Сергей Фомичёв - Быстрее империй

Другое дело – рыцари плаща и кинжала. Какой бы нации они не принадлежали. От этих я ожидал всего чего угодно. Родные спецслужбы, дорвись они до эфирных путей, вполне могли решиться сыграть собственную историческую партию. Но и у других стран наверняка имелись собственные исторические скелеты в шкафах. Правда и тех, и других ожидал сюрприз – агентура после отправки не выходит на связь, не возвращается, ибо обратного хода нет. Ну и что с того? Резиденты всегда готовы к автономной работе, их наверняка обучали в лучших институтах и вряд ли по школьным учебникам. Даже в отрыве от Лубянки или Лэнгли они способны замутить передел мира. А кроме «родных» и «чужих» спецслужб существовали и всевозможные их аналоги у коммерческих и некоммерческих контор.

Но какое всем им дело до меня?

Тут образовалось широкое поле для фантазии. Автора провокационных публикаций могли разыскивать как специалиста по эфирным путям. В таком случае мне грозила как минимум потеря независимости, работа под контролем и жизнь под колпаком. А как максимум? Ну, понятно. Ликвидация. А какие ещё варианты?

Агенты, осознав, что оказались в вечной ссылке, могли заняться и самостоятельным бизнесом. А могли появиться и независимые субъекты. И какие тараканы гуляют у каждого из них в голове просчитать невозможно. Опять же им мог понадобиться эксперт, которым считали меня. Но кому-то, возможно, могла приглянуться сама Америка. И тогда я превращаюсь в конкурента.

Перспектива безрадостна, какую версию не избирай. Вот бы стравить гоблинов с комитетчиками (или кто там мог встать на мой след), стравить и понаблюдать за их схваткой с вершины горы, как та китайская обезьяна из поговорки.

Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что вряд ли комитетчиков привлекла бы именно Америка. Несмотря на своё золото и пушнину, этот колониальный проект отдаёт романтикой. Гораздо практичнее для империи осесть на нефтеносных полях Ирана и Ирака, или даже самой Саудовской Аравии. Для чего нужно всего лишь слегка помочь экспедиционным корпусам в походах на Испогань. Персия всегда манила наших властителей и авантюристов. От князя Игоря до Сталина и от Разина до Блюмкина. И Пётр Первый не дошёл до Персидского залива каких-то семь сотен вёрст. По меркам Сибири и Тихого океана – это не расстояние.

Есть опять же Константинопольский проект Екатерины, выход в Средиземное море, Архипелаг и Крит. Там тоже было где половить жирных карасиков с минимальными затратами. Там были людские массы, многочисленные и сильные союзники, в отличие от пустынных северных мест.

А ещё оставалась в повестке на первых позициях неистребимая мечта всякого русского патриота помыть сапоги в Индийском океане. Ради Индии, собственно, и воевали некогда Персию, а позже Среднюю Азию.

Индия. Навязчивая идея империй. Источник кулинарных приправ, вызвавший бум экономики. А ведь смеялись, убогие, над кухарками! А они не государством правят, они парадигму мировой цивилизации создали! Не больше, не меньше. Ну и конечно опиум, куда же без него, и драгоценные камни, а также огромный рынок сбыта.

Россия, хоть и не поспела к главному пирогу и снятию сливок, за Среднюю Азию уцепилась при первой возможности. Мёдом ли там намазано, свет ли клином сошёлся? Вот и у Тропинина сразу блеск нездоровый в глазах появляется, когда в пикировках «за империю» речь заходит об Индии.

– Ну и чего ты здесь? – спросил я однажды, не выдержав. – Хочешь, пристрою тебя к знакомым купцам? Отправишься в Астрахань или на Кавказ. Даже деньгами ссужу. Поднимешь казаков, башкир или еще кого. Всё равно им в Пугачевщину пропадать. Перевешают, порубят почем зря. А так ты их на Индию поведешь.

– Там нет никаких шансов, – отмахнулся Лёшка. – Против Британии с казаками? Нет, это просто мечта.

– Тоже нашёл мечту, – пробурчал я. – Господь не зря направил ищущего Индию Колумба в Америку. Это был знак, многими просто непонятый. За Америкой будущее!

– Верно, – Лёшка усмехнулся. – За исключением того ещё не свершившегося факта, что если потеряв Америку, Британия стала владычицей морей, то потеряв Индию превратилась во второстепенную державу.

– Зато сама Америка выбилась в мировые лидеры.

– Вот и не будем ступать на английские грабли, – сказал он. – В том смысле, что терять Америку не будем. У нас граблей и своих целая поляна навалена. ещё набьём шишек!

– Нет, неправильно ты формулируешь, – возразил я. – Не терять! Мы и будем Америкой, Лёшка! Только так!

Я улыбнулся, вспомнив этот давний разговор с Тропининым, и выбросил из головы тяжёлые мысли о гоблинах и комитетчиках. А минуту спустя, лёгок на помине, на палубе появился Лёшка.

Он теперь поднимался поздно, так и не привыкнув к распорядку дня предков. Работая в артели недосыпал, а перебравшись на флагман, позволил себе прежний режим.

– Зубы чешутся, жуть, – пожаловался он. – Как у вампира.

– Мне удалось растянуть тюбик на два года, – сообщил я. – Теперь мне привозят зубной порошок из Питера. Мышиный помёт, если уж честно. Лучше пользоваться обычным толчёным мелом. По крайней мере, знаешь, что суёшь в рот.

Я протянул ему коробочку с порошком.

– Со мной тюбика не оказалось, – сказал Лёшка.

Он макнул в порошок указательный палец и принялся полировать им зубы.

– С тобой оказался целый дизельный двигатель, но ты его упустил.

– Што ш нео толку в ошемнацатом веке? – Тропинин сплюнул. – И где взять солярку?

– Он мог бы работать и на растительном масле.

Лёшка прополоскал рот и огляделся.

– Ты уверен, что это подходящее место? – спросил он, обозревая затянутое тучами небо и туман, сквозь который зелёные горы проступали тёмными пятнами. – Кажется погодка здесь не лучше чем на Ситке. Такая же хмарь стоит.

– Мне приходилось бывать здесь в прошлой, так сказать, жизни. Правда, за пару недель всего не узнаешь, но я пробовал местное вино. Если исходить из качества, полагаю, что здешний климат похож на крымский или кубанский. Виноградники, знаешь ли, не растут без солнца. Ну, может быть, в январе-феврале и снежок выпадает, но долго он вряд ли лежит.

– Я как-то пробовал московское вино, – возразил Лёшка. – Думаешь, виноградники возделывают на Воробьёвых горах?

– Скорее бодяжат в гаражах, – кивнул я. – Вернее будут бодяжить. Нет, я пил именно местное вино. Канадское. какой смысл им обманывать?

– Но ты в курсе, что у нас на дворе Малый ледниковый период? И ягода, чей перебродивший сок ты пил через двести лет, сегодня может даже не вызреть.

Я помотал головой.

– Над Канадой небо синее, что-то там, дожди косые… – пропел Лёшка и отправился гулять по кораблю.

Кое-кто из коряков проводил его недовольным взглядом. Я бы даже сказал ревнивым. Последнее время я уделял товарищу по несчастью больше внимания, чем старым друзьям. Уже одно то, что он поселился в казёнке среди начальства, давало пищу для ревности. Не понимая причин таких привилегий, мои люди волновались. Тем более, что Лёшка часто сам подавал повод для раздражения. Он вёл себя, что называется, не по чину. Влезал в разговоры, появлялся на собраниях, куда приглашали только ветеранов. Но больше всего раздражали людей наши долгие разговоры тет-а-тет, в которых старые соратники видели растущее влияние выскочки. А выскочек недолюбливают во все времена.