О. Зеленжар - Танец с чашами. Исход Благодати

Нева побежала по лестнице, расплескивая воду, и, конечно, же совершенно случайно разбудит мальчишку… Она питает слабость к таким, молодым красавчикам с аристократическим лицом, выбритым до детской гладкости. Они провозятся там еще какое-то время. Склонившись над бочкой, Асавин ополоснулся. Он и сам был недурен собой, но куда ему до отпрыска дворянской семьи, от которого за версту несет густой рубийской кровью?

Асавин подцепил мальчишку вчера, праздно слоняющегося по району Певчих Птиц. Парень нерешительно прохаживался между рядами увеселительных заведений, кутаясь в дорожный плащ с фибулой из чистейшей морской кости. Из-за пояса торчали изумительно украшенный кинжал-дага и кожаный эскарсель, разумеется, доверху набитый золотом. Безрукавный дублет с богатой белой вышивкой, широкополая шляпа и трость с навершием в виде молочно-серой орлиной головы. Мода рубийской знати, да и убранные под шляпу волосы отдавали серебром при юном лице – явный признак имперца, а где имперцы, там и деньги… Асавин профессионально наживался на ребятах схожей породы и ничуть не стыдился своего ремесла. Они ведь сами хотели понюхать жизни, а она пахнет отнюдь не чайными розами. Блондин виртуозно втерся в доверие к молодому дворянину и устроил ему увлекательную экскурсию по красотам района Певчих Птиц с конечной остановкой в «Негоднице». По цене и качеству бордель был одним из самых лучших, номера были просторными и матрасы почти без клопов, а эту комнату он любил за широченную кровать, которая легко вмещала четверых. Такая роскошь могла бы стоить бешеных денег, если бы не пограничное расположение и рыбьи морды в постояльцах, но Асавин справедливо считал, что акул бояться – в море не ходить. С Адиром, курчавым хозяином «Негодницы», у него был старый уговор, и часть прибыли от облапошенных дворян уходила в его замызганный карман. Схема была стара как мир: богатеев напаивали кижарой, подкладывали под них местных девок, и, пользуясь их бессознательностью, выписывали баснословные счета. Асавин так поднаторел в этих маневрах, что в узких кругах его звали Сводником. В глаза, правда, не смели, опасаясь хитро обставленной мести.

Парень представился типичным для Империи именем Тьег. Он охотно ударился в гульбище, щедро полируя столы звонким золотом, с легких вин быстро перешел на кижару и скоро утонул в объятьях двух потасканных, но все еще симпатичных шлюх. Вчера Адир прогнал всех прочих клиентов, так что бордель был в их полном распоряжении. Мальчика выследили, приманили, осталось только подстрелить.

Несмотря на солнечное утро в зале было темно, как в пещере, и только несколько чадящих свечей разгоняли густой мрак. За утопленным в тени столиком курлыкала парочка рыбомордых. Асавин избегал зрительного контакта: они могут принять это за вызов. Краем глаза он видел, как блестела их светло-серая кожа, испещренная дымчатыми волнами по всему торсу и рукам – они не носили доспехов или рубах, только кожаные портупеи, на которых крепилось оружие. Тяжелые белые косы, перехваченные кожаными ремнями, струились между сильных лопаток и мощно разведенных плеч. Их сложению можно только позавидовать, но лица подкачали. Треугольные, широкоскулые, с плошками серебристых глаз, расчерченных кошачьими зрачками, и полная пасть зубов с бритвенной кромкой. От одного их вида пробегала толпа мурашек по позвоночнику, но ильфесцы уже давно привыкли к ним, да и в «Негоднице» они частенько появлялись и даже снимали шлюх, что посмелей. Вот и сейчас они скалились девушке с кувшином пива, то ли очаровывая, то ли запугивая, кто поймет этих морских чертей. Асавин знал, что с ними шутки плохи, и они посмеются, только откусив порядочный ломоть мяса от посмевшего потревожить их покой засранца.

Адир сам поставил перед блондином тарелку с хрустящей жареной мелочью и кружку чуть теплого вина, пронзив многозначительным взглядом. Асавин улыбнулся и кивнул ему. Сегодня старый развратник получит солидную долю от рубийца и поэтому не скупился на грубые любезности вроде бесплатного завтрака. Прикончив половину тарелки, блондин лениво глянул на лестницу, ведущую на второй этаж. Что-то Нева задерживается. То ли у мальчишки не стоит после вчерашнего, либо все наоборот.

Асавин уже допил вино, когда дверь широко распахнулась, стукнув о ветхую стену, и в зал ворвалась группа парней в закатанных по локоть рубахах. Красные обветренные лица, опаленные солнцем и едкой морской солью. Матросня с какого-нибудь промыслового судна, жадная до выпивки, женщин и крови. Во всяком случае, так подумал Асавин, уж больно недобрым огнем блеснули их глаза, когда они увидели акул за дальним столиком. Чутье подсказывало блондину, что пора выписывать счет и сматывать удочки. Краем глаза он заметил, что Адир тоже напряженно облокотился о стойку. Натянув берет, Асавин взбежал по лестнице. Кровь могла значительно усложнить ему дело, да и сражаться он предпочитал скорее на интеллектуальном поле. Преодолев пролет, он услышал, что моряк рявкнул что-то грубое в адрес акул, и припустил еще быстрее.

В дверях он столкнулся с раскрасневшейся Невой. Она поправила лиф платья, подарив ему очаровательную улыбку, и поспешила вниз. Тьег сонно потягивался на кровати. Он был на полголовы выше Асавина, и тонкий, как рапира. Кожа – кровь с молоком, не запачканная землей, навозом и тяжелой работой на фабрике. Обернувшись, он спросил хрипловатым голосом:

– Неужели мы проспали до обеда?…

Асавин улыбнулся, лукаво сощурив глаза:

– Нет, еще успеваем позавтракать. Предлагаю другое место, кормят тут паршиво. Только вот оплатим счет за вчерашнее…

Тьег поморщился:

– Я почти ничего не помню. После третьей бутылки все как в тумане… Женщины…

– Не беспокойся, я все отлично помню, – успокоил блондин, протянув парню штаны. – Только поторопимся, иначе опоздаем. Я знаю местечко, там подают потрясающие мидии, и вид прямо на бухту.

Кивнув, серовласый принялся натягивать одежду. Он явно был разморенный утренней лаской и жарким солнцем. Еще бы, говорят, на Рубии куда прохладней, чем в Ильфесе.

Внизу послышались грохот и топот ног, и Асавин моментально подскочил к двери, положив ладонь на рукоять даги. За тонкой деревянной стеной доносился шум нешуточного побоища. Чутье, как всегда, не обмануло блондина, только уходить обычным путем было, пожалуй, поздно. Сейчас Адир позовет стражу, и ему лучше не попадаться на глаза сизым плащам. Может, сами уберутся? Раздался истошный женский визг, переходящий в нечеловеческий вой. Выхватив дагу, Асавин выглянул в коридор. Крик то затихал, то нарастал и обрывался в мычание. Адира не было слышно. Это очень плохой знак. Тихо затворив дверь, блондин шепнул: