Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Это ж сколько они нам зла принесут, и крови прольют больше чем немцы! Свой народ, славяне… Что за кошмар! Идти в одном походе с иноземцами, сжигающими нашу землю! Каким упырем надо быть, чтобы стрелять в своих кровных братьев! Шакалы…

– А как же! Вот поэтому эту мразь и возможно не одну, выловить и уничтожить надо… Вот поэтому, дорогой Сергей Михайлович, я и сижу на скалах сутками везде, прячусь в проходах, наблюдаю за всем…. Как шут гороховый! Ну фамилия обязывает… как никак! Тут дело непростое, и все средства хороши. Никто от предательской руки погибнуть больше не должен. Понимаешь?

– Конечно! Я бы и сейчас к тебе на скалы поскакал, объясни ты все сразу… А то пойми тебя что делаешь, и что с тобой творится. У нас уже есть случаи помешательств. Никто в этой тьме ни от чего не застрахован!

– Ну не буду же я тебе орать на все галереи про ловлю диверсантов! – улыбается Горошко, – Даже здесь в этих катакомбах, стены имеют свои уши, и весьма большие! Поэтому сейчас я с тобой шепотом говорю… Чтоб только ты слышал. И никто больше!

– Ясно, моя помощь нужна в столь пикантном деле? А то я готов… На любые задания, любые засады, чтобы эту сволочь выловить и к стенке поставить!

– Нет, пока все под контролем! Сеть расставлена… Ждем когда зверек нацистский попадет, запутается! Пока его внимание притупили, пусть проявится. А там его сразу и спеленаем «в лучах славы», удивиться не успеет… Каким бы матерым шпионом не был, от нас не уйдет!

– Ну а если это все предположения? – глаза Исакова сверкают в темноте, – И нет никакого предателя в гарнизоне, а вся эта гадость наверху работает? Из пленных и прочих?

– И такое может быть… Но исключать варианты пребывания диверсанта среди нас мы не можем! Это просто преступно!

– Согласен, – кивает Исаков, – отработать нужно все версии. И за Ягунова Павла Максимовича отомстить! Со всем праведным гневом… Такого человека потерять! Невероятно… Так нелепо и рано погибнуть! Ему бы жить и жить! До генерала дослужиться… Вот был командующий армией! Блистал бы как Суворов и Кутузов… О нем бы легенды и песни слагали! Кстати о работе, драгоценный Николай Прокофьевич! Что-то я не вижу тебя на проведении плановых партийных собраний. Ловля диверсантов это прекрасно и романтично, но есть еще наши непосредственные должностные обязанности. Ты вообще, этим занимаешься?

– А как же! – лукавая улыбка растет на лице политрука Горошко, – В новом ключе! Так сказать с местной спецификой… Все хорошо, только моя аудитория исключительно духи и приведения… Я им основы марксизма-ленинизма втолковываю! Склоняю на борьбу с мировым капиталом! Мобилизую в шеренги Красной Гвардии! Новый род войск у нас будет. Призраки катакомб… С такими хрен справишься!

– Мы и сами уже как призраки! Мало чем отличаемся… Я тебя серьезно спрашиваю, это не шутки! Наша работа важна не менее чем какая-либо другая. На нашем Слове гарнизон еще и держится… Уйдет комиссарское пламя в этой тьме, все развалится!

– Я все это понимаю! Если серьезно, Сергей, у нас комиссаров хватает для собраний с лихвой! Каждый второй или политрук или замполитрука! Солдат меньше наверно… Честно не вижу смысла и мне на десятый раз повторять прописные истины. Я такой один слегка отколовшийся, вышедший из колеи. У меня сейчас другие задачи! И водоснабжение и вот теперь шпионские страсти. Мне забот хватает и без регулярных партсобраний с личным составом. Со штабом все согласовано. Так что нарушений с моей стороны нет! Просто перебросили на другой фронт… Закончится эта канитель с поиском предателя и пойду опять пламенные лекции читать о проклятых фашистах и капиталистах. Как и раньше!

– Ясно. Удачи тебе в охоте на фашистского хищника! Оборотня… Хуже нет, когда в своих рядах враг появляется. Удар откуда угодно может придти.

– Человек – вообще явление непроницаемое и непредсказуемое! Сколько в нем всего кроется и что из него может выскочить – ангел благословляющий, или дракон огнедышащий! Пойди, угадай! Себя и то мало знаем… В мгновение все может поменяться!

– Да, жизнь – как шарада! Постоянная… Вроде разгадал, а за ней еще одна и еще… И так до бесконечности. Чем дольше живешь, тем больше запутываешься! Аккурат как в нашей Катакомбе… Странноватый ты все-таки сегодня какой-то, Николай! – приглядывается Исаков, – Будто чужой и я тебя первый раз вижу! Что за наваждение? Или со мной уже что не так?

– Мы все здесь меняемся, выйдем, прежними не будем! После такой подземной одиссеи… Кто сможет самим собой тем, светлым беспечным радостным человеком остаться? Мы сколько здесь мрак впитываем? Если на белый лист черной краски пролить, назад такой же лучезарной он уже не станет… Так и мы, погружаемся вниз все больше, заливает нас волнами мрака как тонущий корабль, а мы все боремся! Не сдаемся… Но природа наша другой становится. Опустив руку в огонь, огнем становишься… Странный я говоришь? А с чего ты взял, что я – это я? Вот кто сейчас перед тобой стоит? Можно сказать уверенно? Телесная вывеска ничего не значит. И вообще может это не я? – смеется политрук, – Нет больше Николая Горошко… А я – произведение темноты Подземелья! И Тьма зовет… всех! К себе… в свои тайные сокровенные обители!

– Вот огонь, он живой или нет? – смотрит на пламя коптилки Чернышов, – Двигается, извивается, стремится куда-то! Чего-то хочет… Поедает другие виды жизни, светит всем, согревает… Дает надежду! Сражается за что-то свое священное! Прямо как мы! Кто он на самом деле? Осознанное существо, скрытое маской? Или все-таки слепая стихия? Лишенная всякой разумности? А, Коля, как думаешь?

– Тебе Леха, заняться нечем? – отзывается из другого угла тесной казармы Немцов, – Галиматью собирать… Ее сейчас в голове у каждого бойца хоть отбавляй! Лучше оружие почисти. Хоть польза будет…

– Да сколько его чистить можно? И так блестит, как буржуйская цацка! Только какой сейчас прок от этого? Чисти не чисти, все равно ржавеет от сырости этой… И патроны приходят в негодность. Сколько ребят уже погибло, от самой тупой глупой осечки в бою… Странное что-то происходит, все меняется, а мы ни черта не видим. Мрак все скрывает! Ревностно и надежно.

– Это не новость. Мы не первый день здесь, чтоб не понимать все уловки тьмы! И ее влияние на нас… Что ты хочешь сказать, конкретно? Без словесно экзотического тумана?

– Не знаю… Все как-то путается, и в голове и вокруг! Что-то ощущаю, грандиозное, происходящее, а высказать не могу! Жить столько в полной темноте и оставаться в ясном сознании, наверно, невозможно! Мы и так долго протянули! Не тронулись умом…

– Подожди еще… Парочку недель здесь, и будем плясать в безумном экстазе, – мрачно шутит Немцов, – магия этого подземелья беспредельна. Она тебе и призрака в конце тоннеля нарисует, и тебя в другом царстве… И еще всякие фокусы устроит, от которых рассудок точно лопнет как воздушный шар!