Андрей Мартынов - Марибор. Тайник власти

– Опись делать, конечно, не будем? Нам зачем? Но пойдем по заведенной в полиции системе. Итак, у нас на столе есть лампа, печатная машинка, два карандаша, чернильница, пресс-папье, перьевые ручки две штуки. Все разложено аккуратно.

– Ты кое-что упустил, мой дорогой детектив, – серьезным тоном заявил Брук, стоявший за креслом.

– Что? – удивленно оглядывая стол, спросил Оливер

– Толстый слой пыли, – рассмеялся Брук и хлопнул друга по плечу.

– Как говорил Шерлок Холмс, пыль – лучший друг детектива, но, думаю, сегодня нам она не подруга. Продолжим! В столе один выдвижной ящик на замке, – Ол подергал ящик, но тот не поддался.

– Дай мне, пожалуйста, отвертку. Такие старые замки можно вскрыть, но придется долго возиться. Я думаю, мы просто его чуть-чуть сломаем. Ты не против, Брук?

– Нет. Так или иначе, это уже моя собственность. И если уж такие папки стоят в открытом доступе, что же тогда будет в этом ящике!

Брук вышел из потайной комнаты и через полминуты вернулся с отверткой. Оливер сунул ее в щель между крышкой стола и ящиком, как раз над замком. Потянул ручку ящика на себя, а отвертку – вверх. Раздался негромкий хруст, и ящик поддался. Взору друзей предстало содержимое ящика: там лежала папка-файл желтого цвета. Было видно невооруженным глазом, что она довольно старая, хоть и непотертая. Плотная хорошая бумага. На самой папке – никаких надписей, только рисунок, похожий на гербовую печать.

– Чего ты ждешь? – прошептал Брук. – Доставай ее!

Оливер вытащил папку, очень аккуратно взяв ее двумя руками – так, как будто от того, насколько бережно он будет с ней обращаться, зависела его жизнь, – и положил на стол пред собой. Рукой пошарил в ящике, но там больше ничего не было. Ящик оказался пуст, в нем хранилась только эта папка. Под ярко светившей лампой на ней был отчетливо виден рисунок: птица с оливковой ветвью в одной лапе, с мечом – в другой. На щите был изображен масонский глаз. Во рту птица держала ленту, на который черными буквами было написано «Mortem pro vita».

– Ты знаешь, как это переводится? – прошептал Брук встревоженно.

Сейчас он чувствовал, что ввязывается во что-то очень нехорошее. Такого чувства он не испытывал никогда в жизни, это скорее было предчувствие, и оно его пугало. Кто-то или что-то говорили ему: «Не открывай папку! Беги отсюда!». Но не поздно ли уже?

– Понятия не имею. Давай посмотрим в Интернете. Кстати, тебе ничего не напоминает этот орел? Или, может быть, орлан?

– Нет, не напоминает. А должен?

– По-моему, он очень похож на Большую печать США. Но я не уверен.

Ол достал телефон и забил в строку поиска надпись с ленточки. Поиск не выдал ничего интересного, только отдельные слова на разных сайтах.

– Хм, странно, чтобы поисковая система подвела! – удивился Оливер. – Давай попробуем забить перевод с латыни, мне кажется, что это именно латынь. А ты пока найди, как выглядит Большая печать США.

Брук тут же уткнулся в свой телефон, и через мгновенье на экране появилось изображение печати.

– Смотри, они, может, чем-то и похожи, но это уж точно не она! – уверено заявил Брук. – Птица, возможно, похожа, но у нее в левой лапе стрелы, а не меч. Да и на щите, смотри, здесь флаг, а у нас вот тут этот масонский глаз. Надписи тоже разные, да и вообще: что делать на окраине Лондона, в заброшенном доме, папке с печатью США!

– Ты чего заводишься, Брук? Смотри, я нашел перевод через специальный сайт, надпись переводится как «Смерть для жизни», если дословно.

– Смерть для жизни… Как-то меня такой девиз не очень вдохновляет! – выпалил Брук и сунул свой телефон в карман. – Может, не надо нам это читать? Может, запереть эту комнату и забыть про нее? А, Ол? Мы с тобой открыли пару папок… Если этот дед и был историком, то с каким-то специфическим подходом к изучению истории. Тебе не кажется?

– Брук, успокойся. Я должен открыть эту папку. Иначе я буду потом жалеть всю свою жизнь – меня просто разорвет от любопытства! Ты же знаешь! Ну, друг, ты чего, расслабься! Если хочешь, потом мы либо закроем эту комнаты навсегда, либо я вызову свое начальство, и они все это отсюда заберут. Не знаю, передадут, может, в музей, либо в МИ-6, либо еще куда, но это уже будет не твоя головная боль. Не переживай, тебе ничего не угрожает: Скотланд-Ярд на страже безопасности граждан Англии! – последнее Ол произнес с дружеской улыбкой.

– Ладно, уговорил. Я думаю, что надо будет это все отсюда вывезти. Лучше я сделаю тут комнатку для себя, пока не знаю зачем. И мне это все тут точно не нужно.

– Давай, чтобы было удобнее, перейдем в библиотеку. Может быть, ты нальешь другу бокал виски, и я тебе почитаю, если ты не против.

– Хорошо, Ол. Как скажешь, дружище.

Оливер взял папку и вышел из тайной комнаты вслед за Бруком. Переместившись в другое кресло возле камина, Ол вновь потребовал свой стакан виски. Ему хотелось, чтобы и Брук выпил глоток, тому явно нужно было расслабиться.

Хлебнув виски и поудобнее устроившись в креслах с широкими подголовниками, друзья были готовы приступить к делу. Оливер открыл папку. Его взору предстали исписанные от руки листы бумаги. Почерк был ровный и аккуратный, такой бывает только у очень педантичных людей, перфекционистов. Перевернув папку и открыв ее с обратной стороны, Ол посмотрел на дату.

– Это письмо было составлено в сентябре 1991 года. Похоже, оно пролежало в столе больше двадцати лет!

– Может, ему надо там еще лет сто полежать?

– Да ладно тебе, расслабься и наслаждайся моим бархатным голосом! Тебе что, каждый день читают письма, которые ждали этого более двадцати лет? Вот меня лично распирает от любопытства.

С этими словами Оливер вновь открыл папку и начал читать текст с первого листа.

«Меня зовут Эдвард Тёрнер, хотя на самом деле это не мое настоящее имя, его я раскрывать не хочу, так как не хочу, чтобы мой род считали опозоренным или запятнанным кровью, а скорее – залитым ею по самую макушку. Но даже не это имя стало моей второй кожей – там, где я работаю мне присвоено кодовое имя Старкад. Сейчас мне 80 лет, пришло мое время для исповеди. Я не могу пойти к священнику и причаститься, так как, вероятно, это повлечет его гибель или он может усомниться в существовании Бога, если такой, как я, дожил до преклонного возраста и продолжает творить свое черное дело. Все, что изложу в письме, я мог бы тут же отнести в газеты или властям, попытаться собрать пресс-конференцию. Но я не буду этого делать. Потому что никто не опубликует это и не покажет по телевизору. Все центральные информационные каналы в Европе, Азии и США имеют одного негласного хозяина, и лишь только он узнает о моей попытке опубликовать информацию о деятельности Синдиката, как сразу будут уничтожены все, начиная с меня и заканчивая даже почтальоном и уборщицей, которая не дает редакции зарасти мусором.