Дмитрий Янковский - Операция «Караван». Цикл «Охотник»

А я в это время вел оживленную переписку с муниципалитетом, пытаясь донести до них возможность уничтожения ближайшей к городу ракетной платформы усилиями нашей команды. Но никто не принимал меня всерьез, поэтому переписка была оживленной только с моей стороны.

Сразу за базой начинался лес. Но он не заслонял океан, потому что убегал вниз, под гору. Алекс остановил машину у ворот бетонного бункера и набрал на коммуникаторе код дистанционного открывания. Створки медленно разошлись, и мы проехали внутрь.

Заняв базу три года назад, мы не обнаружили на ней никаких особых ценностей, ни техники, ни вооружений, только пустые бетонные помещения в несколько уровней, работающую систему генерации электричества и вполне пригодную к использованию инфраструктуру в виде лифтов, снарядных подъемников и ремонтной зоны с самыми разными станками и оборудованием.

Но главным бонусом была нижняя штольня шириной пятьдесят метров и длиной в пять километров, ведущая прямо в океан. Ее можно было при необходимости заполнить водой, а можно было осушить, чтобы биотехи из океана не имели возможности подобраться к нам близко.

Когда у нас был подводный корабль, по этой штольне было удобно выходить в океан. Но теперь корабль остался на дне, и вряд ли подлежал подъему. В любом случае у нас не хватало средств ни на его спасение, ни на постройку нового.

А на базе мы прижились. Лично я считал ее почти домом, не знаю как остальные.

Ольга встретила нас во внутреннем автопарке. Это был просторный бетонный бокс, умещавший два внедорожника, гусеничный вездеход, три шоссейных машины, четырехтурбинный седельный тягач безумной грузоподъемности и черный полуспортивный «Кросс-Эйр», на котором мы прикатили.

– Привет! – помахала она рукой, когда мы с Алексом выбрались из машины. – Трудно было связаться, сказать, что задержитесь?

– У меня коммуникатор сломался, – соврал я. – Выкинул.

– Вечно у тебя так, – вздохнула она. – А у меня есть хорошая новость. Даже две.

Я замер. Хороших новостей не было уже очень давно.

– Пришло письмо из муниципалитета, – похвасталась Ольга. – Это раз. Они сказали, что послезавтра возможно пришлют инспектора.

– Возможно или точно? – переспросил я.

– Написано было, что решение принято, и инспектор будет выслан к четырнадцати часам.

Это было больше, чем хорошая новость. У меня кровь быстрее побежала по жилам. Видимо прав был Коча, что легкие пути не для меня. Стоило пройти сложным, как результат не заставил себя ждать. Хотя, казалось бы, какая связь между потасовкой с охраной альбиноса и муниципальным письмом? Вроде бы никакой, но факт остается фактом. Я уже давно не верил в случайности.

– А вторая новость?

– По прогнозу на послезавтра шторм, – с довольным видом выдала она. – Как тебе совпадение?

Я на миг зажмурился. Нам наизнанку лучше вывернуться, чем упустить такую возможность. Три года ждали… Все же прав Коча, никакая вложенная энергия даром не пропадает.

– Сколько баллов? – спросил Алекс.

– Обещали пять, – ответила Ольга.

Мне показалось, что Небесные Звери, о которых когда-то рассказывал Коча, глянули на меня со снисходительной улыбкой.

В шторм биотехи теряли чутье. Самую малость, но и этим шансом пренебрегать было нельзя. Хотя, если быть до конца точным, я попросту не имел права пренебрегать каким-либо шансом. Тем более теперь, когда от успеха зависело очень многое.

Всю жизнь я жил, будучи уверенным, что если прикладывать к достижению цели достаточно усилий, цель будет достигнута. Надо только уметь поступаться чем-то ради ее достижения. Иногда очень многим. Иногда ничем существенным. Как получится.

И вот сейчас, когда на кону оказались усилия трех последних лет, я не решался сделать очередной шаг. Наверное, я просто устал. И на душе у меня было так же пасмурно, как на небе.

Тучи летели низко. Они всегда так летят на Суматре в разгар сезона дождей. Свинцовые, напитанные водой громады лохматились, свешивая к земле серые щупальца, а над береговой чертой начинали вихриться, поймав потоки восходящего над океаном воздуха.

Под ними дул ветер. Сильный. Метров двадцать пять в секунду, не меньше. Он дул с востока, с берега, в сторону океана.

– Грозы не будет, – глянув на небо, сказал Алекс. – Так прольется.

– Уже хорошо, – кивнул я.

Алекс примкнул к нам недавно, около года назад, в самый черный для меня момент, когда почти полностью распалась наша команда. Все потеряли надежду. Все устали ждать неизвестно чего.

Первым ушел Док. Просто ушел и все. Без скандала, без обид. Я знал его адрес в городе, но у меня ни разу не возникло желания наведать бывшего соратника, с которым мы в прямом смысле прошли огонь и воду.

Потом ушли Катя с Борисом. Вместе. Я был за них рад. Была у них по раздельности какая-то нецелостность, а вдвоем они неплохо дополняли друг друга, превратившись в некую симбиотическую личность.

Последним покинул базу наш доктор Саймон. Он привык лечить людей, а у нас лечить стало некого. И не от чего. Сейчас он вел практику в городском госпитале.

Осталась только Ольга. По сути, самое слабое звено нашей команды. Но именно это слабое звено в чем-то оказалось самым сильным. Случайность? Закономерность? Не знаю. Но я был рад, что в свое время не поддался пессимизму Бориса и позволил Ольге остаться. Иначе теперь нашей команды уже бы не было. Вообще.

Кстати, и Алекс примкнул к нам только благодаря Ольге. Тоже одна из шуточек Судьбы, имеющей весьма своеобразное чувство юмора.

Я много раз задумывался над тем, в чем же сила странной, нестабильной и во многом противоречивой личности Ольги. Но понял лишь то, что эта женщина обладала удивительным и непонятным мне умением прибиваться к самой жизнеспособной стае. И не только самой прибиваться, но и вовлекать в эту стаю других, вроде Алекса. Получалось, что раз она не ушла, раз ее чутье, почти звериное, не позволило покинуть базу, значит на команде рано было ставить крест. Это придавало сил все три года.

Океан катил мощные волны и дышал, взрезывал, подобно проснувшемуся дикому зверю. Но он был опаснее любого зверя. И совсем не из-за начавшегося шторма, а от того, что зло, притаившееся под водой было разумным. И весь его разум был сфокусирован на убийстве.

Но я знал, что можно ему противопоставить. Иначе никогда бы не взялся за эту работу. Я и не брался за нее целых три года, потому что идея была, но не было шансов претворить ее в жизнь.

Нас было слишком мало. А от моего бездействия стало еще меньше, но зато теперь с нами был Алекс. Один в поле не воин, конечно, но нас ведь трое. Прорвемся. Обязаны прорваться. Иначе все зря: все потери, все поражения и победы.