Олег Колмаков - Скорый поезд «Новосибирск – Адлер» (две книги в одной)

Далее был женский визг, плач, истерика, полуобморочные состояния и мольбы о помощи, обращённые к небесам. А потом наступило время осознания случившегося, то есть долгие минуты абсолютной тишины.

Пожалуй, в тот момент я был единственным из пленников, кто мог трезво, без каких-либо панических и безысходных настроений, оценивать сложившуюся ситуацию. Если же быть более конкретным, то я тупо ожидал нашей вечерней кормёжки. Нет, вовсе не принесённого нам варева, а металлической емкости, в которой, собственно, оно и будет нам подано. Дабы повторить с ней те же самые манипуляции для освобождения наших рук от тугих верёвок.

Однако все мои надежды и ожидания, в скором времени развеялись как дым. Дело в том, что «ужин» нам принесли вовсе не в металлическом, и даже не в пластиковом, а в деревянном корыте. Потеряв дар речи, я лишь молча наблюдал, как над корытом поднимается пар. Те же самые чувства, похоже, разделили со мной и Генка с Василием. Не осталась посторонней и Катерина.

– Ну, и что же мы теперь будем делать? – тяжко вздохнув, поинтересовалась она.

– Не знаю… – ответил я коротко, после чего попытался продолжить. – …Может, попробуем…

Однако договорить мне не дал прапорщик.

– Ты забывай о том, что за нами наблюдают… – перебил он меня. При этом Василий ещё и кивнул в сторону камеры.

– Я помню, – мой ответ прозвучал с определённой долей раздражения. Не люблю я, знаете ли, когда меня обрывают на полуслове.

– О своих предложениях или каких-либо идеях, прошу сообщать шёпотом, но никак не в полный голос… А ещё лучше, исключительно на ушко. Незачем кому-то знать о наших планах… – Василий развернулся, подставив мне своё ухо.– …Давай, выкладывай… Чего надумал?..

– Да, я уж и забыл, о чём хотел сказать… – растерянно повёл я плечами.

– В таком случае, послушай меня… – едва слышно зашептал прапорщик. – …Я тут кое о чём вспомнил… Короче, так. У меня на кителе, под правым погоном, вместо вкладыша вшита алюминиевая пластина. Один край у неё, достаточно острый. Помню, когда я подшивал тот погон, так пару раз об ту пластину до крови порезался.

– Отлично!.. – обрадовался Генка, едва сдержавшись от громкого выкрика.

– Может, имеются еще какие-то предложения?.. – на всякий случай, я обвёл взглядом всех, кто был в данной теме.

– Да, какие ещё могут быть предложения?.. – засуетился Геннадий. – …Достаём пластину, режем верёвки и рвём когти… Я вообще не понимаю, чего тут думать.

– Успокойся… – притормозила его Катя. –…С тобой мы точно вляпаемся. Тут нужно действовать крайне тихо и предельно осторожно. Дождёмся наступления темноты… Якобы, уляжемся спать. Именно тогда мы и вытащим твою пластину.

– Правильно мыслишь, – мне ничего не оставалось, кроме как похвалить даму.

– Да, чего ж тут ещё ждать?.. – не унимался Генка. –…На дворе и без того, считай уже сумерки… Камера у них фуфлыжная. В нашем офисе подобные «глазки» уж лет пять, как заменили… Хрен ты по ней, что различишь, чем мы тут занимаемся…

– Будем ждать… – отрезал я. – …А пока… Нам вовсе не лишним будет друг с другом познакомиться. Василий, я, к примеру, вовсе не знаю, как зовут твоего солдатика…

– Не трогайте парня… Он потерял на вагоне своего друга и земляка. Ну, помните того?.. Второго парнишку, которому едва не удалось сбежать во время выгрузки ящика?.. Погибшего звали Сергеем, а этот Славка.

Услышав своё имя, солдат оглянулся в нашу сторону.

– Ничего, Славян. Дай Бог, прорвёмся… – попытался подбодрить его Генка.

– Ты опять, раньше времени трепишься? – прикрикнула на него Катя.

– Вам бы обоим, до поры до времени, лучше угомониться… –поглядывая на близких родственников, тяжело вздохнул Василий.

– Ребята, мне показалось, будто бы, вы нашли какой-то выход… – к нашей компании попыталась примкнуть проводница Фая.

– Действительно. Кое-какие мыслишки у нас имеются… – ответил я нехотя.

Мне не хотелось посвящать в нашу тайну большой круг лиц. Мало ли, что… Не дай-то Бог, начнутся лишние разговоры, громкие пересуды и в конечном итоге, наша задумка станет достояние гласности не только для пленников, но и для наших захватчиков.

Впрочем, я тотчас подумал и об ином. Если нам всё-таки удастся освободить руки… А произойти это должно было ближе к полуночи, то есть, впотьмах… То нам вовсе не помешает уже сейчас, в спустившихся на хутор сумерках, наладить какие-то связи, определиться с условными сигналами и скрытыми системами оповещения. Как не крути, а действовать нам лучше сообща. Потому и вовсе не лишним было решить данные вопросы уже сейчас, заранее. Дабы не пришлось кому-то из нас орать среди ночи: дескать, всем оставаться на местах и быть готовым к встрече с бандитами… Или там, Таня и Слава займите позицию у дверей… Потому и пришлось мне прямо сейчас шёпотом обратиться к проводнице с конкретной просьбой.

– Фая, будь так добра… Аккуратно и тихо переговори с остальными девчонками, дабы те не пугались, не визжали и не верещали, если ночью, кто-то попытается освободить их руки от тугих узлов. Чтоб в любую минуту они были готовы к побегу… Обговори с ними какой-то… Ладно, это мы обсудим несколько позже… Для начала и того, о чём я только что сказал, будет вполне достаточно.

– А чем вы собираетесь резать верёвки? – с присущим для любой женщины любопытством, немедленно поинтересовалась проводница. Благо сделала она это, предельно тихо.

– У Васьки в погон вшита остро отточенная металлическая пластин… – несдержавшись, зашептал ей на ухо Генка.

– Понятно, – удовлетворив своё искренний интерес, проводница тотчас поспешила поделиться «хорошими новостями» с остальными непосвящёнными.

И пока мы с Василием, Генкой и Катей, уединившись в «мёртвом» для видеокамеры углу, вели обсуждение наших дальнейших действий, Фая успела пошептаться с Татьяной, а за тем и с Мариной. Я видел, как девушки, в знак согласия кивали головой и тихо задавали какие-то уточняющие вопросы. В общем, в нашем коллективе начала складываться нормальная, рабочая обстановка. Теперь каждый из пленников знал, что шанс на спасение, пусть и весьма призрачный, у нас имелся.

Пожалуй, меня чуть удивило поведение Марины. Точнее, мне показались странными её последующие действия. После беседы с Фаей, она вдруг встала во весь свой рост и вышла на самый центр сарая. Потом, подняв голову к самому потолку, Марина начала кланяться до самой земли. В общем-то, ничего необычного… Быть может именно сейчас дама молилась, взывая небеса о нашем спасении. Однако странным мне показалось то, что все её действия были какими-то неестественными и чересчур показными. Марина выражала свои чувства как-то не искренне; скорее, она играла сейчас на публику.