Ирина Ваганова - Простить нельзя расстаться

май 2018 года

Анатолий чувствовал себя если не подозреваемым, то полным придурком. Ни одна из двух ролей ему не нравилась. Стараясь сохранить самообладание, владелец успешной компании «Компьютерные сети» поминутно одёргивал рукава английского костюма, трогал золотые запонки, привычным жестом проводил ладонью по тёмно-русым волнистым волосам. Во взгляде появился металлический оттенок, способный до дрожи в коленках напугать любого из подчинённых, но совершенно не замеченный щеголеватым лейтенантом полиции с потешной фамилией Цыпин. Белокожий блондинчик, посвистывая, прохаживался по комнате и отводил от хозяина нежно-голубые глаза, скорее подходящие стеснительной девушке, чем сотруднику органов.

– Записки не оставила? – продолжил бесполезные расспросы лейтенант. – Не предупредила об отъезде, говорите. Оскорбили чем? Домогались? Почему вдруг сбежала?

– Не было у неё причин исчезать, – в сотый раз повторил Анатолий. – Девушку похитили.

Полицейский покачал головой. Как ни велика птица Анатолий Сергеевич Рубинов, а открывать дело о пропаже из его дома гувернантки никто не станет. Очевидный глухарь.

– Не вижу оснований для таких предположений. Найденные отпечатки пальцев принадлежат Дарье Андреевне, – Цыпин повёл рукой, точно лопастью вертолётного винта, обведя широким жестом просторную комнату с аккуратно заправленной кроватью, громоздким шифоньером и подобранным ему в пару туалетным столиком, – есть ещё детские, так полагаю, вашего сына. Документы, мобильный телефон, банковские карты отсутствуют. Кое-что из вещей, со слов Виктории Максимовны, девушка прихватила с собой. Вот, например, – он постучал ногтём по рамке для фото, подслеповато взирающей на него пустым куском картона, – что здесь было?

– Снимок Дарьи с Мариком, – прокашлявшись, сказал Анатолий и уточнил: – с моим сыном.

– Вот видите? А сколько ему?

– Двенадцать.

– Хм, – лейтенант прекратил хождения и обернулся к хозяину, – большой уже. Что если девушка нашла другую работу? Вполне возможно. – Он склонил голову набок, продолжая рассуждения: – Захватила фотографию на память, следовательно, покидала дом намеренно, обдуманно, спокойно и не является потерпевшей.

– Но телефон выключен! Со своими родителями Дарья две недели не связывалась! Это что-нибудь да значит?

– Захаровы, в отличие от вас, ничего необычного в отъезде дочери не видят. – Цыпин звонко хлопнул в ладоши, заставив Анатолия вздрогнуть от резкого звука, и шагнул к двери. – Позвольте откланяться, господин Рубинов. Меня ждут настоящие дела.

– Иными словами, игнорируете моё заявление.

Полицейский остановился в проёме, обернулся к Анатолию и пожал плечами:

– Родственники не подавали. А вы, собственно, кто? Обидели чем-то прислугу, вот она и свинтила. Но поскольку от неё тоже нет жалоб… – не договорив, он оставил опешившего хозяина стоять с раскрытым ртом, и сбежал вниз по лестнице.

Рубинов выскочил из комнаты, готовясь крикнуть вслед лейтенанту грозную фразу, мол, найдёт на них управу и всё такое, но заметил вжавшегося в стену Марика и смолчал. Светло-русый – в мать, кареглазый подросток покраснел от быстрого бега и ещё не успел восстановить дыхание. Анатолий зарылся пальцами в густую чёлку сына:

– Что мокрый такой? Гнались за тобой, что ли?

– Бежал. Увидел полицейскую машину, думал, маму привезли.

– Не привезли. Идём, – обнял сына за плечи и повёл в его комнату.

– Они не будут искать?

– Подслушивал, значит.

Марик вывернулся из отцовских объятий и взглянул исподлобья:

– Маму похитили! Как они не понимают!

Раздражение, накопившееся у Анатолия во время дискуссии с полицейским, вопреки логике и желанию выплеснулось на сына:

– Сколько можно, Марк! Тебе не кажется, что иметь в двенадцать лет няню как-то слишком? – Он стиснул своими лапищами худенькие плечи: – Будь мужиком.

– Она никакая не няня! – выкрикнул сын. – Мама! Она моя мама!

– Замолчи! Услышит.

Отец и сын синхронно перегнулись через перила: в холле перед выходом на крыльцо Вика – супруга Анатолия, родная мать Марка – проводила полицейского и, проследив через стеклянную дверь, как тот пробежал к машине, скрылась на кухне.

Как только мать ушла, Марк повёл плечами, освобождаясь от хватки, и сказал ровным спокойным тоном:

– Ей всё равно. Ты же знаешь.

– Ладно. Топай к себе.

Анатолий посмотрел на часы и покачал головой: напрасно не перенёс совещание, вполне мог успеть. Не предполагал, что беседа с полицией пройдёт так стремительно. Как-то там заместитель справился? Из задумчивости его вывел звук лифтового механизма. Шахта располагалась в противоположном от лестницы углу галереи и соединяла гараж с первым, вторым и третьим этажом дома, поэтому лифтом чаще всего пользовался сам Анатолий. Кто же это там? Пойдя по галерее, Рубинов остановился напротив автоматических дверей. Те разъехались, показывая смеющуюся жену с подносом в руках.

– Предлагаю поужинать в спальне. – Подмигнула и, покачивая бедрами, пошла по узкому коридору к их укромному уголку.

Всё, что делала Вика, она делала так, что сомнений в правильности её решений просто не возникало. Из головы Анатолия моментально испарились мысли о работе, переживания из-за сына и неприятное впечатление от разговора с бесцветным лейтенантом. Улыбаясь до боли в щеках и чувствуя в груди дуновение шального суховея, он поспешил за женой, чтобы распахнуть перед ней двери.

– Благодарю, – проговорила Вика, включив свой магнетический тембр – низкий, шуршащий, вызывающий в организме супруга единственно правильную реакцию.

Установив поднос на низком круглом столике рядом с новомодной стёганой кроватью «Барселона», Вика качнула головой в ответ на приглашающий жест мужа. Да, конечно, сначала надо заработать аппетит. Анатолий успел освободиться от пиджака и галстука, в остальном жена нетерпеливо ему помогала. У неё самой под ярким шёлковым халатом не оказалось ничего.

Супруга всегда действовала с фантазией: нежное постанывание сменялось грозным рычанием, она пускала в ход и язык, и зубы, любила тереться ухом, утыкаться носом, щекотать распущенными длинными, дурманящими волосами. А уж грудь! Два упругих холмика размером с хороший грейпфрут жаждали, требовали ласки. Вот и сейчас, нависая над Анатолием, жена касалась его щеки твёрдым соском, дразня и возбуждая всё больше, а он ловил твёрдую шишечку губами и едва сдерживался, чтобы не укусить.

С первой же ночи – а случилась она сразу после знакомства – Вика и Толя убедились, что созданы единым целым. Они и есть те пресловутые половинки, разделённые сердитыми богами и обречённые на поиски друг друга.