Михаил Морозовский - Задание на лето. Книга первая

– Какой высокий обрыв? – решил начать разговор заскучавший Мишка.

– Энт его водой подмыло, а раньше-то здеся ложбинка была, вон за тот островок выходила, а здеся, где тропинка-то, и заканчивалась. Моря-то не было.

– Как не было?! – подскочил Мишка.

– Мы как, Мишаня, договаривались с тобой себя вести-то?

– Шёпотом…

– Так-то!.. А ты прыгаш, как егоза, будто у тебя в попе что есть. Сидай, да тихо и калякаем, – похлопал старик рукою по бревну рядом с собой. – А иначе рыбалки не будет, точно говорю.

Мишка плавно присаживается:

– А где же море то было, высохло что ли?

– Да не было его, и всё… Река Об была, вон за теми островами протекала, чуть дальша. А острова-то холмами были, а вон за тем дальним холмом, что на горизонте чуток видать, деревня наша стояла, на юг, значится, окошками-то… Н-да…

– А говоришь – не видишь! – напряжённо вглядывается вдаль Мишка, приложив к глазам козырьком руку, и увидев на горизонте еле заметную полоску большого острова.

– Так и не вижу уже… Знаю… А потом мы в бору-то землянки выкопали и в них и жили, пока избы да сарайки на мысу ставили. Давно было…

– А землянок сколько было?

– Да две-то и было. Да годика три назад одна осталась, друга провалилась, значится, после сильных дождей. Сгнила.

– Вот оно, почему ямка такая круглая рядом с землянкой – подумал Мишка. – И никакой это не взрыв.

– Щепу-то виш? – спросил дед.

– Вижу. Я даже леску вижу, как блестит на солнце…

– А я уже и щепы не вижу… Рогатину токма… М-да…

Я уже и бросать сам не могу – после минутной паузы добавил дед. – Рука совсем не слухается… Немеет, зараза…

– А как же ты ловить-то один собрался? – удивлённо спрашивает Мишка.

– Так наши-то все на десять дён на острова уплыли, там рыбалят, а ентот чёрт три дня как объявился… Вот и пошёл один, да Бога о помощи-то и попросил, вот он мне её и дал…

– Что дал-то, дед? – спросил Мишка, не совсем понимая о чём это дед ему сейчас говорит.

Дед справил самокрутку из полоски газетной бумаги и серебристо-серого крупного самосада. Послюнявил языком концы бумаги, почмокал их старчески серыми губами, сложил, завернул толстый конец, чтобы табак не просыпался. Тонкий согнул пополам. Взял большим и средним пальцем с толстыми неровными по краям ногтями, жёлтые пластины которых изъедены бороздками и выпуклостями. Вставил в беззубый рот, весело крутанул губами и языком самокрутку по оси, так, чтобы толстый конец снова глядел вверх, и ловко, с первого же раза, зажёг спичку о синий деревянный коробок с бледной этикеткой. Поднёс, пряча от ветра по привычке в ладошку, огонёк к самокрутке – та вспыхнула.

Дед, немного выждав, взял её также двумя пальцами, вытащил изо рта, резко дунул на пламя – цигарка закоптила, и только потом Мишка увидел, как дед выпускает дым, медленно, тягуче смакуя первую затяжку…

4.

– Что дал-то, дед, скажи?

– Да тебя и дал, – впервые со времени встречи дед смотрел на Мишку тёплыми, светящимися глазами, без хитринки, а губы вытянулись в широкую улыбку:

– Ты на лесу-то поглядывай!

– Да смотрю я, смотрю…. Тихо всё…

– Как увиш, что натянулась – чуток обожди, дай ей разок-другой опуститься и токма потом, как сильно потянет, беги… Тихо беги-то, не шуми… Лесу бери аккуратно, не рви сразу, пусть тянет, а ты стравливай помалёху…

– Как это – стравливай?

– Отпускай, значится, медленно, не сильно, в натяг держи. Пока резкого рывка не будет, не подсекай, губу порвёшь, упустим… Вот когда почувствоваш, что потянула сильно, и ты тяни на себя. Токма не рывком, а ровно-ровно, без надрыва выбирай лесу на себя. Да веди вон к той лужице, что я поутру у берега выкопал. Он листом ляжет на воду-то, коль рвать не будешь, хитрить начнёт, не сопротивляться до самого берега… А вот ближе к берегу подтянешь, сам-то отбегай, чтобы он тебя не увидел, и лесу тащи, да так, чтоб в лужицу-то его и вытащыть. Не шибко беги-то, чтоб не споткнуться, иначе он и енту лесу порвёт… Да и не удержишь ты его тогда… Хитростью брать будем. Лады, Мишаня?!

– Лады, дед.

Немного помолчали.

– А колчаковцы здесь были? – спрашивает любопытный Мишка.

– Ась?

– Ну, белые тут с нашими бились в лесу?

– С кем бились-то?

– Ну, с красными?

– А кто наши-то? – опять с хитринкой смотрит на Мишку дед. Видит, что тот заводится, и подначивает. – Энт друзья твои, с детских дач?

– Да нет, дед, с красными?

– А красные, значится, наши?

– А как же? – удивлён Мишка.

– Так и белые наши…

– Да ну?! – Мишка опять вскакивает.

– Ты не егози. Прыгать-то опосля рыбалки будешь, а таперь молчать будем, время ужо… – дед посмотрел на садящиеся солнце, затушил самокрутку о песок, прижав его старым штиблетом, одетым на босу ногу.

– А про красных? – не унимается Мишка.

– А про енто мы с тобой вдругорядь говорить будем, а сейчас замрём… Ждать будем…

5.

Как не ждал Мишка рыбину, но всё же она появилась для него внезапно, резанув высоким горбом зеркало замершей воды.

– Ух! – вырвалось у Мишки…

– Ц-с-с… – приложил дед корявый палец к губам. – И не шевелись… Замри, будто табя и нету. Это она берег разглядыват, а мы в тени сидим, нас не увидит, – одними губами шепчет дед…

Мишка не дышал, но сердце так сильно билось, что ему казалось не только дед, но и рыба может это услышать…

Рыбина ещё несколько раз разрезала воду своим горбом, потом сильно плюхнулась.

– Играется, – подумал Мишка.

– Мошку ловит над водой, балует, – тихо шепнул дед. – Ну таперь гляди в оба…

Лёгкий ветерок пробежался по воде, зыбь чешуёй покрыла пространство между торчащих из воды пней, и всё… Ни тебе всплесков, ни рыбины.

Мишка посмотрел на деда – дед закачал головой в разные стороны и ткнул пальцем в сторону рогатины:

– Туды смотри…

В этот момент леска мягко натянулась и замерла, чуть дрожа щепою… Мишка было вскочил, но твёрдая рука деда легла на колено:

– Рано… Жди…

В следующие мгновение леска столь же медленно, как натянулась, начала опускаться, а затем и вообще провисла…

– Ушла?!

– Терпи… Здеся она, приманку пробует, хитрит. Острожная…

И ещё раз, а потом и ещё раз леска медленно натягивалась и так же медленно опускалась…. А потом всё замерло. Вскоре подул лёгкий ветер. Солнце садилось и уже касалось макушек сосен. Мишка разочарованно посмотрел на деда:

– Всё? Ветер поднимается…

– Беги! – толкнул его дед.

В следующее мгновение Мишка увидел, как падает на бок палка, воткнутая в песок, а дальше он мало чего помнил…

Как добежал, как вытравливал леску до конца и её не хватило… Как рыбина рвала леску из рук, и он дважды падал в воду, но леску не выпускал… А потом, как закинув леску через плечо, отбегал в глубь песчаного пляжа, и рыбина послушно плыла листом по воде, совершенно не сопротивляясь… И как завёл её потом в эту ловушку, заранее приготовленную дедом… И как дед оказался рядом, перекрывая выход в море… И как рыбина сорвалась и подняла фонтаны песчано-водяной грязи, билась, высоко подпрыгивая… И как дед ногой оттолкнул её от кромки воды… И как он, Мишка, упал на неё, а она била его по лицу своим огромным хвостом… И как уже утихомирившуюся рыбину они с дедом продевали сквозь жабры на проволочный крюк, закреплённый на толстой палке, и несли по крутому берегу к домику старика… Это всё он вспомнит потом, уже подходя к дому деда…