Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– С чучелами ты здорово придумал, и главное места нужные выбрал, – воодушевленно произносит Бармет, – все как по нотам прошло! Ни разу не сфальшивили!

– Фрицевская щука любит блестящее, – улыбается политрук, – вот наживку и заглотила! И попалась на крючок! Мы еще много таких натаскаем. Улов будет завидный. Ловля только началась. Они думают, что нас в угол загнали и охотятся, но пусть тешатся этой мыслью, на самом деле все наоборот…

– А у меня чего-то совсем ничего не придумывается, фантазия истощилась, – откровенничает Скрыль, – все напротив доходит до предельной простоты и ясности. Упал за камни, выбрал наилучший сектор обстрела и молоти от всего сердца! Пока последняя черная гадюка не издохнет… пока патроны не кончатся. А там уже и в рукопашную можно!

– А я все еще не могу привыкнуть к этому подземелью, – делится Бармет, – путается все. Весь этот масштаб конструкции каменной, утопающей во мраке, в уме не вмещается. Я привык картинку видеть целиком. Поэтому в разведке на поверхности, мне проще. Для того чтобы оценить ситуацию, мне нужен все охватить взглядом со стороны. И тогда просчитав все варианты, выносить верное решение. А эти катакомбы словно играют с тобой в черной каменной маске, усмехаются… Как увидишь эту завесу тьмы колыхающуюся, как заводь мутную, так и думаешь что хочешь, что там может случиться и как все повернется.

– Да, они далеко не просты, камешки все эти вокруг, – кидает короткий взгляд на нависшую скалу Скрыль, – иногда такое чувство охватывает, будто смотрят они на тебя, как живые! И очень не по себе становится. Кто это может быть? Зачем следит? И главное невидимый совсем. Или мы уже себя так здесь накручиваем?

– Чем запутанней и сложней, тем лучше, – не унимается в своих идеях Горошко, – если нам трудно, каково противнику придется! Они же теряются здесь с первых метров… А дальше и говорить не надо, собьются с курса и пойдут вглубь этой пропасти! Навеки…

– Если захотят они еще сюда спуститься, – скептически бросает Скрыль, – после таких расстрелов в упор, как сегодня. Им солдат терять в таких количествах ежедневно не резон, они прагматичны до каждой мелочи. Уверен, что они пойдут на что-то другое.

– Заставим! – твердо чеканит Бармет, – Куда денутся! И наверху шороху наведем ночью и здесь в пограничной зоне покрошим. Но пускать дальше все-таки их нельзя! Таково мое мнение. В кошки-мышки здесь с врагом играть нельзя. Эта территория должна быть для противника закрытой.

– Нельзя нам наружу особо высовываться, – наставляет Горошко, – они уже огневых точек накрутили по периметру, носа не высунешь. Снайперы во всю орудуют. Погодите еще минами все обнесут. Тогда шагу не ступишь! Пусть лучше к нам заявляются. Мы встретим со всей широтой русской души… Тьма и лабиринт брошенный – наши козыри! Считай, дополнительное оружие. Здесь нужно сражения основные вести. Ловить врага, накидывать черное покрывало и бить безжалостно! Изводить заразу фашистскую в этой Глубине…

– Обратная сторона всего этого тоже есть, – напоминает Бармет, – мы не пауки и не летучие мыши, чтобы во мраке подземном жить. Постоянный холод могильный, согреться не можем, и полное отсутствие дневного света. Долго здесь сидеть нельзя. Люди начнут чахнуть и вянуть, как цветы без солнца и воздуха. Да и вообще пребывание в таком подземелье как колебание маятника на краю – туда-сюда! Как качнется, как повезет…

– Кто интересно всю эту махину раскачивает? – поднимает взор вверх, к темному изломанному своду Скрыль, – Такую махину громадную? И судьбы все наши? Как нас вообще угораздило здесь очутиться? Я даже и не понял… Будто ветром шальным занесло! И попробуй теперь отсюда выпутайся, как в трясину черную угодили. И чем все это закончиться, неизвестно.

– Все наладится, мы живы и с оружием в руках, – ободряет Бармет, – а это уже не мало! И нас тысячи, подземелье как улей гудит, и когда мы…

Внезапно по застывшим галереям прокатывает странный рокот, будто что-то летит, не то живое, не то механическое. Надсадно ухая или утробно завывая…

– Что это? – оглядывается Горошко, – Такое чувство что со всех сторон идет.

– Ветер? – предполагает Бармет, – Мы же в предвходовой части каменоломен, может сквозняки свои песни играют. Бывает тут такое!

– Не похоже, больно звук громкий и разнородный, с переливами, – оценивает политрук, – ветер даже самый сильный так выть не будет. Тут непонятное что-то. Вроде что-то животное напоминает, и в тоже время как треск какой-то… Весьма странное сочетание.

– Тогда что? – вглядывается в непробиваемую стену темноты Бармет, – Явно не голос и не сигнал акустический. На шелест или шепот похоже…

– Хрен знает, чего это стонет в штольнях, – щелкает затвором капитан Скрыль, – тут чего только в этой темени не роится, если копнуть этот мертвый ворох подземелья! Какая угодно сатана приблудилась тут, окромя нас… Вот и живем вместе, бок о бок! В затылок друг другу дышим. И кто жив останется, только скалы эти нависшие и узнают…

В полутьме штабного помещения высокая фигура Ягунова в отсветах светильников кажется мистическим явлением подземного великана, только что вышедшего, отделившегося от камня. В зыбкой феерии тьмы живое обретает совсем другие краски и значения. Будто пробудившееся давно дремавшее…

– Итак, товарищи! Мы собрались, чтобы найти решение из сложившегося тяжелого положения с водоснабжения полка. Присутствуют не все, в связи со срочными задачами, требующими немедленного решения. Перейдем к делу! Ситуация критическая.

Противник уничтожил наши колодцы, лишив нас единственных источников воды, – полковник Ягунов обводит собравшихся командиров суровым взглядом, – Нет воды – нет жизни. Под угрозой существование всего гарнизона.

Обстановка усугубляется еще и не стихающими газовыми атаками. И хотя основную угрозу мы сняли, положение остается тревожным. Химические атаки идут практически весь день с 10 утра и до 4—6 вечера. Это подрывает и моральное состояние, и маневренность и боеспособность гарнизона, так как во время закачки газа в катакомбы, большая часть личного состава вынуждена сидеть в газоубежищах, тем самым лишая наш полк каких-либо действий. Какие будут предложения, мысли, варианты выхода из этого тяжелого положения, в котором мы все оказались?

– Может с боем брать воду, у немцев? – предлагает комиссар Парахин, – Когда были колодцы, фактически так и было. Каждое ведро с кровью пополам… Ничего другого не остается! Проводить регулярные вылазки, отбивать запас воды у фашистов. А что еще может быть?

– Это еще большие потери! Это раз… А два – немцы тоже не идиоты, – возражает капитан Левицкий, – Если они колодцы уничтожили, и знают наше нынешнее положение, то сделают все, чтобы вода была от нас как можно дальше.