Дарья Богомолова - Ночь империи

По итогу визит был в высшей степени бесполезным, и домой Василиск вернулся раздражённый больше обычного, а жители Пантеона благодарили кого угодно за то, что двери уже были закрыты до утра. Никому из прихожан не понравилось бы, вздумайся вдруг Королю богов на них огрызаться, что он на данный момент мог делать с упоением.

Все шло наперекосяк: сначала отделившийся Коврус, от которого они находились не так далеко, как казалось раньше. Это привело к потери части прихожан, которых теперь гнали от границы палками и стрелами, лишь бы не могли зайти на территорию Эрейи, где по-прежнему оставалось место их единения с богами и религиозных обрядов. Следом за отделившимися землями и жителями случилась смерть Владыки, а в промежутке между этим совсем недалеко от Пантеона умудрились разместить свои кибитки на стоянку кочевники откуда-то со стороны Махадри. Зачем они вообще добрались именно сюда? Они отпугивали людей, сами тянулись в Пантеон, но не ради веры, а в попытке найти способ разжиться парой лишних монет, шелков или украшений.

Все не так. В первую очередь, Первородные не должны были сидеть где-то на окраине – они должны были быть там, в столице, рядом с теми, кто принимал решение о новом правителе. Но всем когда-то так понравился указ Джартаха Неповторимого, что никто не думал его отменять.

Почему никто не понимал, что религия и государство в империи веками были неразделимы?

– Василиск?

Вынырнув из собственных мыслей, мужчина повернул голову на осторожно окликнувшую его Норию.

Эта их сестра, младшая среди девушек, была неприметнее даже Санбики, всем казавшейся блёклой. Нориа, в свою очередь, была серой, с мышиным цветом волос, передвигавшейся и говорившей на уровне едва различимой слышимости. Увидеть её повышавшей на кого-то голос было не озвученной, но несбыточной мечтой каждого в Пантеоне.

Бывали смелые прихожане, рисковавшие на почве её молчаливости с ней заигрывать и обещать, что с ними Первородная будет улыбаться и хохотать в голос: если рядом был Крокум, он тихонько подмечал, что хохотать Нориа должна уже просто по факту попыток заигрываний. И находились же энтузиасты. Им в любом случае было бесполезно пытаться: Нориа каждый день тихонько вздыхала, наблюдая за одной из служанок. Девушка ей призналась, что при всём уважении к статусу Первородных своей природе и супругу она изменять не готова.

– Можно с тобой поговорить?

– О чём?– Василиск нахмурился.– О том, как все мы опозорились, когда регент от меня нос воротил?

– И об этом тоже,– тихо произнесла Нориа, разворачиваясь и направляясь в сторону дверей из-за которых вышла, чтобы обратить на себя внимание брата.

Ей было легко вот так подгадывать нужные моменты для болтовни, и это было единственное, что могло заставить Василиска завидовать провидческим способностям сестры.

В остальном он не видел в этом даре ничего хорошего: Нориа знала многое, вплоть до кое-чьих смертей, и видела при этом не что-то абсолютно точное в глобальном смысле, но возможности, множившиеся нитями. Исход порой зависел от одной убитой героем провидения мошки, поэтому ни в чём быть уверенной не приходилось, и Первородная жила в постоянном страхе за тех, кого видела, и за себя, потому что не могла сказать чего-то в полной уверенности, что через пару минут эта вариация не исчезнет.

Прихожанам об этом знать не стоило. Им хватало святой веры в то, что Нориа видит их светлое будущее, где все они будут счастливы, богаты и непременно здоровы. Так было проще, да и пожертвования не становились от такого меньше – наоборот, только росли.

Пройдя следом за родственницей, Василиск остановился на пороге, закрывая за собой двери, и только после этого соизволил осмотреться. Не нужно было предвидеть будущее и читать мысли, чтобы заметить, что Король богов несколько не ожидал оказаться в покоях своей сестры, в меру скромных и казавшихся толком не обжитыми.

Хотя Нориа проводила у себя почти всё то время, что Пантеон не был наводнён прихожанами, помещение смотрелось бедно: широкая кровать в нише левой стены, отгороженная от общего пространства лёгким полупрозрачным балдахином, два высоких арочных оконных проёма точно напротив двери, тоже закрытые почти невесомыми отрезами ткани, которая ничего толком не прятала. Если сесть на разбросанных, казалось, по определённой схеме, подушках возле этих окон, можно было спокойно наблюдать за жизнью в садах, на которые открывался вид, но при этом в ней не участвовать. Стопка книг почти у самой двери. Справа – одинокое огромное зеркало, в которое Нориа наверняка толком и не смотрела, разве что бросая ленивый взгляд с утра.

– Странно,– честно признался Василиск, привалившись спиной к дверям.– Ты первая, у кого я в покоях.

– Что в этом такого?– глянула на него через плечо Нориа, собирая какие-то свитки с постели,– мы все друг к другу то и дело заглядываем поболтать.

Король богов почувствовал лёгкий укол ревности, но только спокойно улыбнулся в ответ. Нориа и так знала, что его покривит от этой фразы – тут других вариантов развития событий не было, потому как Первородный, если решал уйти в свои покои, проводил там время в одиночестве. Садовники с ним активнее общались, когда он гулял, чем родные братья и сёстры.

Этот вопрос между ними поднимался уже давно, и Крокум один раз оправдался за всех, ласково усмехаясь Василиску с высоты своего роста, что Король богов – это даже выше, чем Первородные. Мало ли, чем он занят в своих покоях. Хотелось тогда ответить, что на досуге Король рассматривает иллюстрации обнажённых женщин, но язык не повернулся.

– Ты много знаешь о тех, кто сейчас при дворе?– Нориа, становившаяся в пределах своей комнаты не в меру активной и громкой, будто внезапно обраставшая красками и терявшая привычную блёклость, прошла мимо брата и вытянула из стопки книг одну, нужную ей именно сейчас.– Ты должен, если хочешь предпринять попытку вернуть нас ко власти.

– С чего ты взяла, что я-… Ладно, я понял,– слегка нахмурившись, Василиск скрестил руки на груди. От двери он отходить не торопился, найдя её вполне удобной опорой до той поры, пока кто-нибудь с той стороны не рискнёт без спроса открыть.– Послушай, я знаю, что там есть Айорг, которому Мортем дал шанс после того юродивого взобраться на трон. Неважно, чего мы хотим, мы скорее обломаем себе все зубы, пытаясь отхватить хоть маленький кусок.

Нориа остановилась посреди покоев и посмотрела на брата, как на сумасшедшего. Потом, раздражённо вздохнув, проворчала что-то вроде: «Так и знала», и, взяв за руку, словно маленького ребёнка, подвела Василиска к кровати. Ещё и заставила сесть, тут же выкладывая родственнику на колени свитки и книгу поверх них.