Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

Это ты кривляешься там, как паяц перед своими подчиненными, важный и смелый, потому что за толщей камня сидишь? А когда окажешься у меня в кабинете, там по-другому запоешь! Пластинка сразу сменится. В ногах ползать будешь молить о пощаде…

– Пошел ты на хуй! Знаешь что это такое? По-русски? Больше с тобой и говорить не о чем… Надоел ты уже!

– Хурен зон! Фердаммтэ шайсе… Хальт ди фотце! Роттен шайскерль… Такое тебе известно? – улыбается Перштерер, – Понимаешь немного немецкий?

– Ваш собачий язык мне до одного места… Я признаю только наш, великорусский! Могучий и светлый… Хотя, если собаку заведу, тогда с ней буду на немецком разговаривать! Только на «Феликом германском» диалекте! Она будет на нем все сложные команды исполнять… Как все ваши обалваненные солдаты.

– Собаку? У нас много собак, Парахин! Они тебе понравятся. Когда мы тебя из этого подземелья вытащим, ты с ними познакомишься очень близко… Пожалуй, будешь жить с ними! Свои последние дни. И они тебя воспитают в своей стае! Как надо… Главное, гавкать ты уже научился, осталось выучить палку и понимать желания своего хозяина. Я думаю, ты это быстро усвоишь… Старший батальный комиссар!

– Да ты мой дорогой «Хер», просто Романтик! Все вы там, в своей Дойчляндии нездоровые мечтатели! Грезите о том, чего и близко быть не может… «Голубые цветки», Крысоловы, Лорелеи, прекрасные утопии, безумные фантазии, Тысячилетний Рейх, новый порядок! Вот и в своем Третьем Рейхе замечтались опасно. Сами себя загнали в западню. Пришли сюда умирать! Странные создания… Вы погубили свою стану больными фантазиями об избранной расе! Змея кусающая свой хвост…

– Это говорит человек, сидящий замурованным в подземелье? Которому осталось жить считанные дни? Удивительно! У тебя отличное чувство юмора, Парахин, хоть и весьма извращенное…

– А что ж я до сих пор живой, а, «Хер» высокопоставленный офицер? И я с тобой до сих пор разговариваю? Иди возьми меня… Со всей своей хваленой армией! Че, не получается? Жидковаты вы с нами воевать. Мы вас начиная с Чудского озера били и до самой Первой мировой и Революции! Да вам все мало… Мы даже из-под земли вас бьем! Из живой могилы, как вы считаете… Почему вы с нами справиться не можете? Мы сильнее, чем вы предполагаете, и в этом ваша главная ошибка. Пиздец вам всем!

– Ваша смерть это вопрос времени. Вы обречены. Вас мало… У вас даже нет нормального оружия чтобы противостоять нам. Вопрос в гуманности и здравом смысле, комиссар! А не в оголтелом фанатизме… Зачем это кровавая бессмыслица? Умейте проигрывать достойно. Мы все равно вас всех выловим, как диких зверей… Сегодня, завтра, через месяц. Это не важно. Важна конечная цель. Не губите напрасно себя и своих солдат. У вас есть шанс сохранить очень много жизней!

– Нас тысячи! Если ты еще умеешь считать, ученый «Хер»… И каждый, если убьет даже одного вашего солдата, какая сумма получится? А мы косим вас значительно больше… Вот и прикинь, кто в проигрыше! Мы защищенные скалами или ты в открытой степи? Вот такой простой урок арифметики, мой юный «шюле». Наша крепость вам не по зубам, вы ничего сделать не можете – оттого и беситесь! Уже и упрашивать стали, лезть с дьявольской лестью и предложениями милости. Хрен вам! Пощады не будет… Не нам, а вам стоит побеспокоиться за свои никчемные жизни. И улепетывать отсюда, пока не поздно! Скоро ночь, и опять твои соратники будут умирать и ты готовься…

– А где твой командир, Парахин? Где Ягунов? Прячется в тени?

– Отошел покурить… Твое счастье! Если подойдет, рация заискрит! Изойдет пламенем… Так что наслаждайся моментом, пока я тоже добрый! А то долбанем по сопкам для профилактики, глядишь, твоя карета с накрученными антеннами взлетит на воздух, разлетится в клочья вместе с тобой, есть у нас умельцы, еще не такое могут! Говорилки ваши брешущие палим одну за другой… Можем и тебя поджарить, прямо сейчас! Запечешься как жирный баварский гусь, с хрустящей фашистской корочкой…

– Что ж может и хорошо, что Ягунова нет, ты зверек позабавней… И мне нравишься, я потом еще подержу тебя какое-то время в своей клетке! Довольно редкий экземпляр, чувствуется… Ты будешь меня развлекать, Парахин! А я буду тебя дрессировать. Вообще неплохо было бы после войны открыть зоопарк с такими вот видами животных! Вырождающимися… Был бы большой успех у почтенной публики!

– Ты безнадежно болен, многопочитаемый «Хер»! Нет такого лекарства, что тебе поможет… Только пуля! Или клинок. Твои рога не отпилить! Ты рожден мраком и туда и уйдешь…

– Возможно. Но я по крайней мере думаю о своих близких и проявляю о них заботу, а не веду слепо к пропасти… Не забываю о своей жене и своих детях! А ты, комиссар помнишь о своих детях? О том, что они могут остаться без отца? Что вообще для тебя дороже? Жидовские идеи коммунизма или собственная семья? Ты вообще способен что-то любить, а не тупо поклоняться новым еврейским идолам? Что самое ценное для нас? Любовь и тепло близких или отвлеченные политические идеи? Для тебя что-то значит понятие «дом»?

– Я его защищаю, конченный идиот! От таких бешенных зверей как ты… Которые все сжигают и рушат. И нет любви сильней, чем сражаться в этом подземелье! Ты так точно не сможешь… Больно хлипок! Вы вообще к настоящей войне не приспособлены.

– Это точно. Для немецкой армии это немыслимо. Мы воюем как люди, а не как подземные звери! И это очень большая разница. Каждому свое! Так и должно быть.

– Это для тебя должно… А мы все поменяем! Всех упырей изгоним…. Все свободны будут и никто не посмеет … – вторгается резкий треск, отдельные пробивающиеся слова тонут в топи электрических разрядов, сеанс обрывается…

– Отключились! – выдыхает радист, – Вероятно у них аккумуляторы сели, их у красных надолго не хватает… Мы и так достаточно долго продержались в контакте с ними. Обычно все предельно кратко. А тут чуть ли не пресс-конференция получилась!

– Да, неплохо… Продолжайте следить за ними! Держите мертвой хваткой, не выпускайте! Все что они будет транслировать… Все записывать до каждой буквы и передавать лично мне. Вы поняли, Олберих?

– Так точно. Все сделаем. Ну и как вам сеанс? – любопытствует радист, – Вы что-то смогли понять господин оберштурбаннфюрер? Осмелюсь спросить, зачем была нужна эта изнурительная беседа, полная оскорблений и ничего не значащих слов?

В ответ Перштерер изящным жестом одевает фуражку и загадочно улыбается:

Я узнал то, что мне было нужно…

Сержант Лавреньев пробирается по низким дальним тоннелям, метущееся от холодного сквозняка пламя факела выхватывает гротескные изломы камня… кажущиеся плотью забытого окоченевшего мифического существа. По пути попадаются разрозненные группы солдат, с которыми сержант обменивается короткими, подчас ободряюще шутливыми репликами, цепко внимательно наблюдая и не пропуская ни одной мелочи….Сворачивая в один из глухих отсеков он замечает красноармейца сидящего в оцепенении, засунувшего ствол трофейного автомата себе в рот… Еще секунда и мозги с кровью окрасят мрачные скалы.