Десмонд Бэгли - Золотой киль

— Я смогу проследить за ними, — надменно произнесла она. Потом улыбнулась и протянула мне руку. — Значит, договорились!

Я посмотрел на предложенную руку, но не притронулся к ней.

— Я еще должен обсудить это с Курце и Уокером. А они чертовски несговорчивые ребята, особенно Курце. Кстати, что вы ему сделали?

Она медленно убрала руку и странно посмотрела на меня.

— Вы почти убедили меня в своей порядочности…

Я улыбнулся.

— Необходимость, только и всего. Эти ребята — единственные, кто знает, где лежит золото.

— Ах да, я и забыла. Что же касается Курце, то он грубиян.

— Он первый признал бы вашу правоту, — сказал я, — хотя на языке африкаанс это слово имеет другое значение. [10] A boor (англ.) — грубиян. Boor (африкаанс) — африканер (бур). Оба слова звучат почти одинаково.

Внезапно меня осенило.

— А кто-нибудь, кроме вас, знает о письме Роберто и вообще обо всей этой истории?

Франческа было отрицательно качнула головой, но вдруг остановилась, желая, видимо, оставаться честной до конца.

— Да, — сказала она, — один человек, но ему можно доверять — он верный друг.

— Ладно, я только хотел застраховаться от желающих проделать такой же трюк, какой проделали вы. Похоже, все Средиземноморье пришло в движение. Я бы не стал на вашем месте открывать своим друзьям все карты, по крайней мере до тех пор, пока дело не завершится благополучно. Если они вне закона, как вы говорите, у них могут возникнуть собственные соображения.

— Я никогда с ними слишком не откровенничала, не собираюсь и теперь.

— Правильно. Но вы должны сказать им, чтобы присмотрели за ребятами Торлони. Те ведь могут установить наблюдение за нашей яхтой и узнать, куда мы направляемся.

— Ах, ну конечно, мистер Халлоран, я непременно попрошу их присмотреть за вашей яхтой, — любезно ответила она.

Я засмеялся:

— Не сомневаюсь. Когда будете готовы, загляните-ка к нам, но торопитесь, времени осталось очень мало.

Я встал из-за стола и покинул ее, полагая, что она сама оплатит завтрак, раз уж мы с ней теперь партнеры, или, как она выразилась по-английски, «во взаимных отношениях».

Она появилась вечером того же дня в сопровождении мужчины внушительных габаритов, которого она представила как Пьеро Морезе. Тот любезно кивнул мне, проигнорировал Уокера и настороженно приветствовал Курце.

С Курце я замучился — его долго пришлось уговаривать, а он повторял одно и то же ворчливым басом: «Не дам себя одурачить, не дам себя одурачить».

Наконец я устало предложил:

— Ладно. Золото — в этих горах, место ты знаешь. Почему бы тебе не отправиться туда и не забрать золото? Уверен, что ты и один справишься с Торлони и Меткафом, с графиней и ее головорезами; уверен, что ты вывезешь золото и доставишь его в Танжер до девятнадцатого апреля. Пожалуйста, езжай и оставь меня в покое!

Он поутих, но вид у него был несчастный и клокотал он как вулкан, не зная, продолжать извержение или воздержаться. Теперь он сидел в салоне, с презрением смотрел на графиню и подозрительно — на итальянского великана.

Морезе совсем не знал английского, и собрание решило вести переговоры на итальянском, который я уже неплохо понимал, если разговор шел неторопливо. Графиня сказала:

— При нем все можно говорить. Он знает столько же, сколько и я.

— Я помню тебя — ты был в группе Умберто, — сказал Курце на ломаном итальянском.

Морезе только коротко кивнул. Графиня продолжала:

— Мы собрались здесь, чтобы окончательно договориться. — Она посмотрела на меня. — Вы все обсудили?

— Да.

— Они принимают условия?

— Принимают.

— Тогда говорите, где находится золото.

Со стороны Курце послышалось угрожающее ворчание, которое я заглушил громким хохотом.

— Графиня, вы меня уморите, — с трудом выдавил я. — Я умру от смеха. Вы же не рассчитывали, что получите ответ на этот вопрос, так ведь?

Она кисло улыбнулась:

— Нет, но не мешало попробовать. Ладно, так как мы действуем?

Я стал излагать наш план:

— Первое, времени у нас в обрез. Золото нужно переправить в Рапалло к первому марта, это самое позднее. Нам также потребуется спокойное место для работы с яхтой — подойдет чей-нибудь лодочный ангар или верфь. Найти такое место надо сейчас, заранее.

Она прищурилась:

— Почему именно к первому марта?

— К вам это не имеет никакого отношения, так нужно.

Морезе вставил:

— Но первое число через две недели.

— Верно, — сказал я. — Нужно уложиться. Второе. Только мы, пятеро присутствующих здесь, отправимся за золотом. И больше никто. Мы вскроем шахту, достанем спрятанные ценности, запакуем все, что нам нужно, в крепкие ящики и вынесем. Потом снова завалим вход в шахту. После этого, и только после этого, нам понадобится дополнительная помощь, но даже тогда лишь для погрузки и транспортировки на побережье. Нет необходимости посвящать слишком много посторонних в наши дела.

— Придумано толково, — согласился Морезе.

Я продолжал:

— Весь груз будет доставлен на берег к яхте, весь — включая драгоценности. Мы будем жить все вместе, впятером, в течение месяца, пока я со своими друзьями не закончу то, что нам предстоит сделать. Если вам захочется предварительно оценить стоимость драгоценностей, придется доставить ювелира к нам, а не наоборот. Окончательный расчет произведем после оценки камней, но не раньше, чем яхта окажется на воде.

— Вы как будто не доверяете нам, — сказал Морезе.

— Не доверяю, — заявил я прямо. И, показав большим пальцем на графиню, сказал: — Ваша подруга методом шантажа принудила нас принять ее в долю, так что не вижу оснований для доверия.

Его лицо потемнело.

— Недостойно с вашей стороны!

Я пожал плечами.

— Скажем так, недостойно с ее стороны. Она заварила эту кашу. Таковы факты.

Графиня положила руку на плечо Морезе, и он умолк. У Курце вырвался короткий смешок, похожий на собачий лай.

— Magtig, ты ее раскусил. — Он покачал головой. — За ней надо смотреть в оба. Это тонкая штучка.

Я повернулся к нему:

— Теперь все зависит от тебя. Что нужно для того, чтобы достать груз?

Курце наклонился вперед.

— Во время моего приезда в прошлом году я не заметил никаких изменений. В том месте по-прежнему никто не бывает. Туда ведет немощеная дорога, так что прямиком на грузовике и подъедем. Ближайшая деревня — в четырех милях.

— Сможем ли мы работать ночью? — спросил я.

Курце задумался.

— Скалы там на вид страшнее, чем на самом деле, я в этом сам убедился, опыт взрывных работ у меня есть. Думаю, двое с кирками и лопатами справятся с делом за четыре часа, а ночью, наверное, часов за шесть.

— Значит, мы пробудем там целую ночь, а возможно, и дольше.