Клод Анджи - Откровение Элохим

Ах! Бедняжка! Кажется, он сильно ранен. – Шептались они.

Вся эта толпа оттеснила Пуатье в сторону. Она молча наблюдала за происходящим. Мужчины соорудили что-то вроде носилок для Генриха. Они причитали о том, как они были близко от кабана, и ещё немного и добыча была бы в их руках. Говоря о том, как Генрих вновь всех обставил и забрал добычу. Генрих успокаивал их, говоря, что возможно, в следующий раз им повезёт. Но, явно не собираясь уступать никому и в следующий раз. И вдруг, он громко произнёс, ища Диану глазами среди толпы.

– Нет, господа!

– Мне самому поймать его было бы точно не под силу, если бы не мадам де Пуатье!

– Она отличный ловчий!

– На неё зверь сам так и бежит!

Говоря это, он хитро и озорно смотрел на неё, широко улыбаясь ей.

Все головы повернулись в её сторону глядя с любопытством, словно говоря. Неужели это правда?!

Она метнула на него рассерженный взгляд и ответила холодно.

– Полная чепуха.

– Я оказалась здесь совершенно случайно.

Но, Генрих совершенно развеселился, несмотря на свою рану, продолжал.

– Господа, не верьте ей!

– Мадам де Пуатье просто скромничает!

Она сжала губы, метнув в его сторону уже почти злой взгляд. Надеясь, что он, наконец, угомонится. Он весело подмигнул ей, продолжая прибывать в отличном настроении.

Что за глупости он болтает! Раздражённо думала Диана, отвернувшись от него, дабы закончить этот разговор.

И вот, вся эта честная компания, лошади, люди, собаки, туша кабана добыча, несомненно, Генриха и он сам, возглавляя, словно цезарь всю эту шумную компанию, двигались по лесу, направляясь обратно ко-дворцу. Его несли мужчины, словно римского императора на импровизированных носилках, так как верхом сам он ехать не мог из-за раны на ноге, которая была распорота, словно острым лезвием клыками кабана почти до самого бедра. Он был бледен из-за потери крови, но его казалось, это совсем не волновало. Он веселился и шутил. Мужчины хохотали громким смехом от его шуток, а дамы кокетливо хихикали. Сам же он размахивал своими руками в разные стороны, так же как и своей одной ногой, так как другая его нога не была в состоянии исполнять чечётку первой. Пуатье уступили лошадь, так как её кобыла куда-то убежала. Она ехала чуть поодаль от него. Генрих то и дело вертел своей головой, ища её в толпе, а когда находил, улыбался ей добродушно.

Вечером всё это общество собралось на пир по поводу удачной охоты. И, несмотря на свою раненую ногу, Генрих веселился от души. Его добычу уже хорошо прожаренную приветствовали шумными и бурными возгласами, восхваляя охотника за отвагу и ловкость. Придворные шумели и веселились, а когда было выпито достаточно вина, стали играть в милую и бесшабашную игру, жмурки. На глаза надевали чёрную шёлковую повязку и кружили. И тот, у кого были закрыты глаза повязкой, должен был поймать с закрытыми глазами кого-то из убегающих. Если это была привлекательная дама, то находилось много желающих кавалеров попасться ей в руки. Если же это был привлекательный мужчина, то даме, которой он приглянулся, не стоило труда попасть в его объятия, притворно изобразив, что она старается убежать. И многие дамы почему-то бегали так плохо, что очень быстро оказывались в лапах игроков. Суть была в том, что никто не от кого не убегал на самом деле, а быстрее оказывался в объятиях того кто ему оказывался мил. Выигрышем считался поцелуй, но одним поцелуем, как правило, ничего не заканчивалось.

Генрих сидел за столом, наблюдая за игрой, положив раненую ногу на маленькую табуретку обшитую бархатом. Пуатье осталась так же сидеть на месте, не участвуя в веселье.

Он посмотрел на неё.

– Не играете? – Спросил он.

– Нет, – ответила она, скучающи.

– От чего нет? – Продолжал Генрих.

– Возможно, вы бы развеселились.

Уголки её губ поплыли вверх, словно крылья бабочки.

– Я не вижу там достойного игрока. – Ответила она, всё ещё улыбаясь.

Он засмеялся.

– Да, а вот я думаю, многие не отказались бы попасть в ваши чудные ручки. – Продолжил он их диалог.

Она вскинула брови вверх, пристально и внимательно на него посмотрев, ответила.

– Вы видно переживаете, что не можете сыграть? – Пропела она.

– О, я думаю, вам за раз попалась бы целая дюжина милейших дам.

– А те, кто не успел бы попасться, явно были бы огорчены. – Закончила она, ехидно промурлыкав слова, словно большая кошка. Улыбаясь ему одним лишь уголком губ.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Какая же вы злая, однако! – Ответил он усмехаясь.

– Ах, моя дорогая Диана, какое мне дело до этих домашних кошечек. – Он улыбнулся ей с ухмылкой.

– То ли, вы! Другое дело!

– Так и норовите слопать кого-нибудь на обед или ужин.

– Несчастные жертвы! – Добавил он.

– И не подозревают, что добыча. – Вздохнул он.

– И чем крупнее дичь, тем для вас лучше. – Продолжал он. Явно намекнув на короля и её с ним связь.

Пуатье ничего не ответив, медленно поднялась из-за стола, давая ему понять, что уходит.

Хмыкнув и картинно состроив гримасу, ответила.

– Сегодня я не голодна.

Генрих рассмеялся, покачав головой.

– Значит, им повезло! – Сказал он, махнув лениво на бегающую весёлую толпу.

– Куда вы? – Спросил он.

Она картинно раскланялась ему.

– Конечно же, спать, ваше высочество! – Промурлыкала она и поплыла, словно лебедь к выходу.

Он крикнул ей вдогонку.

– Вы бросите больного, почти умирающего человека?!

– Это не милосердно, Диана! – Добавил он.

Она всё же повернулась, весело рассмеявшись.

– Вы меньше всего похожи на больного и умирающего! – Ответила она весело.

– Спокойной ночи, ваше высочество. – Сказала она, уже удаляясь.

– Спокойно ночи, ответил Генрих, вздохнув. – Опечаленный тем, что она всё же ушла.

Пуатье были выделены комнаты во дворце, туда она и направилась, где надеялась отдохнуть от столь полного событиями дня.

Но, спать ей не дали в дверь постучали. Ей передали маленькое письмо. Письмо было от Генриха. Он писал: «что ему, кажется, стало хуже, и его бросает в жар, и кажется, что он вообще при смерти. И его последним желанием является увидеть её». Она читала послание и смеялась от души. При смерти! Боже мой! Да на вас нужна как минимум дюжина кабанов! Мой дорогой Генрих. Подумала весело Диана и от души рассмеялась. Она постояла минуту в раздумьях и решила идти в его покои. Посланник дожидался ответа за дверью.

– Передайте его высочеству, что я никак не могу отказать больному в его просьбе и непременно навещу его.

Она подумала и сказала.

– Через час.

– Да, – добавила она.

– Я буду у его высочества, через час.

Посланник поклонился и исчез в коридорах дворца. Через час она была у дверей покоев Генриха, слегка постучав в дверь. Ей открыл тот же самый слуга, что принёс письмо. Диана вошла в комнату, слуга незаметно скрылся за дверью, оставив их наедине. Она застала Генриха за написанием другого письма. Бумага лежала рядом с ним на кровати.