Клод Анджи - Откровение Элохим

Всё затихло и замерло, словно остановившееся время. Этот день мог быть таким же, как и многие другие, если бы тишину и покой этого дня не нарушил, словно взрыв вулкана голос глашатая. Сначала он был тихим, а потом начал нарастать, словно сходящая вниз лавина, набирая силу. И вот, наконец, загремел, дойдя до точки в самом верху, словно тысячи голосов огромного улья, гула людей.

– Король умер!

А потом, последовала пауза, и воздух взорвался взрывом вулкана голосов.

– Да здравствует король!

Итак, Франциск 1 был мертв. Диана и Генрих стояли у открытого окна.

Она услышала гул, и слова.

– Король умер!

Она повернула голову посмотрев на Генриха и вместе с гулом толпы прошептала.

– Да здравствует король! – И присела в глубоком реверансе, приветствуя нового короля Франции, как требовал этого этикет.

Генрих не питал тёплых чувств к Франциску 1, поэтому потерю он принял спокойно и лишь официально скорбя. Он никогда не видел любви по отношению к себе своего отца, который всегда был холоден к нему. Франциск попросту никогда не замечал и не любил Генриха. Поэтому Генрих не стал изображать поддельной скорби. Возможно, в душе лишь взгрустнув, что так и не познал отцовской любви. Дело было в том, и об этом тихо шептались придворные, что Генрих вовсе не был сыном Франциска. Королева в молодые годы слыла не виданной красавицей, и кто знает, какой отчаянный герой захаживал в её покои. Франциск 1 подозревал королеву и считал в глубине души Генриха не своим сыном. Но, это были лишь слухи и догадки, не подтвержденные не чем. А слухи остаются лишь слухами. Самого же Франциска 1 эти слухи не сильно беспокоили, так как Генрих не был наследником престола. С Генрихом, Франциск 1 всегда был холоден, и это холодность никогда не таяла.

Диана приподнялась с реверанса и посмотрела на Генриха. Он был где-то далеко, словно не с ней, вглядываясь вдаль задумчиво.

Он словно очнулся и посмотрел ей в глаза, улыбнувшись ей в ответ.

Коронация была пышная. Казалось, что весь Париж собрался на площади у церкви, не только высший свет, но и простой люд от мало до велика.

В церкви было так много народа, что как говориться, яблоку не было куда упасть. Генрих стоял в великолепных королевских одеждах для коронации Французских монархов. Священнослужители высших рангов стояли рядом с ним, держа на вытянутых руках, на бархатных подушечках, атрибуты королевской власти, чтобы преподнести их королю, как знак высшей королевской власти, дарованной королю самим богом. Так как король является несомненным помазанником божьим, исполняющим его волю на земле! Церемония коронации началась. Священнослужитель с благоговеньем медленно возложил на голову Генриха знак королевской власти, корону, усыпанную драгоценными камнями, невероятной величины и столь же прекрасной чистоты.

Со словами: – « Да здравствует помазанник божий, исполняющий волю бога на земле, король Франции, Генрих 2»!

И как только было произнесено последнее слово, раздался такой гул, что казалось, стены церкви затряслись. Генрих повернулся лицом к своим подданным и своему народу. Казалось, всё дрожит и вибрирует от тысячи голосов.

– Да здравствует король Франции! Да здравствует Генрих 2!

Диана стояла в первых рядах в церкви. Она смотрела на Генриха и её сердце замерло.

Он стоял в лучах света и величия, словно возвышался и парил над всеми окружающими. Его лицо было спокойно и торжественно.

Она смотрела на него, на короля Франции, на своего короля! И в голове пронеслась мысль. Наместник божий на земле! Человек, которого коснулась рука бога!

Весь двор, присутствующий в церкви присел в глубоком реверансе, так же как и Диана, приветствуя своего короля!

И вот, по странному велению судьбы привратницы. Ещё вчера насмехающиеся и поливающие её грязью придворные, кружили голодной стаей возле уже любовницы короля. Не опрометчивые и недальновидные, и поэтому столь глупые, сетовали на то, что оказались таковыми, то есть глупцами. К тому же на их беду у Пуатье оказалась на удивление хорошая память. Те же, рассудительность которых, как, оказалось, стала их несомненным спасение, были рады своей нейтральной стороне в войне дам.

Примером того, что у Пуатье хорошая память и довольно, как оказалось, на беду многим, мстительным нрав, стал один эпизод. Однажды, одна из дам, из числа не рассудительных и в не давнем прошлом, позволившая себе насмешки и колкости в сторону мадам де Брезе, попыталась загладить ошибку и как говорится смягчить углы. Эта дама подошла и, попробовав заговорить с Дианой, в надежде, что Пуатье не помнит о её злом языке. Диана, находившаяся в окружающей её с не давних пор льстивой толпе и говорившая с кем-то из придворных, лениво перевела на несчастную холодный взгляд полный презрения и высокомерия, словно на надоедливую муху. Провела им по даме сверху вниз, словно двумя кинжалами. Глупая дама попыталась ей что-то сказать. Но, Пуатье молча отвернулась от неё, словно той и не было вовсе. Сказав придворным, с которыми разговаривала.

– Идёмте господа.

– Здесь, кажется, завоняло чем-то загнивающим, и я слышу мерзкое жужжание мух. – Сказав это, она медленно пошла прочь продолжая беседу в окружении всё той же льстивой толпы. Оставив несчастную в глупом и униженном положении, совершенно одну.

Итак, те глупцы, что надеялись на её плохую память. Поняли, что её память, ей, верно, служит, на их огорчение. И она уж точно не собирается ничего забывать. Они навсегда лишились расположения фаворитки короля, а значит и расположения самого короля. Так как всем была известна привязанность Генриха к Диане. Генрих же просто отдал Диане её врагов, лишь посмеявшись их участи. Зная, что его драгоценная Диана, словно фурия, обладает крайне мстительной натурой. То, что она не забудет и не простит им своих оскорблений. Её враги жестоко поплатились за свои едкие замечания. Они были навсегда лишены благосклонности короля. Некоторые предпочли удалиться от двора, как говорится от греха подальше. Поняв, что Пуатье может быть крайне мстительной, и расправляется с врагами без малейшего сожаления в сердце.

Что же касается столь ненавистной для Пуатье, де Тамп, то она ещё оставалась во дворце.

Прошёл уже месяц и Де Тамп ждала нападения Пуатье, словно разъярённой тигрицы. Она ждала нападение Пуатье с первого же дня, когда Генриха короновали, и он стал королём. Но, на её удивление Пуатье не проявляла к ней никакого интереса. Де Тамп была сконфужена этим странным явлением, но, в конце концов, решила, что Пуатье упиваясь своему внезапному восхождению, позабыла о ней. Де Тамп же после неожиданной кончины Франциска1 была тут же всеми позабыта и брошена и осталась одна. Она старалась не попадаться Пуатье на глаза. Надеясь, что Диана и вовсе о ней позабыла, начиная верить, что гроза миновала.