Владимир Гречинов - Хатуна. Девочка с куклой

– Ой, это так забавно! А почему бы и вправду на гору не подняться? – обрадовалась Ульяна. – Говорят, оттуда иногда великий Эльбрус видно.

Василиса и Варя тоже радостно поддержали эту затею. Лишь Пелагея молча смотрела в окно, погрузившись в свои раздумья.

Собравшись, дети тронулись в долгий путь, пробираясь наверх по каменистому склону через густые заросли орешника, шиповника и дикой сливы. На вершине горы их действительно ждал удивительный вид на село с его окрестностями. Своими белыми хатами, жёлтыми соломенными крышами, стогами сена, речкой и зеленью садов в лучах солнца и на фоне ясного голубого неба оно походило сверху на огромный торт, чудесным образом состряпанный каким-то неизвестным, но искусным волшебником.

– Красота-то какая! – воскликнула Варя. – Ой, смотрите! Вон и нашу хату видно со двором.

В этот момент, к удивлению детей, из соседнего большого куста шиповника неожиданно выскочил перепуганный заяц и бросился наутёк вниз по склону, быстро скрывшись в зарослях сливы.

– Глядите! А вон и Эльбрус! – сказал Николка, показывая рукой в противоположную от села сторону, где на горизонте виднелась величественная гора. Её двугорбая белоснежная вершина напоминала спящего белого верблюда, который, казалось, завис и парил в голубом небосводе.

Пока все любовались видом на Эльбрус, Василиса заметила маленькое дерево алычи, растущее в стороне у кромки крутого обрыва. Решив полакомиться дикими фруктами, она встала на камень прямо на краю пропасти и хотела сорвать плоды, но вдруг почувствовала, что кто-то стоит за её спиной. Девочка оглянулась и увидела Пелагею, которая смотрела на неё каким-то холодным, застывшим, отталкивающим взглядом. Василиса испугалась, отпрянула назад и, споткнувшись, чуть было не упала вниз – лишь в последний момент она успела крепко ухватиться за ветку и, упёршись ногами в склон горы, повисла на ней. Пелагея подошла к краю обрыва и продолжила смотреть сверху своим магическим взглядом, от которого у Василисы сковало всё тело. Она чувствовала, что вот-вот разожмёт пальцы и упадёт. Какая-то неведомая сила связала ей горло и не позволяла крикнуть, чтобы позвать на помощь.

Неожиданно в небе сильно встревожились летавшие вокруг ласточки. Они собрались в большую стаю и принялись атаковать Пелагею, ударяя своими когтями ей в голову и лицо. Отмахиваясь от птиц и прикрываясь руками, она отвлеклась от Василисы и попятилась назад. На шум обернулась Варя.

– Смотрите! – крикнула она. – Сколько ласточек! Странно, они напали на нашу Пелагеюшку!

– А где Василиса? – забеспокоилась Ульяна. Девочка подбежала к краю обрыва и увидела там цепляющуюся за ветку дерева сестрёнку, которая пыталась взобраться наверх. Нагнувшись, Ульяна стала тянуть её, ухватив за одежду. Но сил было недостаточно. Положение спас Николка – он тут же поспешил на выручку Ульяне и помог вытащить Василису из обрыва.

– Как же тебя угораздило туда попасть? – спросила сестру Ульяна дрожащим голосом.

– Это всё она! Это она меня напугала, и я свалилась вниз! – кричала в слезах Василиса, указывая пальцем на стоящую в сторонке Пелагею.

– Сама виновата! Нечего на других сваливать! В следующий раз будь внимательной и осторожной! И не отлучайся в таких местах без спросу, – словно по-взрослому отчитала Ульяна младшую сестрёнку, отряхивая на ней одежду.

Снизу донёсся колокольный звон сельской церкви.

– Ладно, пора возвращаться! Нас верно уже обыскались, – сказал Николка и, ещё раз с высоты окинув взглядом село, повёл всех обратно.

Девочки вернулись домой довольно поздно. Пелагея удалилась к себе в комнатку, а Ульяна и Василиса уселись на кухне и стали наперебой рассказывать матери об их пребывании в гостях у Николки с Варей – про угощения и подарки, которые привёз их отец из Ставрополя.

– А где ты так сильно оцарапала себе ноги? – удивлённо спросила мать Василису.

В ответ девочка поведала ей о том, что случилось на горе. Захныкав, она снова стала жаловаться на Пелагею, что это, мол, она напугала её и столкнула с обрыва, а затем своим необычным взглядом сковала её тело и не давала возможности позвать на помощь, и только ласточки в последний момент спасли её, налетев на Пелагею.

– Да перестань ты, Василисушка! – вмешалась Ульяна. – Пелагеюшка тут ни при чём. Ты просто испугалась, не ожидая увидеть её за спиной, и сама свалилась вниз. Страх сорваться в пропасть обездвижил тебя и не позволял позвать на помощь. Хотя, – на секунду задумалась Ульяна, – ласточки и вправду вели себя необычно, когда налетели на Пелагеюшку.

Галина выслушала дочерей и насторожилась, вспомнив про странные события, случившиеся прошедшей ночью, и про то, как сильно испугались козы во дворе при виде Пелагеи.

Утром следующего дня Назар собрался по делам в село. Галина попросила его заехать по пути к бабке Ефросинье – давней знакомой, местной гадалке и ворожее – и позвать её в гости на чай, а заодно погадать на картах.

Во второй половине дня, уже ближе к третьему часу, шкандыляя наверх по извилистой дороге, Ефросинья добралась до дома Назара.

– Здравствуй, Галинушка! Рада тебя видеть! Давненько тебя не проведывала, – улыбнулась старушка, изрядно задыхаясь после тяжёлого подъёма на холм. – Эх, дюже трудная к вам дорога, лишний раз не пойдёшь. Давеча утром Назар заехал ко мне и сказал, что ты хочешь меня видеть. Надо – так надо. Я сразу, как с делами своими разобралась, так к тебе и подалась.

– День добрый, матушка Ефросинья! – радостно поприветствовала её Галина. – Да, долго ты к нам не захаживала. Мы было уже скучать стали. Я тоже всё собиралась к тебе, да никак – то дети, то дела по хозяйству… Ну, пойдём, пойдём в хату к столу, а то самовар уже стынет. Прости, что отвлекла от срочных дел, но уж надобно мне знать, что ждёт нас в будущем. Тревожно нынче что-то стало на душе.

– Времечко для тебя, Галинушка, я всегда, когда надобно, выкрою, – продолжила в ответ гадалка, войдя в хату и усевшись за стол. – А так-то оно верно, дел у меня в эти дни уйма. Кто погадать просит, кому любовный приворот навести, а с кого и порчу снять. Так, в прошлый четверг Устинья ко мне пожаловала. Ну, Трифона-то жена. Плачет, язвы, говорит, по ногам вдруг в один день ни с того ни с сего пошли. Ступать больно стало. А всё началось после того, как она прямо у ворот Пантелея заговорённые монетки нашла. А я её и спрашиваю, что, мол, чужие монетки подобрала? Не тебе они предназначались! Поворожила над ней. Отвар из трав с собой дала. А монетки те выбросить велела, подальше от глаз людских, – сказала Ефросинья, разглядывая угощения. – Ох, и чудное у тебя печево, Галинушка! Каждый раз пробую и не нарадуюсь, – похвалила хозяйку старушка, откусив большой узорчатый пряник и запив его чаем из блюдца.