Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– А если они нас заманивают в ловушку? И все это хитрый маскарад?

– Тут один камень и пустота! Придумать что-то сложно… Места для маневра нет. Каменный тупик! Единственное неприятное что нас ждет, это удар из-за угла, что мы исключим и ярость загнанного раненого большевистского зверя! На что мы ответим всей огневой мощью гранат и ручных пулеметов. Шансов у них нет…

– Главное не запутаться здесь… Все так переплетено, что голова начинает кружиться! Ориентиры теряются, будто засыпаешь… Или тебя усыпляют. Нужно держаться меток. И не терять тыл из зоны внимания. Тогда мы все пройдем…. Смотрите, там огонек мелькнул! И еще раз…

– Где? Не могу разобрать… Какая-то мутная взвесь висит.

– Вон туда налево, в конце тоннеля! Видите?

– Точно! Это уже кое-что. Похоже напали на след подземного зверя! Теперь ступать бесшумно, не высовываться, оружие к бою! Выдвинуть разведку… Трое вперед, прощупать что там! Явно что-то живое скрывается. Это уже не игра света, источник изнутри идет. Сейчас подчистим эти штольни от жидовско-комиссарской заразы! Всех выведем…

Штурмовики рассыпаются по ветвистым коридорам, занимая позиции. И с ловкостью матерых охотников начинают медленно продвигаться вглубь. Пока ничего не происходит, но вот появляется еле различимый покачивающийся профиль очевидно постового передовой линии обороны. Он словно прислушивается, замирает… И тут, огненными жалами пули прошивают фуфайку и сбивают каску. Что-то грузное с тяжелым выдохом падает вниз. Немецкий отряд устремляется вперед. В боковом ответвлении вырастает еще один контур, слабо освещенный, рядом за грядой камней еще несколько… Неистовый ливень пуль обрушивается, сшибая смутные цели. Все происходит очень быстро. Сопротивления почти нет. Отдельные невнятные выстрелы и все… Становится очень тихо. Повисает обволакивающая Чернота.

– И это все? – усмехается лейтенант, – Так просто? И где хваленное упорство подземных комиссаров? Похоже, предыдущие группы были не достаточно умны и последовательны….

Солдаты возбужденно переговариваются, осторожно включая фонарики, чтобы осмотреть поле боя и забрать трофеи… Часть отряда, тем не менее, берут периметр под контроль, держа на прицеле все проходы. Лейтенант наблюдает за деятельностью подчиненных, зачарованно оглядывает величественный свод над головой, делает шаг, поворачивается, хруст камня по сапогом. И… пространство рвется! От ослепительного сплошного взбесившегося огня! Будто вырвавшегося из самых глубин этой каменной преисподней. Сумрачные скалы окрашиваются пронзительным призрачным пламенем.

Бурлящий огнем поток сносит рассеевшихся по периметру штурмовиков, бросает их на выступающие камни. Кажется вся тьма ожила и ощетинилась огненными копьями выстрелов. Фашисты пытаются дать отпор, но атака такая внезапная, что тех, кто был наготове сбивает сразу, а кто хоть чуть-чуть замешкался, им не хватает тех роковых секунд сориентироваться, определить цель и точно ответить. Красноармейцы появляются словно из ниоткуда, как призраки. Все происходит в считанные минуты, немецкий отряд оказывается в хитром капкане, в котором вязнет и теряет ориентиры. Кто-то падает сраженный шквалом обстрела. Кого-то, по углам, добивают штыками и ножами… Кому удалось вырваться из засады, путается в коридорах, как в коварной паутине, и там наткнувшись на патрули подземного гарнизона, находит свою скорую смерть.

– Отлично, братцы! Кажись всех выкосили! – Бармет вытирает нож, склонившись над трупом тучного штурмовика, – Неплохо с чучелами получилось! Клюнул фриц на наживку!

– А куда он денется, фриц этот? – из узкого тоннеля выходит политрук Горошко, – с двумя дымящимися пистолетами в руках, – - Мы еще не то придумаем! Это так, на первое время… Прелюдия, так сказать!

– Твоя идея, Николай! Ты у нас мастер на изобретения, самые невероятные! – меняет пустой диск на ручном пулемете капитан Скрыль, – Очень даже потрясающе для комиссара! Тебя бы в диверсионный отряд, а не на партийную работу! Что такое агитация по сравнению с твоими боевыми подрывными талантами. Не меньше взвода гансов уложили, и все благодаря твоему плану!

– Одно другому не мешает, – рассовывает в кобуру и за пояс пистолеты Горошко, – где слово, где дело, все должно во взаимосвязи пребывать!

– У тебя их сколько, артист? – улыбается Бармет, кивая на торчащие стволы и рукояти, – Не многовато для одного?

– Нормально. Само то… Четыре их у меня, – с гордостью произносит политрук, поглаживая оружие, – два «ТТ», один Стечкина и люггер трофейный. В тоннеле в ближнем бою самое удобное. Я с двух рук бью!

– По македонски? – спрашивает Скрыль, – Лихо однако…

– Именно так! Плотность огня высокая.

– Как приноровился? – устало облокачивается на пулемет Скрыль, – Я слышал, неудобно с двух рук сразу стрелять. Прицелиться толком не успеваешь… И в сторону ведет сильно. Теряешь контроль и точность.

– Есть такое… Но это от неопытности, в первое время случается. А если прилежно упражняться, так лучше и быть ничего не может. Особенно в таких тесных коридорах как наши! Когда враг маячит, перекрывая весь проход… Что может быть лучше? Винтовка в окопах, на открытой местности хороша. Бьет на километр и больше. А здесь что? Куда с ней? От стены к стене! Как будто в доме у себя стрелять в комнатах, бандурой такой… Тут автомата и то много. Поэтому в стычках в наших извилистых узких коридорах, пистолет наиболее оптимальный вариант.

– Ты ими увешан как пират! – замечает Бармет, – Просто Эдвард Тич, «Черная борода»! Тот тоже также ходил, только у него вроде еще больше было… Палил из них как артиллерийская батарея! Враги от одного вида разбегались.

– Видать неплохой воин был! Сорви-голова… Аристократов и прочих зажравшихся господ гонял. Это хорошо. В мире справедливость должна быть. Равенство. За это мы все и боремся, так или иначе… Вот бороду еще отпущу в этом подземелье и буду точно как этот самый флибустьер! Кошмар на фашистов наводить, – усмехается Горошко, – здесь и одного дня, в этой каменоломне хватит, чтобы измениться кардинально!

– Недолго ждать! Мы и так уже зарастаем, все в щетине, толком не побреешься тут, только клочья волос рвешь! – охает Бармет, – А рожи уже у всех черные! От грязи и копоти. Воды почти нет… Можно без оружия фрицев пугать. Выглянул из трещины в земле, зыркнул глазам и все, караульный подох тут же!

– Ничего, это временно! Отмоемся… Покантуемся еще малость в подземелье этом, и на волю! Когда наши подойдут с десантом, – с нотками мечтательности произносит Скрыль, – а что касаемо оружия, так я мелочь не люблю! Мне бы калибр побольше. Чтоб с громом и молнией! Чтоб сразу в клочья… Любую мразь! Вот он родимый, друг и товарищ на века… Пулемет – это вещь! Величайшее изобретение военной мысли. Удивительная мощь и грация, настоящее вдохновение запечатленное в металле! Сколько ума и страсти. Обожаю… Это же наследие богов-громовержцев, не иначе! Как полыхнет, как только начинает отбивать ритм, у меня внутри будто пробуждается что-то великое и необъяснимое. Сливаюсь с ним воедино. Он как живой, как воскресший зверь фантастический из мифов! Нет слов… Ну а ты, Георгий что предпочитаешь? К чему душа военная лежит?