Геннадий Горчаков - Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

Лада в жизнь существ входила, их училась понимать, чтобы лучше помогать; все в друзьях её ходили, звали Солнышком её… Всех жалела, всех любила, состраданием жила и хоть к людям, хоть к зверям, хоть и к травам и цветам: знала Лада наперёд, что материя в клещи возьмёт духа светлые искринки, что на Яви воплотились в камни, травы и цветы, в существа ещё иные, про людей не говоря: им трудней придётся всех, им вести планету Явь по спиралям совершенства в выси Горней Краса-ты. Там в глубинах Бытия Сердце билось Бога Солнца Ра, Свет Любви всем излучая, ритм Вселенной задавая и вливаясь в сердце Лады зовом Высшей Краса-ты и оттуда изливаясь на просторы Яви всей, всем энергию давая совершеннейшей Любви.

Для Яви Лада Хозяйкой настоящею была, и если ей доводилось улетать в Миры иные – те же там Цветы достать, – то Явь грустила сразу без неё: печалилась дождями, рыдала грозными громами, по небу молнии бросала, чтоб Ладу отыскать, в пространство мольбы посылала, чтобы домой вернулась Лада поскорей. Лада, зов её почуяв, дела свои в других Мирах бросала и на Явь скорее спешила с новою охапкой цветов и трав.

И тогда на Яви Радость ликовала! Планета нежилась от счастья, зелёные ковры под ноги Ладе устилала, а Ветер лёгкой дул прохладой, ароматы чудные собрав; птицы дружным хором пели; гномы из тёмных вылезали нор своих, каменья самоцветные дарили; эльфы с эльвами кружились в танцах над цветами, а те от счастья просто млели, на Ладу круглыми глазёнками глядели. И Лада с удивленьем примечала, что многие деревья и цветы как будто на неё хотели походить: они желали ноги отрастить, а ветви в руки обратить. И что вы думаете? Материя тогда пластичная была, и духа слушалась она, так новые на Яви появлялись существа, которые происходили от деревьев и цветов. Лада их научила говорить и петь, и танцевать, друг дружке помогать и никого не обижать, и не случайно они её считали Матерью своей и с радостью за ней бродили весёлою гурьбой. А когда после разлуки долгой они встречали Ладу, то радости великой не было предела.

– А если б я не улетела, – Лада говорила лесным своим друзьям, – то радости такой бы не было у вас. Вот станете со временем людьми, раз так хотите, но готовы будьте и страдать.

– А это нам зачем? – пугались древолюди.

– Но вы уже страдали без меня… Дело в том, что люди, которых представляю я, имеют сердце, а оно и любит, и страдает.

– Так почему же радость нам только не оставить? – спросил её Зелёный Кедр, что мудрость Лады впитывал корнями и хвоёй.

Лада ласково взглянула в глаза лесного великана, который выше был её. В глазах его сверкала мысль зелёным огоньком. «Он уже почти что человек, – подумала она, – и будет мудрецом отменным». К великану берёзка стройная ласкалась, что Березинею звалась, которая за Ладой след в след ходила и всему училась у неё, и ликом светлым даже походила на неё, и так же голосом напевно пела, и Ладе лучшею подругою была, а лучшим другом Кедр Зелёный был.

– Путь людской через страдания и радости проходит, – мягко Лада молвила друзьям Лесовикам, что в ней не чаяли души, и слово её каждое ловили, чтоб претворять его.

– Вам тоже предстоит через эоны лет в людском обличии ходить, и на пути на этом обратно ходу нет – только лишь вперёд по кручам и откосам страстей людских, чтоб мыслью Краса-ты зажить и в Добромир Явь превратить. Деревьями должны бы вы стоять, а вы наполовину уж превратилися в людей.

– И всё же как страдания понять? – спросили нежные Цветы, что на лужайке вдоль ручья росли и радостью звенели.

– Страдания? – задумалась Богиня. – Вот улетела я, и вам тоска, страдания и боль разлуки, а возвратилась я – и радость к вам явилась.

– А ты от нас не улетай, – иголками прошелестела тихо Ель. – И радостью всегда мы будем жить: ведь радость ты для нас одна.

Лада Ель погладила по хвое.

– Наш Мир – один из многих. И на других Мирах есть у меня друзья, которых также я люблю и которых видеть я хочу.

– И мы хотим там быть! – вскричали дружно все, и даже кто-то на крыльцо само залез – то гриб был боровик, что шляпку набекрень надел, уже готовый штурмовать Миры иные. – Когда ты снова в Небеса надумаешь пойти, то нас с собой возьми!

– Возьму, когда ещё немного подрастёте, – с улыбкой Лада обещала. – В Мире том, что по утрам Звездой ярчайшею горит, одна Любовь царит. Там каждый друг за дружку, один за всех и все за одного, совет там, дружба и любовь. А у нас всё споры и раздоры. Вот, Ель, ты рвёшься ввысь, а малые цветы накрыла тенью, а им же нужен Свет. Ну а вы, Грибы, зачем залезли вы в Цветы? Иль мало сырых вам мхов? Ведь там вольготно вам живётся.

– Да с ними песни петь хотим! – Грибы подняли шум.

– Ну так пойте, коли этого хотите. Но Цветы зачем сминать? Тогда Грибы с Цветами закружили хоровод:

– Лада, Лада – радость наша,

Когда смеёшься Ты – смеёмся мы!

Когда на нас ты смотришь – То Солнце видим мы!

Когда идёшь – То мы идём с Тобой!

Идём – поём! Идём – поём!

И нет конца, и нет конца Пути Добра, которым нас ведёшь!

Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Не ахти какою песенка была, но зато от сердца шла, и Небо пело, с Грибами и Цветами, и пели облака, и Солнце Арфу сотворило из лучей, и Ветер весело играл на струнах Арфы той, и славили все Бога Солнца Ра и Ладу заодно.

И Ра вдруг появился, – Солнышко само померкло рядом с ним, и воздух ещё больше зазвенел от радости большой; смеялась Лада, смеялся Ра: сам Мир запел; и песнь ручья вливалась в Океан Любви, что миру Яви сферою была. Явь жаждала Любви, всем бытие даря и радостью кипя.

Лада всем казалась воплощеньем Краса-ты самой; когда она глядела, то две звезды, два солнца в глазах её сияли светом дивным мудрости великой, и в то же время в нём силы твёрдой сталь звенела, и отдалённая гроза в них молнией блистала… да много что её взгляд выражал – он в сердце существа любого проникал, его он вынимал, чтоб ласкою очистить и состраданьем обогреть. Для малых всех существ на Яви Лада Великой Матерью была. А как она ходила! Как будто б над землей плыла, её ногами не касаясь. А волосы её струились солнечным лучом до самых плеч и ниже, фигурой же на тонкую берёзку походила – гибка, изящна, в покое была она подвижна, в движении покой несла. И Ладой-Солнышкой здесь любовались все от мала до велика; в мудрости своей она была красива, а в Краса-те – мудра.

А Доброславам, что вились вкруг неё, всё надо было знать: вот как цветок назвать? И надо было объяснять, что, прежде чем цветку названье дать, к цветку душой и сердцем надо притянуться, внимая голосу его. Ведь имя – не просто кличка, пустой набор из звуков, а имя – сущность есть предмета, его энергетическая связь с Источником всего, и потому у каждого явленья иль предмета есть собственное имя во Вселенной, его идея, так сказать, иль основная мысль: «им – я» – себя являю. Имя – сгусток бытия, энергия Начала, которое в том имени Огнём живёт. Знать имя – означало вещью овладеть, энергией её. И потому для человека иль существа иного имя в себе энергию судьбы несло, и связь с глубинной сутью бытия хранило. Без имени вещь не жила.