Павел Амнуэль - Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

Все это я уже имел возможность объяснить Хузману, но он стоял на своем. Точнее, на своем стояли Сара с Михаэлем, которые до такой степени были напуганы угрозами негодяев расправиться с девочкой, что и мысли не допускали о возможности разглашения тайны.

На Хузмана было жалко смотреть. От коньяка его разморило, и он был похож на мороженое, растекшееся по дну вазочки. Не знаю, что сыграло большую роль в моем решении – вид несчастного или величина возможного гонорара.

– Пожалуй, – заявил я, – я соглашусь на ваше предложение: четверть выигранной вами суммы в случае, если я найду деньги раньше, чем полиция. В случае неудачи вы платите обычный гонорар – пять тысяч шекелей плюс расходы. И еще: я не сыщик, а адвокат. Для ведения расследования мне придется оплачивать услуги частного детектива.

– Да! – воскликнул Хузман. – Согласен!

– Это будет стоить немалых денег, – предупредил я. – А вы и без того лишились своих миллионов…

– Согласен, – повторил Хузман, но упоминание о потерянных миллионах все же навело его, видимо, и на мысль о необходимости экономии. На его лице отразилась быстрая игра мыслей, он что-то подсчитал, что-то сложил и от чего-то вычел, после чего сказал еще раз, будто точку поставил: – Согласен.

И, отрезая себе путь к отступлению, энергично кивнул головой.

Я вытащил из кармана коробочку сотового телефона и набрал номер Сингера. Ответил мне не рассудительный голос детектива, а вой полицейской сирены, который был слышен, видимо, на другом конце комнаты. Во всяком случае, Хузман вздрогнул и, выпрямившись, бросил на меня испуганный взгляд. Несколько секунд спустя сирена смолкла, и я услышал голос:

– Сингер слушает. Говорите.

– Ты поставил себе сирену? – спросил я.

– А, Цви, – обрадовался детектив. – Нет, это меня обогнала полицейская машина. Мчатся, как на пожар, не попасть бы им в аварию.

– Где ты находишься и в каком направлении движешься?

– Только что пересек перекресток улиц Жаботинского и Ибн-Гвироль, еду к себе.

– Очень удачно, – обрадовался я. – Если ты на следующем перекрестке повернешь не налево, а направо, то будешь у меня через десять минут и услышишь любопытную историю, которая даст тебе возможность заработать.

– Замечательно, – сказал Сингер. – Редкий случай, когда за истории еще и платят деньги.

* * *

Выслушав клиента, он уже не был настроен столь же оптимистично. Вопросы, однако, задавал быстро, не давая Хузману времени обдумывать ответы:

– Показался ли Саре голос преступника похожим на чей-либо?

– Н-нет… Она сказала, что голос был высоким и чуть гнусавым.

– Акцент?

– Без акцента. Хотя она точно не уверена, возможно, был легкий арабский акцент.

– Михаэля все время держали в одном и том же месте, никуда не перевозили?

– Нет. В одном. Он говорит, что это, скорее всего, второй этаж. Примерно двадцать ступенек, точнее он не знает.

– И ни разу не сняли с глаз повязку?

– Ни разу. Он дважды пробовал и оба раза получал кулаком под ребра. Его ни на минуту не оставляли одного.

– Даже в туалете?

– Н-наверно… – Мысль о туалете, видимо, в голову Хузману не приходила, он представил себе друга сидящим на унитазе с повязкой на глазах и под пристальным взглядом похитителя, и картина эта вызвала у него нервный смешок.

– Ваш друг может описать похитителей?

– Н-не очень… Михаэль так перепугался, что… Я его понимаю, – пробормотал Хузман.

– Кому пришла в голову идея взять деньги наличными, чтобы поплясать на них?

– Н-не помню. Кажется, сначала об этом в шутку сказал Михаэль. Ни Сара, ни я не отнеслись серьезно, но потом, слово за слово… Идея и мне показалась, в конце концов… Я ведь никогда не видел столько денег. Даже десятой части…

– Вас могли ограбить по дороге из банка. Вас могли ограбить дома. Директор банка не пробовал отговорить Левингера?

– Пробовал, конечно. Но мы уже решили… Меня в банке, естественно, не было, я ждал в машине на улице и ехал за Сарой и Михаэлем до дома.

– Очень удачно. Не заметили ли вы чего-нибудь, что могло навести на мысль, что за машиной ваших друзей следили?

– Нет, мне и в голову… Сильное движение, я старался не отстать…

– Свою долю вы забрали сразу? Я имею в виду – после того, как поплясали?

– Да… Сложил в чемодан…

– Положили в багажник?

– Что вы! Рядом с собой на сидение. А дома – в шкаф.

– Сара ездила передавать деньги одна?

– Конечно… Ей ведь сказали, что, если заметят, что она кого-то… то сразу… Я предложил поехать с ней… или следом… но она отказалась. Я ее понимаю, но…

Закончилась пленка в диктофоне, и Сингер переменил кассету.

– Хорошо, – заявил он еще полчаса спустя. – Вы можете идти. Я буду держать адвоката в курсе расследования, а он будет связываться с вами. Предупреждаю – шанс обнаружить деньги близок к нулю.

– Понимаю, – пробормотал Хузман с несчастным видом.

– Поиск заметно облегчился бы, – продолжал Сингер, – если бы я мог опросить ваших друзей, особенно Михаэля. Пожалуй, я так и сделаю чуть позднее.

– Нет! – воскликнул Хузман, но его восклицание не произвело на Сингера впечатления.

– Желание клиента – закон, – сказал Сингер, пожимая плечами и бросая на меня быстрый взгляд. Он явно намеревался нарушить обещание, и мне было любопытно – под каким предлогом.

* * *

– Странная история, – заявил Сингер, когда за клиентом закрылась дверь. – Начну с того, что переговорю с директором банка. Потом съезжу на эту злосчастную апельсиновую плантацию. По сути, это единственное место, о расположении которого известно достаточно точно.

– Видимо, только потому, что там вряд ли можно будет обнаружить какие-нибудь следы, – заметил я.

– О! – воскликнул Сингер. – Похоже, наши мысли движутся в одном направлении. Ты думаешь, что…

– Просто эти Левингеры не хотели делиться с Хузманом двумя миллионами. И разыграли представление. По-моему, очевидно, что все, рассказанное Левингером, – фантазия.

– Я бы не сказал, что это очевидно, – покачал головой Сингер, – но есть достаточные основания полагать именно такое развитие событий.

– Твои соображения, – полюбопытствовал я.

– Смотри. Зачем Михаэль дал интервью? Он же понимал, что этим привлекает к себе внимание. Обычно лотерейные миллионеры оберегают свое инкогнито – им не нужны нуждающиеся родственники, зачем им просители, ищущие спонсоров и меценатов, зачем лишнее внимание соседей и всякой швали, наконец? Дальше. Дурацкая идея поплясать на деньгах. Идея, по словам клиента, была высказана не им, а Левингером. Далее. Само похищение. Ты прав, все это смахивает на дурной театр.

– Ты думаешь, что субботу и воскресенье Михаэль провел у каких-нибудь родственников?