Виктор Вассбар - Я был счастлив. Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет

К 1916 году в селе Мосина было 215 хозяйств, в них проживало 513 мужчин и 512 женщин, все русские.

Михаил Евстафьевич вспоминал.

– Из детей я был старший в семье, за мной шли братья Арсений и Анатолий, потом сестра Елизавета. Все рождены до революции семнадцатого года. Особо-то я не помню себя в тот период, помогал родителям в меру моих детских сил, шалил, естественно… Куда без этого? А вот то, что жили мы очень бедно, это помню прекрасно. У нас был маленький домик и небольшой клочок земли, на которой мать выращивала овощи, а отец кормил семью батрачеством на зажиточного соседа. Помню себя в рваной рубашке и коротких штанах, собственно, такими оборванцами были все мои сверстники, кроме сына того крестьянина, на которого батрачил мой отец. Мальчик тот, сейчас уже не помню его имя, всегда ходил по деревне чистеньким и в добротной одежде… вот, вроде бы, что здесь зазорного, ан нет, не нашинский, хотя и с одной деревни, его никто не приглашал в общие игры. Стоит, бывало, смотрит, а мы не замечаем его. Сейчас-то я понимаю, что вины в том его не было. Так вот, слушайте дальше. Как-то он вышел на улицу в таком рванье, что не приведи господи… Я-то заводила был в деревне, увидел его в рубашке с дырами, в штанах с лохмотьями и босого, подошёл к нему и сказал: «Ты куда это так вырядился? На машкерад что-ли?» – А он так гордо голову приподнял и ответил: «Папке сказал, что хочу рубашку как у тебя, чтобы была с дырками. Потому что с тобой все играют, а со мной никто». – Жалко мне стало его, сказал пацанам, что надо принять его в нашу игру. Приняли.

Пришла революция, после которой Михаил, окончив 4 класса, вступил в комсомол, был избран секретарём комсомольской организации своего села и в 1930 году был зачислен на военно-пулемётные курсы. По окончании курсов был направлен для прохождения дальнейшей службы в 51-й погранотряд КГБ. Отряд дислоцировался в селе Кяхта Бурятской АССР, входил в состав Краснознаменного Дальневосточного военного округа. В 1939 году пограничники отряда участвовали в боях с японскими милитаристами на реке Халхин-гол. В 1942 году капитан Мосин в числе 500 пограничников был направлен на фронт. Участвовал в боях под Орлом, был ранен в шею и левую руку (кисть руки стала неработоспособной), но капитан Мосин продолжил службу. Был поставлен на должность командира 78 отдельной роты обслуживания армейской базы №100 70 А. На этой должности был представлен к ордену Красной Звезды. Наградной лист от 12. 09.1944 года за подписью п/п-ка Чайкина, начальника управления армейской базы. В 1945 году капитан Мосин был награждён орденом Красного Знамени и вторым орденом Красной Звезды. Кроме орденов был дважды награждён медалью «За боевые заслуги», медалью «За взятие Берлина», медалью «За победу над Германией».

1947 год. Полина и Михаил в Берлине

Михаил Евстафьевич Мосин закончил войну в Берлине в звании капитан. Был назначен на должность командира комендантской роты советского сектора Берлина. Войне конец! Воля, свобода! Пей, гуляй, воля, – вседозволенность! И пили, и гуляли победители. Посмотрел Г. К. Жуков на творимые в Берлине безобразия и приказал офицерам вызвать свои семьи к месту службы. Отправил капитан Мосин своего ординарца в далёкое Забайкалье. Как и сколько дней он добирался до Кяхты, неведомо, но прибыл, помог Полине и её сыну Валентину собраться и отправились они в путь дорогу. Долго ли, коротко ли ехали, опять неведомо, только уже на границе с Польшей, в октябре 1946 года Валентин заболел. Отправила Полина своего сопроводителя в Германию – к мужу с наказом, чтобы приехал и привёз лекарства. Михаил Мосин приехал к семье в конце ноября, привёз деньги и лекарства, а через несколько дней отбыл к месту службы, оставив с женой Полиной и сыном Валентином ординарца. По выздоровлении Валентина Полина с сыном в сопровождении ординарца продолжила путь. В феврале 1947 года они прибыли в Берлин.

Берлин.

Берлин поразил Полину своей громадой, хотя предстал перед ней в руинах, всюду искорёженный металл – разбитые орудия и их лафеты, остовы танков и их башни; горы битого кирпича рядом с разрушенными высотными зданиями; запах пыли и жжения, тлена и гниения несущегося из-под обломков, но среди всего этого мирная жизнь, – спокойное деловитое движение гражданского населения Берлина и воинов советской армии; работал даже автомобильный, наземный и подземный электрический транспорт – метро, которое Полина увидела впервые в своей жизни, как впрочем, огромное количество людей и автомобилей, от которых у неё кружилась голова.

Особое восхищение вызвала у неё квартира в высотном доме рядом с комендатурой. Перешагнув порог квартиры, Полина остолбенела, она ожидала увидеть многое – большую комнату с вешалкой у входа, стол и стулья посреди комнаты, кровать с тумбочкой, диван, и большое зеркало – мечту своей жизни, но то, что предстало перед ней, затмило всё её мысленное воображение. В прихожей с настенной вешалкой и тумбочкой под ней было три двери, одна вела в ванную комнату с туалетом, другая на кухню, третья в гостиную комнату с пианино и большим зеркалом в полированной деревянной раме, полированным столом с круглой столешницей в центре и стульями с витыми спинками. На правой стене в красивых рамах висели картины – репродукция натюрморта кисти Фальконе и величественная стела неизвестного художника, у левой стены стоял мягкий диван с круглыми мягкими подголовниками, на полу яркий палас. Из гостиной комнаты Полина прошла в спальню с широкой кроватью, шифоньером и комодом. Открыв шифоньер, увидела в нём платья, аккуратно развешанные на вешалках мастеров: Julius Lesser, J.G. Weitfauff, H.C. Aastrup, в комоде ровными стопками лежало постельное бельё, а на его крышке зеркало на металлической подставке и большая коробка с духами и одеколоном. Потрогав всё руками, Полина присела на кровать и, взвизгивая от нахлынувшего счастья, стала подпрыгивать на ней как ошалевший ребёнок, затем резко подхватилась и побежала на кухню, размер и богатство которой ошеломили её. Здесь были полированный кухонный стол с тумбами, сервант с фарфоровой, фаянсовой, стеклянной и хрустальной посудой неведомого предназначения, и с водой из крана, которая вызвала в ней новый бурный восторг. Недоумение вызвал туалет с неведомым белым фаянсовым предметом, названным Михаилом унитаз и белая ванна на красивых витых ножках. Горячей воды не было, но это нисколько не уменьшило восторг Полины.

Понемногу освоившись и почувствовав себя в безопасности, Полина стала совершать самостоятельные прогулки по Берлину и однажды познакомилась с обаятельной немкой, сносно говорящей на русском языке. Немка сказала ей, что знает адрес, где в обмен на продукты питания можно получить красивую чернобурку. Собрав узелок с продуктами, Полина нашла дом по указанному адресу, вошла в него и, постучавшись в квартиру, вошла в неё.