Rodion Rudel - Эльфийский танец. «Хроники кицунэ». Книга вторая

«Я что то упустила из вида… что то очень важное. Но что же? В конце концов он Сафат и знает, как заметать следы, даже здесь. Но неужели его способности настолько велики, что он может скрыться так, не оставив и малейшего „запаха“? Что я забыла?» Обездвиженное тело Каи, лишенное возможности хоть как «кормить» свои органы чувств, превратилось в клетку, не имеющую входа. Сознанию ничего не оставалось, как искать выход в совершенно другом месте. Она искала. Долго и тщательно касаясь своим сознанием того места, где, ей казалось, должен был быть Коно. «Коно?! Стоп! Это не его имя! Он говорил… тогда… я помню… я должна вспомнить… „Солнечный“… нет, не „Солнечный“… просто „рожденный звездой“… на его языке… Боги, помогите! Ота… тис… у него даже имя хитрое, можешь сотню раз услышать, но сказать не сможешь… кстис… Отакустес! Ха… Отакустес… я смогла! Где ты, милый Отакустес?» Непроглядная мгла камеры на мгновение немного отступила от расплывшейся во весь рот довольной улыбки её пленницы.

***

Трансформация прошла быстро, без каких-либо побочных сюрпризов. Это означало, что полиморфное тело не давало сбой. Все жизненно важные функции работали чётко. Нечто блокировало мою память, но что именно? Когда я окончательно принял звероформу, мир тут же изменился. Звуки, запахи и цвета совершенно иначе воспринимались сознанием, пройдя сквозь лисьи органы чувств. Вначале ничего не происходило из ряда вон выходящего. Всё те же привычные, за столько-то лет жизни, изменения. Цвета бледнее, звуки громче, запахи слаще. Бросив быстрый взгляд на морщащегося Фола, я ринулся в густоту зарослей пушистых злаков. Как и ожидалось, мир у подножья «колосистого леса» был переполнен жизнью. От мелких грызунов до почти невидимых глазу букашек. Звуки оглушили своим разнообразием, вскружив голову. Мысли исчезли, уступив место инстинктам. В голове остались только короткие команды органам тела и чувств. Вот тут-то это и произошло. Нарастающий гул в ушах в конце концов сменился криками, лязгом железа. Перед глазами заплясали картины битв… десятков, а может, и сотен битв. Всех битв, в которых я когда-либо принимал хоть какое-то участие. В груди появилось щемящее чувство потери, потери чего-то важного, того, что я не должен был терять. Остатками сознания я попытался сфокусироваться на этом чувстве. Именно там и кроется ответ на происходящее со мной. Молодое лицо с белокурыми волосами и ехидной ухмылкой. Альдо! Картинки битв исчезли вместе со звуками, сменившись на Альдо. Он немного постоял, улыбаясь, и внезапно растворился, оставив меня в непроглядной темноте. Исчезло всё, будто меня снова ударили чем-то тяжелым и неприятно железным. Я попытался посмотреть по сторонам, но было непонятно в непроницаемой тьме, есть ли мне чем оглядываться, в принципе?

– Отакустес… – тихий-тихий, до боли знакомый голос… откуда-то издалека… Откуда?

«Вон же!.. Я вижу слабое мерцание! Ведь вижу?!» Я ринулся в ту сторону, где мне показалось, что ткань мрака дала слабину. Не ринулся, потому что в наличии органов передвижения я сильно сомневался, а мысленно потянулся в ту сторону. Еле мерцающая вдали белая точка вскоре превратилась в пятно, а потом…

– Отакустес.

– Кая? Нет… Кай де Лин.

– Здравствуй, Отакусутес.

– Привет, Ка… Кай де Лин.

– Зови меня Кая, я больше не Хранитель знаний и не…

– Как ты нашла меня, Кая?

– Позвала по имени, и ты услышал. Ты был болен, Отакустес? Ты долго меня не слышал.

– Зови меня Коно, не хочу, чтобы меня ещё кто-нибудь «позвал». Не знаю, я не помню. Где ты? Почему не ушла?

– Я ушла, но отказалась и вернулась. Я в Арийзоне.

– Я слышал, там деревья такой высоты, что их видно из космоса. Наверное, красиво. Что ты там делаешь, Кая?

– Не осталось больше ни одного дерева. Вечный лес уничтожен ядреной зачисткой, а сами деревья вывезли, оставив несколько пней. Коно, я в…

Внезапно что-то схватило меня и понесло сквозь темноту, прочь от белого огонька, который был Каей. Не имея понятия, как сопротивляться этой непреодолимой силе, я беззвучно пытался кричать, но не мог издать ни звука.

– Ну вот, поймал. Опять знакомиться будем? – Знакомый голос Фола в этот раз у меня вызвал приступ раздражения.

– Когда-нибудь настанет время, и я не буду видеть твою рожу и не буду слышать твой голос. Теперь мне понятно, почему так часто терял память, – зло ответил ему я, не открывая глаза. Как и когда моё тело вновь обрело человеческую форму, для меня оставалось загадкой. Но сейчас стоял вопрос и поважнее. Где Кая? Что с ней?

Она уже привыкла быть в темноте. В те редкие моменты, когда сознание возвращалось из своих «путешествий» обратно в тело, она ловила себя на мысли, что не чувствует боли и что ей вполне комфортно, что окружающая её темнота, словно покрывало, окутывает тело. Кая знала, а точнее чувствовала, что камера, где её обездвижили и подвесили в каком-то статическом поле, не такая уж и маленькая. «Наверное, шагов двадцать в длину и шагов десять в ширину, – считала она. – А вот потолок низкий, наверное, я даже допрыгну до него, если когда-нибудь смогу ещё раз подпрыгнуть. Первое, что я сделаю, когда Коно вытащит меня отсюда и вырвет сердца всех тех, кто меня сюда забросил, я подпрыгну». В том, что Коно явится за ней, у неё не было никаких сомнений. «Наверное, это попытка не сойти с ума от отчаяния, а не мой дар видеть будущее, но… Он попытается». Мысль о том, что она так и сгинет в рептилоидных катакомбах, подвешенной, словно туша забитого скота, раз за разом всё настойчивей пыталась проникнуть в её голову. «Надо гнать, и не пускать! Это их штучки, я знаю… так они и ломают волю. Лишают надежды! Ну уж нет! Пока я дышу и пока жив Он, у вас ничего не получится!»

В камере кто-то появился. Нет. Он не выдал себя ни звуком, ни запахом, ни тем более каким-либо движением, просто она знала, что больше не одна тут. Проведя столько времени в темноте, она могла поклясться, что стала «видеть» сквозь неё. Слово «видеть» не совсем подходило по описанию, скорее, она стала «знать», что происходит перед ней, и вот сейчас перед ней стояло нечто огромное, почти до самого потолка. Кая попыталась произнести слова какого-либо приветствия, но тело было парализовано, и вместо звука она смогла только выдохнуть. Неприятный щелчок раздался прямо перед её лицом. «Паук! Ну конечно же, кто ещё мог сюда забраться так бесшумно? Однажды я убила такую тварь, знай это! Я не боюсь тебя!» Кая догадывалась, что эти жуткие создания, прилетевшие на планету только с одной целью – обвить всё своей паутиной и сосать жизненные силы со всего живого, могут считывать мысли. Ходили слухи, что они считывают не сами мысли, а скорее, эмоции, так что она попыталась придать своим мыслям как можно более агрессивный окрас. Пауки – наиболее загадочные и самые малоизученные представители Союза Трёх. Многие в Альянсе ошибочно полагали, что пауки способны телепортироваться, но это было не так. Возможности их тел были столь необычны, что аналогов определений их способностям попросту не было. Тут, скорее, подходило такое описание, что свои паутины они плетут сквозь пространство, даже сквозь измерения, а возможно, и сквозь время, и способны по ним перебираться. Вот так эта многоногая тварь и оказалась перед ней. «А что если они могут плести свои нити и сквозь сознание? Вот как они читают мысли и подавляют волю!» – страшная догадка пришла ей в голову. В том, что паук появился тут, для того чтобы сломать её, она не сомневалась.