. Мог ли кто-нибудь из гостей их обнаружить? Например, тот же Хузман? Увидел странные чемоданы, открыл…

– Чепуха. Денег в доме не было и быть не могло. Полиция все перерыла, никаких чемоданов с деньгами, иначе я бы знал.

Уверенность Сингера показалась мне, честно говоря, немного преувеличенной. Обнаружив чемоданы, Хутиэли мог постараться скрыть этот факт в интересах следствия.

– В таком случае рабочая версия такова, – сказал я. – Сара и Михаэль не желают делиться выигрышем с Хузманом и разыгрывают перед ним спектакль с похищением. Удрученный Хузман обращается ко мне. Левингер устраивает торжество по случаю выигрыша, и его убивают, имитируя пищевое отравление. Деньги в доме не обнаружены. Полиция непременно заинтересуется этим обстоятельством, Хутиэли вытрясет из Сары, где она с Михаэлем держали деньги, поскольку инспектор ведь тоже будет предполагать, что именно деньги стали причиной убийства. О пресловутом похищении, как и том, что половина выигрыша принадлежала Хузману, Хутиэли пока ничего не знает. Я не берусь проследить за ходом мысли инспектора, но не буду удивлен, если после похорон Михаэля он задержит Сару по подозрению в убийстве собственного супруга. По сути, ведь только она выиграла от его смерти. И именно она, будучи хозяйкой дома, могла отравить что угодно. И – кстати – перепрятать чемоданы. Я логично рассуждаю?

– Вполне. Гостей ты уже сбросил со счетов?

– По-моему, ты тоже. Никто из них не знал, что Левингеры получили деньги наличными. Никто из них ничего не выигрывал в случае смерти Михаэля. Отравить салат мог, видимо, любой, в том числе и кто-то из гостей – достаточно было улучить момент, остаться в кухне одному, высыпать в посуду с салатом этой дряни и перемешать. Дело десяти секунд.

– Опасно, могли увидеть.

– Могли, но кто-то же сделал это… Но чего не мог сделать никто: это отравить смертельной дозой яда именно ту порцию салата, которая оказалась в тарелке Михаэля.

– Почему – никто?

– Потому, что, я полагаю, Михаэль сам положил порцию салата в свою тарелку. И съел.

– Порцию могла положить в тарелку мужа Сара, этот вариант ты исключаешь?

– Нет. Могла, конечно. Или другая женщина, сидевшая за столом рядом с Михаэлем.

– Тебе известно, в каком порядке сидели гости?

Сингер хмыкнул и начал было листать свой блокнот, но вспомнил, видимо, что там нет соответствующего значка.

– Ты слишком многого хочешь, Цви, – сказал он. – Если ты полагаешь, что нам нужно заниматься расследованием убийства Левингера, я, конечно, соберу показания… Но, во-первых, Хутиэли будет очень недоволен…

– Не впервые, – вставил я.

– А во-вторых, уверен ли ты, что расследование убийства поможет нам обнаружить деньги?

– Ты полагаешь, что убийство с деньгами не связано?

– Безусловно, связано, хотя я и не понимаю – каким образом.

– Значит, придется заняться. И еще, Арье… Сумма достаточно велика… В связи с изменившимися обстоятельствами, я не возьмусь за дело о смерти Михаэля, если не будет письменного договора с Хузманом. Буду тебе благодарен, если ты приведешь Хузмана в мой офис часам, скажем, к четырем.

– Хорошо, – сказал Сингер, вставая. – Приступать к работе или подождать, когда ты подпишешь с Хузманом договор?

– Приступай. Если дело сорвется, этот день я тебе оплачу.

– Сто шекелей в час, – потребовал Сингер.

– В прошлый раз было девяносто, – сказал я, изображая возмущение. Сингер стоил больше, и мы оба это знали.

– Инфляция, – с прискорбием сообщил Сингер. – Ты видел индекс за апрель?

– Видел… Хорошо, я жду вас обоих в четыре.

* * *

Конечно, сумма была достаточно велика для того, чтобы приложить старания. Проблема же заключалось в том, что у меня катастрофически нехватало времени. Утренняя беседа с Сингером выбила меня из графика, я опоздал на важную встречу – на десять минут, но иногда точность, действительно, вежливость королей, – а потом не успел на беседу с клиентом, которую сам же и назначил, и в результате пришлось извиняться, суетиться, а в суде, куда я попал после всех приключений, пришлось еще выслушать длинную речь прокурора по делу, которое меня уже не интересовало, потому что было мной фактически выиграно, и я, вообще говоря, не думал даже, что обвинитель станет тратить время на произнесение долгой речи. В результате о Хузмане я вспомнил за пять минут до назначенного срока. В контору я не успевал. Сотовый телефон был отключен – я всегда это делаю во время судебных заседаний, – и, вполне возможно, я пропустил несколько важных звонков. В памяти аппарата я обнаружил, что Сингер, действительно, звонил трижды, и, выехав со стоянки у Дворца правосудия, я сразу (нарушение правил дорожного движения, но что поделаешь!) набрал номер детектива. Сингер поднял трубку немедленно.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Твоя занятость иногда меня убивает.

– Если ты убит, – отпарировал я, – то голос твой звучит слишком громко. Убавь звук. Что-нибудь случилось?

– Я не могу привезти Хузмана в четыре, как договаривались.

– Привези в пять или шесть, я уже освободился.

– Ни в пять, ни в шесть. Хутиэли арестовал нашего клиента по подозрению в убийстве.

– Так, – сказал я и едва не въехал в борт красного «пежо», – он что, узнал о разделе выигрыша?

– Нет, не думаю. У инспектора совершенно иные соображения. К делу не относятся, но логика есть.

– Послушай, Амнон, я за рулем, и, если ты будешь продолжать в том же духе, непременно сделаю аварию. Будь у меня в офисе через четверть часа, можешь?

– Договорились, – сказал Сингер.

* * *

Тами – замечательная секретарша. Каким-то шестым чувством она всегда узнает о моем приезде за пять-десять минут, и, когда я открываю дверь своего кабинета, на моем столе стоит кипящий кофейник, а в чашку только что налит крепкий, как я люблю, кофе. Однажды я спросил Офиру, откуда ей становится известно о моем приезде, и получил исчерпывающий ответ:

– Служащему о приближении хозяина сообщает неожиданно возникающее ощущение опасности.

Каково? Обсуждение вопроса о причинах появления подобного ощущения я оставил на потом и никогда больше к этой теме не возвращался.

Сингер вошел через полминуты после меня, я успел сделать только один глоток.

– Хутиэли знает все, – исчерпывающе доложил он обстановку.

– Все? – удивился я. – И в том числе – почему сегодня в Тель-Авиве на три градуса жарче, чем обычно?

Сингер пропустил мои слова мимо ушей, иногда он бывает серьезен до неприличия.