Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– Он болван. Здесь из жителей не должно быть никого! Это армейская зона, фронт! По-другому быть не может… Иначе все наши операции проваляться.

– Мы не справляемся с объемом свалившихся земляных и прочих работ в каменоломнях. Пионерам, саперам необходима помощь. Военнопленные не так многочисленны. И толку от них мало. Они измотаны и большей частью больны, еле ноги передвигают. А здесь простой расчет.

Местные, что нам симпатизируют, полны сил и желания работать за еду и прочие блага. Во всем готовы услужить… К тому же очень изобретательны. И это один из них. Очень толковый малый. Исполнительный, трудолюбивый, выносливый. Настоящий бауэр! Хоть и русский…

– Доннер вертер! Что вы тут развели без меня? Стоит только уехать в город на несколько дней, все уже трещит по швам… Партизаны гуляют где хотят. Ну-ка, гони его сюда, сейчас разберемся!

– Эй! – кричит Книппе с акцентом, – Русишь! Давай сюда! Ком! Бистро! Сюда-сюда! Вот так!

Груженная подвода резко останавливается и поворачивается к офицерам. Вскоре перед ними предстает крепкий смуглый мужчина, возможно греческой крови, или чистой или смешанной с другим народом. Скинув картуз и слегка поклонившись, улыбаясь, он смотрит на «эсесовцев» даже с некоторым подобострастием.

– Добрый денек, господа офицеры! Гутен таг! Глюк фюа Зи… Чем могу служить?

– Кто такой? Зачем здесь? – всаживает испепеляющий взгляд Перштерер, – Как ты тут оказался? Твое место как минимум, в 300-х метрах отсюда, за ограждением!

– Так работаю я здесь… – делает удивленно округлые глаза мужик, – Вон и господин Книппе меня знает. Я уж давно здесь. Как вы пришли, освободили нас от коммунистического гнета, я сразу к вам поступил на службу! Все исправно выполняю.

– Как звать?

– Тарасенко Александр, – слегка вытягивается как солдат, мужичок, – рад стараться для Великой Германии!

– Почему не в Красной Армии? – хитро прищуривается оберштурмбаннфюрер.

– И остался в тылу?

– Так возраст уже… Господин офицер! Какой из меня воин? Уж старость на пороге! Силы не те. Да и не люблю я особо Советскую власть! Чтобы за нее кровь проливать…

– Возраст? – усмехается Перштерер, – У них и постарше воюют! Деды с опытом первых еврейских революций. Это не аргумент. Годы самые подходящие, зрелые, с закалкой Гражданской войны, как раз… Самое лучшее для профессионального шпиона и диверсанта. Alte Krähen sind schwer zu fangen! (Старых ворон трудно поймать).Так что скажешь, товарищ?

– Я мирный человек… Герр офицер! – конфузится Тарасенко, переминая картуз в руках, – К тому же болен я! Не годен к военной службе. Почти инвалид. И документы все имеются….

– Что-то по тебе не скажешь, здоров как бык! – улыбается оберштурмбаннфюрер, оценивающе разглядывая мужика.

– Да какой бык!? Шутить изволите, господин офицер! Дас ист айн гуте Витц, так сказать… Это я с виду, может быть, и крупный… А внутри все стонет и чахнет. Распухший я просто, от болезни меня съедающей!

– Что везешь? – хмуро нависает Перштерер.

– Кабы я знал… Груз дали, унтер-офицер Фойгт! Вот и доставляю, значит до означенного пункта! Вот документы смотрите, все с подписями и печатями, все как полагается!

– Не надо. К Рихтеру Берия придет, он его на работу примет! Еще и при себе поставит. Типичный армейский дуб! Крепкий, добротный, и без лишних мыслей. Можно делать отличную мебель… для любого интерьера!

– Да что случилось, герр офицер? Что я не так сделал? – разводит руками Тарасенко, – Я все делаю, что скажут… Рад работать на благородное немецкое командование. Мне и добавку к жалованию обещали, за прилежный труд. Я от зари до зари здесь… Готов и ночью, если потребуется!

Книппе кивает:

– Хороший работник. Гут! Видимо славянской крови мало. Ведь так?

– Правда ваша, господин Книппе! – кланяется Александр, – Я больше грек, чем русский… Тем и горжусь! Наш народ древний и великий, не то что славянские дикие варварские орды! И эта земля Крыма, на которой мы стоим, исконно никогда не была русской! Здесь изначально наши греческие города-колонии были – Феодосия, Херсонес, Тиритака, Нимфей, Гераклий, Парфений ну и конечно жемчужина всего – Пантикапей, наша Керчь… Вот если бы все это вернуть под немецким флагом, было бы замечательно! Возродить растоптанную культуру античности…

– Хорошо мыслишь, Александр! – по лицу Перштерера скользит легкая едва заметная улыбка, – Древняя Греция – это уникальная цивилизация! Колыбель европейской культуры! А сейчас здесь все загажено славянскими нечистотами…

Ничего! Очистим порушенные храмы, восстановим все руины, вдохнем в них новую жизнь и новую мудрость! Златокудрый солнечный Аполлон вновь засияет над этой многострадальной землей… И прольет на нее свой живительный свет. А мы поможем ему! Освободим ее от жидо-большевистских тиранов, от всей этой дикой монгольской тьмы! И снова зацветут сады забытых богов!

– Когда всю мерзость коммунистическую сожжем! До тла… – добавляет гауптштурмфюрер, – И с ней все темное и уродливое в этом мире! Вернем Золотой Век… Ты ведь хочешь жить в счастливом, справедливом мире, Александр! Гордиться своими предками? И продолжить их дело? И имя то у тебя, как у Великого Завоевателя – Македонского! Это сама судьба…

– Конечно, господин Книппе! Когда не будет евреев и комиссаров, мир вздохнет свободно! Все чистые народы получат по праву своему! И займут достойное место в Новом Порядке мира! Так говорит Фюрер… Я слежу за политикой, и его речи нам читали, когда вы пришли.

– Да, не зря ты его нахваливал! – улыбается оберштурмбаннфюрер, – Один из немногих, у кого светлая голова и крепкая трудовая рука! Нам такие нужны!

– Рад стараться, господин офицер! Я прямо ожил в последние дни. Когда зашли немецкие войска, все изменилось… Наконец-то почувствовал себя человеком. А это самое важное. Поэтому и счастлив служить вам. Вы платите достойно. Есть смысл… И ощущение своей значимости и нужности.

– Я же говорил! – одобряюще произносит Книппе, – Это пример наших верных союзников. У таких как Александр, есть будущее! И весьма перспективное. Во благо Великого Нового мира!

– Не сомневаюсь, – уже как-то отрешенно озирается вокруг Перштерер, – главное усердие и чистота помыслов! Преданность нашему делу… Хороший день сегодня, тепло и не жарко, ветер прохладный с моря, не такой бешенный, как обычно, прямо гармония парит над всей этой степью! Значит хозяйственные работы?

– Так точно, господин офицер! Я все исполняю добросовестно, четко и в срок! Никаких замечаний никогда не было…

– А если Вас задействовать на военной службе, – легкая улыбка играет на лице оберштурмбаннфюрера, – скажем, в диверсионной школе? Вы – «свой», знаете все повадки и слабости советских людей, один из них, вас никто не заподозрит. Вы бы нам очень помогли! Что скажете, герр Александр?