Дарья Гущина - Ведьмина доля

О, не прошло и года…

– Вообще-то это ты мне нужна, – проворчала я сварливо. – И с утра…

– Домой! – рявкнуло на весь квартал, и тётя Фиса бросила трубку.

Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа…

У Верховной был шикарный оперный голос, и по его звучанию мы наловчились определять, с какой целью нас хотят. Если она пела сопрано, значит, настроена мирно, если тяжелым низким контральто – злилась и готовилась задать перцу, а уж если орала басом… То дело дрянь.

Наверх я взлетела за минуту. Открыла дверь, вошла и сразу же попала под прицел строгих карих глаз, смотрящих из зеркала. На вид тёте Фисе – не больше сорока лет, а её реальный возраст точно не знал никто. Но ста пятидесяти вроде нет. К этой сакраментальной дате ведьма начинает стремительно дряхлеть, усыхать и умирает в свой сто пятидесятый день рождения. Так гласят легенды. В реальности же нам не хватало живучести и спокойствия в мире, дабы опровергнуть слух или подтвердить. В настоящее время. А стародавние ведьмы, говорят, доживали.

– Привет, тёть, – я закрыла дверь и сняла куртку.

На людях я, конечно, величала её Анфисой Никифоровной с уважением и подобострастием, как положено по уставу и регламенту. Но дом есть дом.

– Рассказывай, – она оперлась локтями о туалетный столик и закурила электронную сигарету.

Я чуть слюной не подавилась. Нет, я бросила… Многоточие. Я собралась с мыслями. Зойка спит, Жорик по-прежнему шуршит газетами (и слишком уж громко и возбужденно шуршит…), Кирюша поддерживает нижнюю челюсть и усердно делает вид, что его нет. Передвинув пуфик, я села напротив зеркала и рассказала. Всё, начиная с утра и заканчивая разговором с Арчибальдом.

Тётя молча внимала, курила и рассеянно смотрела мимо меня. Высокая, сухощавая, стриженая почти «под горшок». Светлые волосы, загорелая кожа и мудрые, очень старые тёмные глаза на пол-лица. Она даже в домашнем халате и тапочках производила давящее впечатление. На тонких длинных пальцах искрилось десять колец, от каждого из которых тянулись цепочки к узким браслетам на запястьях. Регалии Верховной и проводники силы Круга.

– Вот, собственно… – мне очень хотелось чаю… или чего покрепче. Но «покрепче» на нас не действовало вообще и дома не держалось.

Оставив Верховную переваривать услышанное, я пошла на кухню за чаем. Жорик глянул на меня из-за газеты виновато и вновь уткнулся в статью. Главной ведьме Круга он показываться боялся. А поскольку входной проём кухни находился прямо напротив зеркала, призрак забился в угол диванчика, придвинул стол и накрылся газетой. И даже чайник включить не рисковал. Я подмигнула духу и с чашкой пошла в коридор.

– Значит, Арчибальд побывал на месте? – Верховная по-прежнему смотрела мимо меня. – И не сказал, что в сотне шагов от этой поляны вчера ночью убили ведьму?

Я чуть чаем не поперхнулась.

– Что?..

– Мы нашли мумию, а мумифицируются, как ты знаешь, только умершие не своей смертью, – невозмутимо сообщила тётя, привычно стряхивая с сигареты несуществующий пепел. – Ведьма иногородняя, и при ней было это, – она подцепила с туалетного столика небольшой амулет.

Пятирублевая монетка, нанизанная на тёмный шнур. Приглашение в город от Круга. Такие по всему офису лежат в свободном доступе. Едет в гости родственник или друг с силой – вручаешь на десять дней. Временная регистрация, чтобы в случае чего найти и отследить. И взять амулет может кто угодно, без бумажек и росписей. Верховная ненавидела бюрократию. Кажется, зря.

– Рядом с той же поляной? – повторила я.

– Весьма глупая попытка подставы, – тётя Фиса положила амулет и задымила, как паровоз. – Твои следы – поздние и защитные. Зато на нечисть убийство списать можно. Нарвалась ведьма в своём городе на неприятности и сбежала. Получила приглашение и амулет, но не спряталась. Нашли и договорились, с кем надо. Выманили и…

– Нет, не «и»! – возразила я горячо. – Арчибальд тут ни при чём! Я работаю с ним…

– …всего-то пять лет? – иронично приподнятая бровь.

– …и ручаюсь за него, – я пропустила колкий вопрос мимо ушей. – У «пауков» сильнейший инстинкт – выжить и оставить потомство. И если нечисть нашла удобную норку, то будет её защищать. И рисковать непонятно зачем…

– Вот именно, Ульяна, – она удовлетворённо кивнула. – Вот именно. И если ты знаешь, чем их можно купить, неужели никто другой не догадается?

Я промолчала. Я подкупала нечисть пониманием их проблем и желанием помочь. И знала лишь одну сторону. А кто-то предложит цену больше.

Однако…

Нет. Конечно, со всей городской нечистью не сладить даже Кругу, но и им без нас не выжить. Перегрызутся из-за своей территории , принципов и мировоззрения. А уцелевшие попрячутся по лесам и болотам, дрожа над своими яйцами… в смысле, над будущим потомством, – я поставила пустую чашку на пол. – Конечно, и среди них есть ненормальные и идейнопомешанные… Но большинство нечисти гораздо умнее и мудрее людей. И ценят нас и нашу работу. Нет, тёть Фис, не трогай «пауков». Арчибальд виноват лишь в том, что недосмотрел. Как и мы.

– Слишком расслабились, – неожиданно согласилась Верховная и откинулась на спинку стула. – Давно больших неприятностей не видели.

– «Ищите среди своих», – я вспомнила прощальные слова «паука». – Среди Круговых, или всё-таки периферийные воду мутят?

– Амулет наш, – Верховная снова задымила. – Периферийных ведьм пока не трогай.

На лице – ни следа эмоций, но по частым затяжкам было ясно, как она нервничает. И я не удержалась от шалости. Клубы дыма свились в корону, обволокли прямую спину мантией и обвились вокруг стула «троном».

– Ульяна! – резкий бас. – Ты можешь быть серьёзной?

– Я очень серьёзна, тёть, – отозвалась я кротко. – И, кстати, Арчибальд признался, что давно в тебя влюблён.

Верховную это, разумеется, не тронуло. Она снова наклонилась к зеркалу и сухо поинтересовалась:

– Тогда скажи-ка мне, дорогая, какие последствия нас ждут?

Я прикинула. Убийство ведьмы, попытка меня подставить и добраться до Зойки, а за двумя зайцами погонишься – провалишься по обоим фронтам…

– Наблюдатели?

– Верно, – тётя криво ухмыльнулась. – Свора наблюдателей. Слетятся завтра же, как вороньё, стервятники.

– А ты им давно не нравишься.

И я – тоже. Одному конкретному – особенно.

– Что-то затевается. Или против нас. Или против волшебного мира. Или против наблюдателей, – Верховная отложила сигарету и посмотрела на меня в упор: – Никаких выкрутасов, поняла? Кто бы ни приехал. Если хоть один волосок упадёт с головы наблюдателя…

…не говоря уж о нём самом – да с десятого этажа… Полетит наблюдатель – полетим и мы. Начиная с Верховной. В прошлый раз… меня откровенно простили. Почему-то. Что удивительно.