Десмонд Бэгли - Золотой киль

Я решил испробовать и такую возможность: пожертвовав одним днем, выиграть потом на повышении производительности. Но Курце тупо возразил:

— Нет, будем работать! Мы не можем попусту тратить время.

Надежный человек Курце, но умом не блещет!

— Скажи, ведь до сих пор я принимал правильные решения?

Нехотя он признал это.

— Мы сможем сделать больше, если отдохнем, — сказал я. — Обещаю тебе.

Он поворчал еще немного, но спорить не стал — так устал, что сил на борьбу не осталось. Остальные согласились без особого энтузиазма, и мы разошлись спать с мыслью о завтрашнем выходном.

На следующее утро за завтраком я спросил у Франчески:

— Чем занимаются наши враги?

— Продолжают наблюдение.

— Подкрепление есть?

Она покачала головой.

— Нет, их по-прежнему восемь человек. Дежурят по очереди.

— Пора им размяться. Мы разделимся и погоняем их по городу или даже за городом. А то они совсем обленились в последнее время. — Я взглянул на Курце. — Связываться с ними не надо — к открытому столкновению мы еще не готовы, и чем позже это произойдет, тем лучше для нас. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из нас выпал из игры, если такое случится — нам кранты. Все оставшееся время мы потратим на изготовление киля, надо успеть к намеченному сроку.

Предупредил и Уокера:

— А ты воздержись от выпивки. Тебя будут соблазнять, а ты не поддавайся. Помни о том, что я сказал тебе в Танжере.

Он молча кивнул и уставился в тарелку. В последнее время меня беспокоила его замкнутость, хотел бы я знать, что у него на уме! Франческе я сказал:

— А вам, думаю, пора пригласить ювелира для оценки драгоценностей.

— Сегодня встречусь с ним, — ответила она, — и, возможно, сумею договориться на завтра.

— Хорошо, но его визит должен пройти незамеченным. Если наблюдатели Торлони узнают, что здесь драгоценности, мы их не удержим.

— Пальмерини доставит его сюда незаметно, в грузовике.

— Отлично. — Я встал из-за стола и потянулся. — А теперь — путаем следы. Все расходятся в разные стороны. Пьеро, вам с Франческой лучше выйти отсюда последними, пока можно, надо держать их в неведении о нашем союзе. Но если мы все уйдем, то кто обеспечит безопасность верфи?

— Десять наших людей проведут здесь весь день, — сказала Франческа.

— Что ж, великолепно, пусть только не привлекают к себе внимание.

Предстоящий выход в город радовал меня. Спина вроде заживала, лицо больше не напоминало поле боя. Настроение было приподнятое, потому что впереди целый выходной день. Должно быть, Курце чувствовал это еще острее, подумал я. Ведь он не покидал верфь Пальмерини с того дня, как приплыл на яхте, а я за это время уже не один раз выходил в город.

Все утро я праздно шатался по городу, покупал сувениры для туристов на пьяцца Кавур, где с радостью обнаружил магазин, торговавший английскими книгами. Долго сидел в кафе на бульваре, неторопливо читая английский роман и запивая его бесчисленным количеством кофе. Сколько месяцев я не мог себе позволить такой роскоши!

Ближе к полудню я отправился в яхт-клуб, решив немного выпить. В баре стоял непривычный шум, источником которого, как я сразу определил, была группа полупьяных людей, спорящих о чем-то в глубине комнаты. Большинство членов клуба подчеркнуто не обращали внимания на столь вызывающее поведение. Заказывая официанту виски, я спросил:

— По какому поводу торжество?

— Что вы, синьор, какое торжество, просто пьяные бездельники.

Я поинтересовался, почему секретарь не прикажет вывести их из клуба.

Официант беспомощно пожал плечами:

— Что поделаешь, синьор, есть люди, для которых правила не существуют, а здесь как раз такой человек.

Я прекратил расспросы, в конце концов не мое дело учить итальянцев, как вести себя в клубе, в котором я всего-навсего гость.

Но свой бокал я понес в соседнюю комнату и уселся почитывать роман. Книга была интересной, жаль, что мне никогда не удавалось дочитать ее, а хотелось наконец узнать, как выпутается герой из такого трудного положения, в которое его поставил автор. Но я не одолел и шести страниц, как подошел официант и сообщил, что меня хочет видеть дама. Выйдя в фойе, я нашел там Франческу.

— Что вы здесь делаете? — рассердился я.

— Торлони в Рапалло, — ответила она.

Я не успел ничего сказать, потому что из-за угла появился секретарь клуба, который увидел нас.

— Нам лучше пройти внутрь, здесь мы выглядим слишком подозрительно.

Секретарь уже спешил к нам со словами:

— О, мадам, мы так давно не имели чести видеть вас у себя.

Я был членом клуба, правда, только почетным, поэтому спросил:

— Надеюсь, я могу пригласить мадам в клуб?

Вид у секретаря почему-то стал испуганным, и говорил он как-то нервно:

— Да-да, конечно… Мадам нет необходимости расписываться в книге.

Провожая Франческу в комнату, я пытался разобраться, что же так могло взволновать секретаря, но мысли мои были заняты другим, и я забыл о нем.

Усадив Франческу, я спросил, что она будет пить. Она выбрала кампари и тут же затараторила:

— Торлони привез с собой еще людей.

— Остыньте, — сказал я и заказал официанту кампари. Когда он отошел от стола, я спросил: — А что известно о Меткафе?

— Фэамайл вышел из Генуи, но где он сейчас — неизвестно.

— А Торлони?

— Час назад он заказал себе номер в гостинице на пьяцца Кавур.

Невероятно, но именно час назад я был там. Я даже мог его видеть!

— Говорите, он приехал не один?

— С ним восемь человек.

Дело плохо. Видимо, готовится нападение. Восемь и восемь — уже шестнадцать, да еще сам Торлони и, возможно, Меткаф, Крупке, марокканец, может быть, в экипаже есть и другие… Больше двадцати человек!

— Надо действовать быстро. Многое придется организовать по-другому. Поэтому я пришла сюда сама, некого было послать, — сказала Франческа.

— Сколько у нас людей?

— Двадцать пять, потом подойдут еще. Пока я не могу точно сказать. — Она была настроена решительно.

Не так уж плохо, перевес все еще на нашей стороне. Интересно, почему Торлони собрал столько людей? Скорее всего, он пронюхал о наших союзниках — партизанах, значит, такого преимущества, как момент неожиданности, мы лишились.

Официант принес бокал кампари, и, пока я с ним расплачивался, Франческа, отвернувшись, смотрела в окно на стоянку яхт. Когда официант ушел, она спросила:

— Что там за судно?

— Которое?

Она указала на моторную яхту, которую я рассматривал в свой прошлый визит сюда.

— А, эта! Наверняка плавучий бордель какого-нибудь толстосума.

В голосе ее появилось напряжение.

— А называется?

Я порылся в памяти.

— Э-э… кажется, «Калабрия».