Ирина Ваганова - Я тебе не раб

– Тебе не жить, сучонок!

Лёша успел опрокинуть бросившихся на него с двух сторон парней. Отскочил назад, ударил наступавшего мажора в солнечное сплетение. Тот согнулся, застонав, но успел выставить шокер и нажать кнопку. Раздался треск, показавшийся оглушительным. Колени Алексея подогнулись, он застонал и, сделав ещё один шаг назад, повалился на кровать рядом с Мариной.

– Жми на камень, – простонал, отключаясь.

Она успела заметить, как поднимаются с пола дружки мажора, как сам он распрямляется и зло сверкает глазами. Он что-то говорил, приказывал, но смысл ускользал. В висках стучало одно: «Жми на камень, жми на камень…».

Послушалась, поднесла руку, устроила на сморщенной тёмной поверхности большой палец и с усилием надавила. Камень, словно кнопка прибора, утонул в оправе. Софиты ярко вспыхнули и погасли. Ленты светодиодов умирали медленно. Комната погрузилась в кромешную темноту.

– Что за… – выругался Жора. – Альба! Проверь камеры! Рыжий, займись освещением!

Загудела сирена, перекрывая голоса и звуки дыхания. Марина нащупала плечо Лёши, наклонилась и зашептала:

– Эй! Ты жив?

Потом вокруг кровати возникла сверкающая воронка. Словно мощное торнадо подхватило всех и сплело в копошащийся клубок. Всё, что могла сейчас Марина – это крепко держаться за Алексея и придерживать на груди полы толстовки.

Алексей

Сначала услышал говор. Не русский, но совершенно понятный. Почему-то не удивился и не заинтересовался. Потом почувствовал, что лежу на твёрдом холодном полу. Последнее, что помнил: темнота и вой сирены. Нас всех загребли? Без разбора?

Что ж, если я в обезьяннике, тётка скоро вытащит – в этом я не сомневался.

Гул толпы раздражал. Почему здесь битком? Митингующих, что ли, упаковали? Ничего вроде о несанкционированных акциях не слышал.

Приоткрыл глаза. Прямо перед носом щетинилась высоким ворсом зелёная ковровая дорожка. Упс. Не обезьянник. Поморгал. Прислушался. В общем радостном гуле слышались отдельные не слишком праздничные «Рано… рано…».

Чуть-чуть двинул головой, в глазах снова потемнело, но успел заметить изгиб ковра, обнимавший подиум. На нём маленькие изящные ступни в кожаных сандалиях, опутавших ремешками тонкие щиколотки. Максимально скосил глаза и увидел её!

Марина, облачённая в золотое струящееся платье, сидела на троне так, словно изображала Клеопатру на сцене студенческого театра. Волосы её были по-прежнему собраны в высокий хвост, а лоб пересекал золотой обруч. Смотрела девушка строго, но не на меня, а на мужчину, которого я не видел. Только слышал.

– …Рано, – поддакивал толпе глухой бас. – Разве ты не знала, Мариийн, когда должна возвращаться? Сколько полных лет исполнилось?

Марина наклонила голову, продолжая сверлить собеседника недобрым взглядом:

– Восемнадцать.

– Как? Как это возможно?

Мне представилось, что мужик воздел руки и потряс возмущённо. Не удержался, хмыкнул. Знакомая боль маякнула в затылке. Перетерпел и попытался приподняться на руках. Если я каким-то неведомым образом оказался на сцене, надо незаметно отползти, чтобы не мешать действию.

Получилось оглядеться. Огромный пышный зал. Напротив подиума, где на троне восседает моя новая знакомая, с гордым видом стоит седовласый, подтянутый мужчина в просторном балахоне, подхваченном на бёдрах широким золотым ремнём. Дальше – около сотни разодетых мужчин и женщин. Приблизительно на полпути рядком лежат парни – рыжий, белобрысый и их главный. Не шевелятся.

Это не обезьянник! Не то чтобы я был фанатом мест временного содержания преступников, но, чес-слово, предпочёл бы оказаться там. Во всяком случае, было бы понятно, что с этим делать. Право на звонок, короткая беседа с тётей Катей и… свобода. Как вести себя здесь – не имел ни малейшего представления.

– Чем вы так раздосадованы? – Марина гневно сверкнула глазами. – Досрочное возвращение вызвано чрезвычайными обстоятельствами. Дело сделано, обсуждать это не имеет смысла. Предлагаю завершить встречу и разойтись. – Она встала резко и, пожалуй, поспешно. Обвела взглядом стоявших в отдалении, едва заметно наклонила голову и заговорила снова: – Благодарю за выражение верности трону. Надеюсь в скором времени побеседовать с каждым из вас лично. А сейчас прошу заняться прямыми обязанностями, кои у каждого из вас, как я помню, имеются и очень важны для мира.

Верноподданные дружно зашумели, ручейком потянулись к распахнутым высоким золочёным дверям. Седовласый не двинул даже бровью. Дождался, когда зал опустеет, и натянуто улыбнулся, указывая на меня:

– Эти обстоятельства?

Живот скрутило спазмом. Не знаю, почему я надеялся, что невидим. Вообще воспринимал происходящее как яркий сон – такие, по слухам, бывают после перенесённого ковида. Я, правда, не болел, но мало ли…

Тон незнакомого мужика не обещал ничего хорошего. Это подозрение подтвердила следующая сказанная им фраза:

– Прикажете отправить на рудники вслед за мятежниками?

Я с надеждой обернулся на Марину. Она не должна… она не может… Пусть всё это развеется! Крякнул, поднимаясь на ноги. Поймал равновесие и приготовился защищаться, что бы ни происходило дальше. Мои товарищи по несчастью успели очнуться. Первым встал Рыжий, помог подняться дружкам. К ним, да и ко мне тоже, довольно стремительно приблизились накаченные парни в коротких туниках, по виду напоминавшие римских воинов.

Пусть только тронет кто! Полагаю, лицо моё приняло зверское выражение – седовласый ухмыльнулся и покачал головой. Не получив приказа хватать и волочить, охранники стояли навытяжку. Марина медленно, словно преодолевая сопротивление воздуха, подняла руку. С облегчением убедился, что её пальчик указывает не на меня:

– Троицу на рудники. Алексей останется со мной.

Топот ног и сдавленные крики стихли уже через минуту. Похитивший Марину – и меня за компанию – ублюдок исчез вместе с ординарцами.

Мужчина перевёл ледяной взгляд на меня и спросил, обращаясь к девушке:

– В каком качестве он останется, позволь поинтересоваться.

– Мой личный телохранитель, – сказала, будто пощёчину влепила. Во всяком случае, седого мужика перекосило, как от удара.

– Во дворце достаточно охраны… – начал он.

Марина не дала договорить:

– Это не спасло моих родителей!

– Но иномирянин…

– Именно поэтому ему доверяю. Никому другому! – она жестом пресекла готовые сорваться с тонких губ собеседника возражения и спустилась с подиума, кивком пригласив меня следовать за ней.

Я поплёлся… А что ещё прикажете делать? Нужно было получить хоть какие-то разъяснения. Как, блин, меня угораздило вляпаться в это сомнительное мероприятие? И позвольте… Что такое «на рудники»?