Геннадий Горчаков - Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

– Да кто же ты? – в ужасе в который раз Властитель Яви вопросил.

– Срок придёт, и ты узнаешь, пока же силы ты копи и Ум свой сохрани. Твой Ум – залог победы нашей!

– И всё же… кто ты?

– Я – Тьма Сама! Я – Хаос! Я Чёрной Бездны Огнь!

Должно быть, кто-то Свыше Бездну Сатанэлю показал – то Тьма была без дна – чернее чёрного Дыра, провал в Ничто, в котором Хаос клокотал и Тьму сгущал. Ужас и Тоска оттуда поднимались и остатки сердца болью острой разрывали. И только Краса-та Щитом пред Хаосом вставала, порой трещал и гнулся Щит, но всё же он стоял, на мысли опираяся существ, что в Мире Светлом пребывали. Но иногда, где эти существа к Злу обращались, там Хаос, Ужас, Тьма свободно в Светлый Мир вторгались, и сокрушалась Краса-та. Вставали чёрные дымы, горели чёрные огни, всё обращая в прах, и в Бездне Чёрной исчезали. Бездна яростно ревела: ещё, ещё она хотела Мир Светлый пожирать, в ничто его весь обращать.

Но тут же следовал ответ: вставали крепкие Щиты из светлой Краса-ты, что Боги мыслями ковали, взлетали светлые Мечи, летели стрелы Краса-ты, и Тьма бежала, чтоб снова силы накопить, набег свой новый совершить на Светлые Просторья Краса-ты и пораженье вновь терпеть. Так было безконечно – жестокая Война, которой не было конца. Но стоило во Тьме хотя б искринке вспыхнуть Света, как Тьма рассеиваться начинала, и возгоралась Краса-та, а Хаос снова битву зачинал, вгрызаясь в Краса-ту, как если бы дракон в добычу.

Оружием Сил Света Краса-та была, её таинственный Огонь, Сатанэль же мыслью лучше всех владел, и многие о том твердили: но почему тогда Огонь не слушался его?! При чём здесь сердце, о котором Ра так часто говорил? Оно есть орган чувств – считай, что Хаос, и эти чувства мысль в лохмотья сами превращали и с толку лишь сбивали, и уж стрелой иль молнией Огня не мчались, а просто кувыркались, как если б мыльные то были пузыри.

Сердце!? Разве это не насмешка Ра? Ха! Ему бы только чувствам предаваться и слёзы лить над сломанным цветком. Чувства – дым один, от чувств нет проку никакого. А мысль – Царица Мира есть. Но если мысль – явление Огня, а мыслью он владел – то почему тогда не высекает он Огня? И так, и сяк он у Огня вертелся, формулу его искал. Ра её, конечно, знал, но в тайне сохранял – так Сатанэль с обидой полагал.

– Такой я формулы не знаю, – Ра Сатанэлю отвечал. – Формула Огня есть формула Любви иль той же Краса-ты.

– Но как тогда владеешь ты Огнём? – Сатанэль не отставал.

– Я сердце с ним соединяю, – так Ра ему сказал.

– А как же сердце повязать с Огнём? – Сатанэль едва не закричал.

Владыка Ра в своей манере отвечал:

– Люби, а остальное всё приложится само собой.

И Сатанэль любил, и его любили прекраснейшие Девы бытия, но формула не находилася Огня. Уж все Стихии ему подвластны были, и только лишь Огонь ему не поддавался. «Ну что ж, Огнь из Чёрной Бездны сам свои услуги предложил. Огнём, конечно, этим Краса-ты не сотворишь…»

– Зато им власть свою ты утвердишь! – вмешался Глас в сознанье Сатанэля.

– Но как твоей мне мощью овладеть? Есть формула какая?

– Для этого тебе лишь злобным надо быть.

«Здесь злобным быть, а там любить, – подумал горько Сатанэль. – А лучше что? Любить иль ненавидеть?».

– Лучше жить самим собой.

– Ну а как же быть тогда с тобой?

– За меня не безпокойся, я стану сущностью твоей.

Сатанэль тут испугался:

– А что же станется тогда со мной?

Как Сатанэлю показалось, Голос криво ухмыльнулся:

– Ты станешь только крепче от неё.

– Так я же в Хаос превращусь!

– Нет, – Голос возразил, – твоей я только стану Силой.

Да, мощь огромная день ото дня вливалась в Сатанэля. И было всё бы хорошо, да только эта Сила его сознание в лохмотья превращала, разум ясности лишала, и как будто хлопья чёрной сажи в сознании кружились, головы его драконьи между собою грызлись, и Сатанэль летать уже не мог, не успевая головы те разнимать. И злоба, злоба страшная на всё и вся его последнего ума лишала. Он ненавидел всё: Свет и Тьму, и Ра, и Хаос, и безобразие, и Краса-ту, и более всего – себя! Сознанье стало у него как скал нагроможденье – остатки мыслей через них продраться не могли, он сам уже в какие-то лохмотья превращался, он идиотом чувствовал себя! Он Голосу так и сказал, на что тот отвечал:

– Мой Господин и Повелитель, ещё немного потерпи и Силу всю мою возьми. Драконом станешь Тьмы, каких доселе не было ещё, и во Вселенной не будет никого тебя сильней!

– Ты хочешь погубить меня? Так и скажи! Уж мочи нет моей терпеть!

– Но Ра чтоб победить…

– Мне не до Ра! Моя была бы целой голова!

С трудом великим Властитель Яви тёмный Глас уговорил, чтобы свой напор тот укротил: не то чтобы летать, но и ходить по Яви Сатанэль уже не мог. Твердь разверзалася под ним, а воздух крылья не держал. Да, Явь ему уже мала была, размахнуться желала бы душа, да было б где, да и души, похоже, не было уже…

Частенько, взобравшись на клыкастую скалу, что в небо упиралась, Сатанэль с великою тоской и злобой на Яви мир глядел, уж задыхаясь в тесноте его, и чёрною яростью на Ра кипел: зачем его Владыка Ра сюда сослал? Уж не от ревности ли дикой испытания какие-то придумал, а сам в Мирах высоких их наслаждается Красой, – он даже поперхнулся тут горькою слюной. Краса-той! Как ненавидел Сатанэль уже одно понятье это, из-за которого он здесь торчит. Как же! Он должен этот Мир в Краса-ту сияющую превратить! Да целой Вечности не хватит, чтоб этот план осуществить. Всю эту Краса-ту он в клочья б разорвал, само понятие её бы растоптал! И всё чаще чудилась ему Дыра, в которую он падал уже не только в снах своих кошмарных, но даже наяву. И тайную любовь свою – прекраснейшую Ур – он яро начал ненавидеть. Когда-нибудь её он схватит и насладится всей её красой, а потом в драконье тело душу он её упрячет и с наслаждением её терзаньям будет он внимать. А Ра пускай её поищет! Вот лихо будет-то ему!

– На кой тебе она? – ворчливо Глас Кольца сказал и острой болью его сознанье резанул: такую моду он завёл – чуть что не по нему, так сразу болью вразумлять. Попробовал бы девицу хоть раз вкусить, так быстро пришлось бы мнение своё сменить.

– Ты наш разрушишь план, – Глас продолжал Кольца ворчать.

– К чёрту и тебя, и весь твой план! Могу себе Хозяином я быть иль вечно должен я кому-то там служить?! Я сам себе Указ, и здесь, на Яви, Я – Властелин!

– Ну-ну, – Глас тяжело сказал и замолчал.

На Яви Ладе скучать не приходилось: мысли и дела существ премногих крутились вкруг неё, и каждый требовал своё. Солнышко смеялось в Небесах от радости её заботам многим. Её ласкали Небеса, привет передавали от сфер высоких Краса-ты.

Помимо Доброславов она летала к Сурам – воителям могучим, чтоб изменить слегка их нрав суровый и к сердцу обратить и чтоб дела у них решались по справедливости, Добром. Учила строить жизнь, любовь к друг другу в основу положив, и многому ещё, что магией теперь зовём – наукой о природных силах, – и как владеть собой и жить в согласье с Миром.