Клод Анджи - Откровение Элохим

– Маргарита.

Женщина обернулась.

– Спасибо. – Тихо добавила Диана, и устало улыбнулась кормилице.

И та, ответила ей светлой, открытой, искренней и счастливой улыбкой, которая есть только у любящей матери, вспомнившей своё дитя.

– Да что вы, мадам. Да не за что. – Ответила она добродушно и вышла из комнаты.

Пуатье снова смотрела, застывшим взглядом, на холод за окном.

Холодно, подумала она. Боже, как холодно! Еле слышно произнесла она, чувствуя всем своим существом холод внутри себя.

У меня дочь, ещё тише произнесла она свои мысли вслух. Не заметив того, что говорит сама с собой. Но, почему же так холодно?! Мелькнула мысль.

Дочь она увидела спустя месяц. Ей принесли розовощекую девочку уже округлившуюся на молоке деревенской женщины. Она посмотрела на ребенка, но холод так и не исчез, лишь сердце кольнуло, словно его пронзили тонкой иглой. Девочка улыбалась своей матери, графиня улыбнулась ей в ответ. Малышка смотрела на неё, словно знала, что она и есть её мать, с интересом разглядывая её, и то и дело, прикасаясь к ней своими маленькими ручками. Подержав какое-то время ребёнка на руках, Диана отдала малышку кормилице. Странно, но девочка вдруг заплакала, оказавшись на руках у кормилицы, словно точно знала кто её мать. Диана вновь почувствовала боль от иглы в самое сердце, а потом, вновь, холод заполнил всё её существо. Так состоялась вторая встреча матери и дочери.

Граф вернулся из Парижа. Он был крайне раздражён и не доволен.

– Зачем мне девицы?! – Повторял он.

– От них нет никакого толку! Мне нужен наследник! Слышите меня, Мадам?! – Говорил он недовольно, словно она была виной родившейся дочери вместо сына.

Диана подняла на него холодные и тёмные, словно ночь глаза.

– Ну, так помолитесь господу! Месье!

– Возможно, он вас услышит! – Отчеканила она холодно.

Он взглянул на неё и недовольно фыркнул, продолжая что-то бурчать, нервно вышел из комнаты.

Девочку назвали Луизой. Ей было три года, когда на свет появилась её сестра, которую назвали Франсуазой. Так же как и старшую дочь, графиня отдала её кормилице. Граф был просто в бешенстве, говоря Диане довольно грубо.

– Вы рожаете одних девиц!

– Вы, словно делаете мне это на зло! – Обвинял он её.

– Мне нужен наследник!

– От вас нет не какого толку! Вы бесполезны! – Кричал он.

Пуатье побледнела, её мучило только одно желание, что бы он, наконец, замолчал! Умолк на веки! Ей хотелось его убить. Она смотрела на него и думала, как было бы прекрасно никогда больше не слышать его! Она даже представляла, как лучше это сделать. Яд или нож?! Что лучше? Но, Пуатье была невероятно богобоязненной и её мысли оставались всего лишь мыслями, и возможно только это останавливало её от подобного шага.

И она лишь холодно ответила.

– Вы видно, плохо молитесь о наследнике, месье! – Парировала она, зло.

Их жизнь текла однообразно и монотонно, граф очень часто отлучался в Париж, как он говорил по делам. Пуатье же, это было совершенно безразлично, где он. Он бывал чаще в разъездах, чем в своём имении и Диана была этому только рада. Проходили годы, зима сменялась незаметно летом, своих подросших дочерей Пуатье видела часто. Старшей исполнилось девять, а младшей было всего шесть. Обе девочки на удивление были очень похожи на своего отца, они были не очень красивы. У них были те же тонкие черты лица, те же бесцветные глаза и тонкий нос, все черты лица они взяли от графа, от Пуатье у них не было почти не чего. Они были удивительно не похожи на свою мать, что стоявших их рядом можно было принять за чужих.

Лето сияло красками, мир проходил свой обычный круг. Вновь зацветали красками деревья, наполняя мир ароматом дождя, смешанным с запахом цветов. Однажды, одним таким прекрасным утром, когда девочки прогуливались с няней по саду, а Диана стояла на большой парадной лестнице особняка к ней подошла её старшая дочь, и спросила.

– Маман, – сказала она.

– Можно вас спросить о чём-то?

– Да, конечно, дорогая. – Ответила Диана.

– Мамочка, вы нас совсем не любите? Меня и Франсуазу? – Спросила девочка.

Графиня опешила от такого вопроса. Вопрос, заданный ребёнком был невероятно прост. Но, она вздрогнула и замерла на месте от неожиданности вопроса. Она смотрела на эту не очень красивую девочку, на свою собственную дочь и её сердце так сильно сжалось в груди, что ей показалось, что она сейчас вскрикнет от боли. Словно её сердце схватила чья-то холодная, костлявая рука, и, сомкнув пальцы, решила раздавить. Дыхание перехватило и ей стало трудно дышать, а глаза увлажнились, наполнившись слезами. Но, они так и замерли лишь в её глазах, уходя куда-то вглубь её души. Она опустилась на колени рядом с ребёнком, обняла и прижала свою дочь к себе, и ответила тихо.

– Конечно же, я вас люблю! – Её голос дрожал.

– Ну конечно люблю! Как я могу не любить вас?! Моя дорогая! Вы ведь мои дети! Как могу я вас не любить?! Как такое, вообще, может быть?! – Говорила она девочке, гладя её по волосам.

– Этого просто не может быть! Запомни это дорогая, хорошо. – Прошептала она тихо, поцеловав девочку в лоб.

Маленькие ручки девочки обняли её за шею, ребёнок счастливо прижался к матери, Пуатье нежно обняла дочь.

– Вы, правда, любите нас, маман? – Сказала наивно девочка, прижимаясь к матери.

– Ну конечно! Конечно, дорогая! – Прошептала Пуатье, стараясь не разрыдаться и нежно обнимая дочь.

Пуатье поднялась с колен и погладила ребёнка по волосам.

– А теперь иди, моя дорогая.

– Смотри, Франсуаза и нянечка ждут тебя. – Тихо сказала она.

Девочка улыбнулась, чистой улыбкой ребёнка и ответила.

– Хорошо, маман.

– Мы с Франсуазой тоже вас очень любим!

Её маленькое детское, такое чистое, словно у ангела личико, стало серьёзным.

– Очень сильно любим вас! – Добавила она и побежала прочь к няне и сестре.

Диана помахала им рукой и отвернулась, по её щекам стекали слёзы, разрывающие ей сердце. За эти годы своего несчастливого брака она плакала впервые. Но, слёзы стекали с её глаз, не потому что её дочери могли думать, что собственная мать их не любит. Она плакала, потому что поняла, что не любила их всё это время, не любила собственных детей! Словно её сердце было кусочком льда, не более того. И только сегодня она поняла, что этот лёд рухнул, причинив ей невероятную боль. Она поняла, это только сейчас. Она всё же любит их! Она плакала, понимая каким чудовищем должна быть такая женщина, не любившая собственных детей. Она плакала, потому что только сейчас поняла, что это не так. Она вошла внутрь особняка. Осознание всего этого разрывало её изнутри. Она побежала так быстро вверх по ступеням в свою спальню, словно за ней гналась свора псов из ада, и, рухнув на кровать, зарыдала навзрыд, задыхаясь от слёз и вздрагивая всем телом. Из самой глубины её души, вырвался звук похожий на вой. Он вырывался из самой глубины её существа, из самой затаённой части её души.