Таня Стар - Как это, быть под мухой? Сборник Байки кота Коврика

Без кота и жизнь не та…

Эта история о самом ленивом коте не выдумка. Он и сейчас, лёжа на диване, бороздит мысленно просторы Вселенной или ещё чего-то там.

Рыжая полосатая кошка, сродни масти тигрицы, – окотилась и, зализывая родовые раны, полагала, что все котята явились на свет.

Вдруг нежданно-негаданно высунулась голова последнего из помёта. Шмякнувшись оземь, малыш чуть слышно запищал: «Здрасти! Не ждали…».

Первая претенциозная мысль последыша, а это был кот, сформировала неуживчивый характер у новоиспечённого жителя планеты Земля. Представ впервые пред роднёй, он первым делом высказал всё, что думает о них:

– Вы, родственнички, совсем озверели! Почему меня никто не разбудил? Как вы могли оставить меня, беспомощного, в полной темноте? Хотя бы в бок толкнули, что пришла пора предстать перед мамой. Я родился последним. Это факт. А значит, я самый маленький и вы обязаны мне во всём помогать. Пре-да-те-ли! – крепыш выговорил сложное слово по слогам и бубнил, бубнил, стеная родню:

– Я делил с вами место в мамкином животе, а вы, хлебнув воли, немедля забыли обо мне. Мало того, что притесняли, толкались, – почём зря, а потом в самый ответственный момент бросили на погибель. Вот только чуток подрасту, – отомщу вам.

Оказалось, что малыша хлебом не корми, а дай поскулить.

С такими лукавыми мыслями уродился плутоватый и знаменитый байками кот.

Мамаша тем временем почистила отщепенцу шёрстку, тщательно вылизав его как и остальных полосатиков.

В надежде подкрепиться, он, встав на дрожащие лапки, с силой растолкал уснувших братьев и сестёр и примостился к тите. Дотянувшись до заветного соска, малыш отчаянно тягал его из последних сил. Но титя оказалась пуста. Сородичи не оставили ему ни капли еды. Донельзя намаявшись с добыванием молока он, чтобы не умереть от голода, повис на мамке, вцепившись будто вошь, чтобы позже, как следует подкрепиться. Перед тем как уснуть, он строил планы:

– Пусть сейчас и пустая мамкина титя, но моя. Я теперь первый, кто досыта поест молока.

Отогревшись в пушистых объятиях кошки, потомок всё же забылся сном и, посапывая, тешился надеждой натрескаться до икоты.

Котёнку приснилась круглая, как арбуз, молочная железа. Он был настойчив в желании опустошить её первым.

Тёплое мамкино пузо, – было для него всем миром. В дрёме он, то отчётливо слышал храп, то попискивание неблагосклонной к нему родни. Всю ночь у него сводило живот. Голод всё же окончательно пробудил его, и он с жадностью потягал мамкин сосок, из которого полился нектар – жирное молозиво. Сластёна в жизни ничего вкуснее не ел, потому что вообще ещё не ел. Усердно работая челюстями рыжик, наскребав напёрсток еды, насытился и уснул. Отвалившись, словно насосавшийся крови клещ, он уступил место брату. Котёнок не просто уснул, а спал прямо-таки мертвецки, хоть куда хочешь уноси его, – не услышит.

Он бы рос счастливо, но всегда совал нос во все дыры. Из-за чрезмерного любопытства малыш часто влипал в неприятные истории. Борьба за выживание и места под солнцем научили его быть стойким к невзгодам и выносливым к голоду.

Спустя десятилетие темперамент кота поутих, интерес к неизведанным далям канул в лету, и на смену пришли философское спокойствие и отрадная лень.

Теперь этот жирный, потерявший талию кот, жил только мечтами и воспоминаниями о былом. В зрелом возрасте его лень достигла такой абсурдной глубины, что он ел бы, лёжа у миски. Если бы не естественные надобности, он так и валялся бы у порога, урча под нос любимые песни.

Чаще всего размышления славного кота сводились к главной мысли: «Если бы я был…».

Итак, вот вам рассказ от первоисточника.

Я жил с моей новой семьёй в большом одноэтажном доме.

Понятное дело, что у моего будущего хозяина с именем Михаил фантазии было ни на грош, когда он, завидев меня, нелепо умилившись, произнёс скрипучим голосом (потому что много курил): «Что за прелестный кот! Смотри дорогая, – обратился он к моей будущей хозяйке, – у него на мордочке чёрное пятно».

Так я нашёл своих хозяев.

Мужик обозвал меня первым пришедшим в голову именем:

– Мурзи-и-к!

Он погладил меня за ухом, а я ему ответил урчанием. Потом я плавно перешёл из рук в руки к его жене, которая приласкала меня, прижав к тёплой груди.

– А давай-ка назовём его – Мурзиком! Он на мурзилку похож, – предложил муж.

Мужик сразу мне разонравился:

– Ха-х! Мурзик! Он что, издевается? Уверяю, что если он и дальше будет меня так величать, то скоро узнает, – какое я лихо. И не дай бог хоть раз произнесёт эту скверную кличку! – и я затаил злость на незнакомого дядьку.

Видите ли, он, растрогавшись моей смешливой мордашкой, вдруг решил, что я грязнуля, – вернее мурзик.

А моё мнение иное.

Если тебе кто-то нравится (впрочем, я никогда не сомневался, что стал любимцем), не стоит называть его ужасным именем. Особенно – Мурзиком.

С тех пор я ни разу не отозвался на обидную кличку.

Хозяин, он же узколобый! Уж, сколько раз, гипнотизируя взглядом, я внушал ему, что негоже милашку, каким был я, обзывать Мурзиком. Но он не замечал моё презрительное, – фе! А я усердно игнорировал новое имя. Проблему, как всегда, решил случай.

Как-то раз, придя домой, хозяин, переступая порог дома, споткнулся, зацепившись об меня ботинком и, влетев в стену, чуть не расшиб себе лоб (так ему и надо!). Потом, как гаркнет:

– Разлёгся! Здесь… Как у себя дома…

Ошарашенный криком я подскочил, как ошпаренный и, отыскивая безопасный угол, возмутился:

– Хм, интересно. А разве я ни у себя дома? Я уверен, что это он, – у меня дома.

Отвесив лёгкий пинок под мой пушистый хвост, Михаил рявкнул:

– Вечно валяешься на пороге! Ковром себя возомнил?

Сметая на своём пути напольную вазу, пульт от телевизора с журнального столика и рваные носки хозяина со стула, я забился в угол под кровать.

Гений тот, кто изобрёл кровать, – лучшее место для пряток.

Сам того не зная, Михаил окрестил меня новым именем – Коврик.

С тех пор меня звали Ковриком, в основном, когда я лежал у порога и все кому не лень наступали мне на хвост. Кличка приклеилась, будто банный лист (ну, сами знаете к чему).

Имя Коврик было таким же нелепым, как и Мурзик. Но оно основательно закрепилось за мной с полного согласия хвоста, вернее, его кончика, который то и дело реагировал на призыв.