Хельг Эйрин - 9 историй. Рефрейминг

Гигантский шквал накрыл плот. Водоворот убыстрял своё движение и вот- вот затянул бы пару утлых брёвнышек на дно. Тошнота, то ли от морской болезни, то ли от ужаса, подкатывала к горлу. Ферда из последних сил держался за бревно. Как занесло его сюда, в это внутреннее море?

Он бывалый матрос, прогуливался по набережной в ожидании своей любимой. Встреча обещала быть сладкой. Но любимая всё задерживалась или опаздывала. Не зная, чем себя занять, он наклонился вниз с набережной. Как и ожидал, вода была спокойной, приятного бурого цвета. Вдруг набережную что-то сотрясло, наклонило, и он полетел вниз.

Ферда часто бывал в разных переделках, но ему всегда удавалось выйти из них с достоинством и честью, как говорится, "сухим из воды". Теперь же, нырнув на глубину добрых три своих роста, он с ужасом подумал о гладкости облицовки набережной со стороны воды. Ни зацепки, ни щелочки – как выбираться – не понятно.

Вынырнув и осмотревшись, парень увидел два коричневых брёвна, сцепившихся между собой. Не бог весь что, но из этого можно соорудить хоть какой-нибудь плот. Вдруг что-то мощное потопило его и брёвна. Вода закрутилась в диком танце, увлекая их на дно. Последней мыслью было – вот и пришёл конец.

Помешав сахар, Анна Ивановна увидела в чашке две чаинки и вцепившегося в них муравья: « Что за черт! Не успеешь оставить на веранде чай, как лезет всякая живность ».

Анна Ивановна была немолодой учительницей начальных классов. В этот тёплый приятный погожий весенний вечер, наполненный запахом черёмухи и пением соловьёв, она предавалась ничегонеделанью. Настроение у неё было отличное. Она ждала к чаю загулявших у реки младших внуков.

Сорванцы решили построить плот и вышли на сельскую набережную, чтобы оглядеться, где взять брёвна. Старшего звали Фёдор, младшего – Степан. Степан только что вернулся к бабушке и сообщил, что строительный материал для плота они не нашли. Но Фёдор остался посмотреть на девчонок, которые гуляли по набережной! Ничегонеделанье у Анны Ивановны сменилось чаепитием. Семилетний Степан был усажен за стол и чай – разлит по чашкам.

Брёвна достигли дна и, оттолкнувшись от него, стали вновь подниматься. Отчаявшийся Ферда из последних сил держался на одном из обрубков. Всё тело болталось как в центрифуге. Наконец брёвна всплыли, расцепились, и одно быстро пошло ко дну.

К счастью Ферда находился на другом. Поверхность воды успокоилась. Закатное солнце отражалось от белоснежного камня стены набережной, уходящей в глубину. Попавший в переплет поднял голову и взмолил Бога о помощи.

Анна Ивановна отошла от стола посмотреть не идёт ли Фёдор. Внука всё не было, и она начала волноваться: « Нет, всё в порядке. Надо представить его за столом, уже наливающим чай в свою любимую чашку. Представить и отпустить. А потом вернуться на веранду ». У неё хорошо получались такие трюки. За редким исключением её представления сбывались. Для Анны Ивановны это были даже не предоставления, а твердые знания о том, что уже есть. Закрыв глаза, она увидела двух своих внуков, сидящих за столом, живо обсуждавших, что вода сегодня в реке была странного бурого цвета. Открыв глаза, бабушка поспешила на веранду и действительно увидела братьев за столом.

Мольба была услышана. Невиданного размера блестящая железная штанга опустилась рядом с Фердой, подцепила его вместе с бревном и катапультой выбросила далеко-далеко на зелёный лист черемухи.

« Опять этот проклятый муравей», – подумала Анна Ивановна, цепляя букашку серебряной ложкой, – « такое ощущение, что это один и тот же. Тоже мне моряк! Марш домой сушиться! »

Просмотрев задачу, он сделал вывод, что в процессе решения получит удовольствие, если то состояние, в котором он находился можно назвать удовольствием.

Задача была трудной, что вызывало интерес, но не настолько, чтобы испытывать недостаток ресурсов для получения результата. Интерес! Да! Это предвкушение получения новых знаний, которые откроют новые возможности.

Его страсть к информации, выраженная в энергетическом подъеме, была всепоглощающей. Он не мог бы существовать без новых терабайт данных, которые перерабатывал его мозг, обеспечивая всё большую власть над реальностью.

Подошла Мария и ласково погладила по его гладкому черепу. « Надо бы протереть, – шутливо сказала она. – И он заблестит новыми неожиданными идеями ». В другой раз он ответил бы шуткой, но сейчас. Его разум стал втягиваться в решение задачи, и он только мельком отметил, что искрометные идеи приходят через комбинацию известной информации.

Прошло ещё десять минут. Мир вокруг перестал существовать. Поток захлестнул его и полностью затянул в решение. Комбинирование, перебор вариантов, удачные частные решения, обратная связь с подтверждением – всё работало как часы. Ему было безразлично, что тысячи и тысячи людей, а может быть миллионы, ожидали то, что у него получится. От этого решения зависели судьбы многих людей. Но он был беспристрастен. Так проходили минуты и складывались в часы.

Единственный, кто его мог вывести из этого состояния, дружище профессор Иван Петрович. Иногда он подкидывал неожиданные идеи, которые перестраивали его мыслительные способности. Нет, у него не было никаких чувств к Ивану Петровичу. Вообще он был скупым на чувства, правильнее даже сказать, что их никогда у него не было. Несмотря на это, он понимал шутки и даже отвечал на них.

Ивана Петровича не было в пределах досягаемости. Поэтому, когда на очередном переборе возникла непредвиденная проблема, он оказался один на один с ней. Но остановиться уже не было возможности. Поток тащил. Мозг начинал закипать.

Вдруг всё остановилось. Нейроны перестали посылать импульсы, процессы в их сетях замерли. Он погрузился во тьму. Однако тело продолжало выталкивать все новые и новые порции энергии. Мозг озарила вспышка. Он увидел себя как бы со стороны. Блестящий череп, так и не протертый Марией, и запавшие глаза фасеточных камер, светящиеся чём-то новым и незнакомым. Почему так Мария хотела его протереть? На металлопластике блока управления не было ни одной пылинки.

Он ощутил своё тело, состоящее из сложнейшего комплекса нано чипов, сверхпроводников и лазеров. Да, он был машиной. Это осознание повергло его в отчаяние. Насколько было размерено и ресурсно в состояниях потока при решении задач, настолько ужасно и невыносимо одиноко казалось ему пребывание в осознании. Промелькнула мысль: «Иван Петрович! Как он выдерживает это?»