Павел Амнуэль - Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

– Первое: он знает, что в субботу Михаэля похитили, а в воскресенье выпустили, получив выкуп в четыре миллиона. Второе: он знает, что выигрыш был поделен. И третье: из всего сказанного инспектор сделал вывод о том, что единственный человек, который имел мотив и возможность для совершения преступления – наш клиент Хузман.

– Действительно? Какой же у него мотив?

– Он слишком легко согласился расстаться с двумя миллионами. Ни один нормальный человек, по мнению инспектора, не стал бы действовать подобным образом. Хузман непременно обратился бы в полицию. А он этого не сделал – даже после освобождения Левингера. Это раз. Второе: Хузман вполне мог рассчитывать на получение всего выигрыша. Это, по мнению инспектора, нормальное человеческое качество: рассчитывать на целое, имея часть. Следовательно, единственный, кто мог быть заинтересован в похищении, это сам Хузман. Он, возможно, его и организовал. А для отвода глаз потребовал не два миллиона, а четыре – чтобы у Сары не возникло подозрений на его счет. Хузман получил деньги, спрятал их, а потом испугался, что Михаэль не будет молчать, несмотря на данное им слово. И тогда он убил Михаэля, будучи уверен, что Сара, до смерти перепугавшись, никому не скажет о похищении мужа.

– Кто же рассказал, если Хутиэли известно о похищении?

– Сара. Возможно, Сара молчала бы, но Хутиэли задал несколько вопросов дочери – в присутствии Сары, конечно, и с ее разрешения. Ответы показались инспектору очень подозрительными, и тогда он «расколол» Сару, что при его опыте не заняло много времени. К тому же, ей затруднительно было бы объяснить, где находятся деньги, ведь в доме чемоданов не оказалось, а Хутиэли не стоило труда выяснить в банке, что в пятницу Михаэль взял наличными всю сумму выигрыша.

– Понятно… Он, значит, не сомневается в том, что похищение имело место?

– Никаких сомнений. Просто он все перевернул. Мы с тобой думали, что похищение инсценировали Левингеры, чтобы отнять два миллиона у Хузмана. А инспектор полагает, что похищение устроил Хузман, чтобы отнять два миллиона у Левингеров. И, если хочешь знать мое мнение, в этом случае убийство Михаэля выглядит более логичным, если можно говорить о логике убийства вообще.

– Что сказал Хузман?

– Ничего, кроме того, что говорить будет лишь в присутствии своего адвоката. То есть, тебя.

– Между нами нет зафиксированных отношений на этот счет, – заметил я.

– Ты дал ему слово.

– Да, – сказал я с кислым видом. – Угораздило же меня… Польстился на большие деньги, которые, не исключено, клиент попросту украл.

– Ты думаешь, что Хутиэли может оказаться прав?

– Я ничего не думаю. Думать я начну, когда ты дашь мне полную информацию о вчерашнем вечере. Надеюсь, ты ее имеешь.

Сингер полез в карман за блокнотом, а я закрыл глаза – не могу видеть, как бедняга разбирает собственные закорючки.

– Итак, – начал Сингер, – в салоне у Левингеров был накрыт большой круглый стол…

* * *

В салоне у Левингеров был накрыт большой круглый стол. Сара и Лиора возились на кухне, не столько помогая друг другу, сколько сплетничая. Бреннеры и Абрахам обсуждали, выйдя на технический балкон, достоинства и недостатки нового жилого массива в Герцлии, где никто, судя по всему, не собирался покупать квартиру. Авигдор и Шуля тихо спорили о чем-то своем, сидя на диване, а одинокая девица Дорит, положив глаз на хозяина квартиры, прижала Михаэля к книжным полкам и объясняла разницу между опытным любовником и умелым мужем. Сара, появляясь время от времени в салоне с очередным подносом, бросала на Дорит свирепые взгляды, а один раз, возвращаясь к кухню, даже толкнула гостью локтем, не подумав извиниться.

Хузман стоял в одиночестве у окна, выходившего на шумную улицу Бродецки. Настроение было паршивым, вечеринка представлялась бессмысленной до идиотизма. Два миллиона! Такой суммы он не видел никогда в жизни и не увидит впредь, тут и сомневаться не приходится! Пир на костях… Уйти бы подальше и колотить посуду…

– Марк! – позвал его Авигдор. – Иди сюда, мы с Шулей не можем разобраться.

– В чем? – сквозь зубы спросил Хузман, подходя к дивану и усаживаясь рядом с Шулей.

– Если у человека нет на счету денег, чтобы выплатить первого числа взнос по ипотечной ссуде, что произойдет? Заплатит банк или нет? А если все-таки заплатит, то какой возьмет штраф?

– А, – сказал Хузман, думая о том, что, если у человека на счету два миллиона, то ему не нужно беспокоиться о возврате ипотечной ссуды, – думаю, заплатит. У меня есть знакомые, с ними это случалось уже дважды. Правда, их предупредили, что в третий раз банк пришлет им официальное уведомление…

– Вот видишь, – воскликнул Авигдор.

– Все равно, – упрямо сказала Шуля, – при наших доходах покупать квартиру – безумие. Разве что в Шило или Алон-Море.

– Надоело жить на съеме, – объяснил Авигдор Хузману. – По-моему, покупать самое время, цены все время растут, а я как раз получил прибавку к зарплате. Но Шуля боится…

– Официально мы не женаты, – пояснила Шуля, поворачиваясь к Хузману, – могут быть трудности…

– Да… – протянул он, следя взглядом за тем, как Сара расставляет бокалы.

– Давайте за стол, – сказала Сара. – Марк, садись рядом с Дорит. Михаэль, садись по эту сторону от Марка, будешь мне помогать.

Дорит обиженно выпятила губы, отчего стала похожа на лягушку, готовую устроить вечерний концерт. Но спорить не стала, хотя за столом демонстративно отвернулась от Хузмана и заговорила с Авигдором, оказавшимся от нее справа.

Хава и Алон Бреннеры сели с противоположной стороны стола, а Лиора, жена Абрахама, села рядом с Сарой, чтобы быть ближе к кухне и, если нужно, придти на помощь. Блюда с салатами стояли посреди стола, и Сара, на правах хозяйки дома, положила первую порцию своему мужу. Налили вина.

– Пить будем за каждый ваш миллион отдельно или за все вместе? – спросил Абрахам.

– Отдельно, – захлопала в ладоши Дорит. – И не за миллион, а за каждую сотню тысяч!

Хузман сжал свой бокал так, что едва не сломал ножку. За свою долю ему пришлось бы пить двадцать раз. Черт бы их всех побрал. Больше всего ему хотелось встать и уйти. Нельзя. Вот Михаэль – ему наверняка труднее всех, столько пережил за эти дни, и ничего, выглядит так, будто всю субботу провел на пляже.

– А теперь, – сказал Авигдор, когда все выпили, – Михаэль расскажет о том, что он будет делать с четырьмя миллионами.

Четырьмя? – подумал Хузман. – Почему с четырьмя? Ах, да, он все время забывает о том, что никто не знает о дележе выигрыша. Для всех Михаэль – обладатель четырех миллионов. Что ж, пусть поделится планами, пикантная ситуация – никто не знает, что никаких миллионов у бедняги Михаэля нет. И не только у Михаэля. К сожалению.