Рутра Пасхов - Бинарный код 7. Тайна судного дня

Профессор замолчал, Рутра стал хлопать в ладоши.

– Замечательно. А теперь поясните, какое это отношение имеет к нашему вопросу?

– Непосредственное, – ответил профессор. – Дело в том, что никто не воспринимает заявление нашего президента всерьез.

– Это не наша проблема, нам поступил четкий приказ – разыграть спектакль и выявить возможные последствия, если спектакль придется перевести в документальный формат. К тому же, если не воспринимали всерьез… Вы видели, что творится вокруг? Итак, чисто гипотетически, если взорвать весь боезапас обоих лодок – что произойдет?

– Конец света.

– Конкретней?

– Вы смотрели фильм «2012»? Что-то типа этого. Более точней я даже не берусь предположить. Волна накроет и Европу, и Африку и обе Америки, причем проснутся все вулканы. Я считаю, что в здравом уме даже нельзя обсуждать этот вариант.

– Китай и Индия уцелеют?

– Да, но это тоже чисто гипотетически. Вулканы Тибета и Гималаев превратят жизнь в той области в ад.

– Почему исследования прежних лет не рисовали столь катастрофичной картины?

– Потому что никто всерьез это не воспринимал, а теперь вопрос встал ребром, все реально стали вести расчеты. Это тоже, понимаете ли, время и напряжение. Можно сказать и так, и этак, а чтобы реально рассчитать – нужно обработать огромный массив информации. Последние расчеты говорят то, что я Вам сказал.

– Я так вижу – не совсем и последние. Мне нужны более точные данные. Через час я должен обсудить это перед Хентом и командой с уточненными цифрами. Вы насчет Черного моря сказали между прочим или был запрос?

– Был запрос.

– Тогда и про него не забудьте. Что там накумекала машина, не готовы данные?

– Кое-что есть, – отозвалась Кристина.

Она была назначена Рутрой старшей в группе, поэтому все данные у нее были детализированы из всех отчетов.

– Что именно?

– Возможных вариантов много, в зависимости от глубины взрыва. Последствия ужасны в каждом варианте.

– И какой же самый ужасный?

– При предельной глубине погружения лодки.

– Рассматривать эти варианты – просто безумие, – не унимался профессор.

– На какой машине проводился анализ? – спросил Рутра.

Ему неожиданно пришла в голову странная мысль.

– На основном суперкомпьютере.

– Кодовый номер? – спросил он, который прекрасно знал, ситуация неожиданно для него стала чрезвычайно серьезна.

«Пелена» шутки упала, и Рутра представил реальное воплощение анализируемого.

– ОСК-1.

– Она интегрирована в какие-либо системы, кроме нашей?

– Нет, в нее только от нас могут вводить данные.

– Как она получает данные анализа из общемировой базы? Только через наш фильтр?

– Да.

– И никто, кроме нас, из нее данные не получает?

– Нет.

– А блок Хента?

– Только через наш сервер.

– Напрямую?

– Напрямую.

– Кто, кроме нас, ведет контроль над этими данными?

– Протоколы анализирует система контроля, вне станции. Ею заведует непосредственно Хент.

– Вне станции – это как? Это ревизионный отдел, который в непосредственном подчинении Хента?

– Не совсем отдел. Данные, входящие и исходящие, проходят регистрационно-разрешительный блок.

– Где он располагается?

– Я думаю, что это только в Вашей компетенции или точно в компетенции Хента. Только после ревизионной обработки данные поступают в работу, допускаются к редактированию и анализу. Так же и обратно.

– Как называется этот регистрационно-разрешительный блок?

– Так и называется.

– И так было всегда, до моего назначения и после?

– Да, и до Вашего поступления сюда. Насколько я знаю, так было всегда. Никто на это не обращал внимания, никого это не интересовало. Что Вы в этом такого нашли, Рутра Тигрович? Должен же быть контроль?

– Контроль? Вроде бы мы всех контролируем! Или не так?

– Рутра Тигрович, ко мне есть вопросы? – спросил профессор.

– Вы обрисовали ситуацию в общем, но не конкретизировали. Что нас ждет реально, если осуществится этот сценарий? Уцелеет ли уральский регион, например?

– Волны туда, конечно, не дойдут, но, возможно, даже эти вулканы проснутся. Атмосфера будет испорчена везде.

– Рутра Тигрович, насчет данных машинной обработки есть вопросы? –голос Кристины немного стал дрожать.

Видимо, не только профессор теперь уже реально представлял последствия.

– Есть. Какая высота и порог разрушительного действия волн?

– Машина выдает различные варианты, при самом мощном – дойдут до Кавказа, – ответила Кристина и испуганно вгляделась в написанное на экране.

В зале все молчали, осознавали услышанное.

– Волны – не самое страшное, страшнее – землетрясения и вулканы, – раздался тихий голос профессора.

Все продолжали молчать.

– Кристина, как реагирует этот регистрационно-разрешительный блок на такие данные? Он выдает какие-либо рекомендации, запреты?

– Рекомендации.

– Какие?

– Именно это, рассмотреть этот вариант. Так сказать, на всякий случай, что произойдет, если…

– Если что?

– Если что-то пойдет не так.

– Мне нужно с Хентом это обсудить, возможно, мы чего-то не учитываем.

– Вот-вот, – громко сказал профессор. – С этого нужно было начинать. Очень правильное решение.

– Для Хента этот блок тоже значится как регистрационно-разрешительный, чтобы я ему правильно объяснил?

– Я не знаю, я Хента вижу, только когда он сюда приходит, и то – боюсь лишнее спросить, – ответила Кристина. – Это Ваша прерогатива панибратски общаться с начальством.

– И все же, как значатся документы оттуда, от кого они приходят? Что мне ему сказать? Из Вашего блока, кабинета, сервера? Как он будет их искать?

– Нет, назовите кодовый номер этого блока.

– Какой?

– ИСУ-А2, – сказала спокойно Кристина, тогда как у Рутры начался очередной сеанс «взрыва мозга».

Его прошибло током, выступил холодный пот. Рутру даже качнуло слегка в кресле. Коллектив не придал этим словам значения, потому что не ведал, что за этим скрывается. Для Рутры же все поменялось. В зале еще что-то говорили, обсуждали, высказывали предположения, сравнивали данные, обработанные компьютером и вычисленные человеком, но Рутра этого не слышал, его мысли были далеко. Он думал – что делать. В первую очередь надо было увидеть Хента. Решив это, Рутра подумал еще кое о чем: «Я же могу с ним связаться молча, через Ису? А кто проверяет ее логически-алгоритмическую систему?»

Рутра набрал мысленно код и пустил «в эфир». Она отозвалась.

– Чего пожелаете, хозяин?

– Не паясничай, подожди, я к себе пойду.

– Слушаюсь.

– Ладно, с этим пока все, детализируйте и сообщите мне. Я буду в кабинете, – сказал Рутра коллективу и ушел к себе, разлегся в кресле, стал размышлять о том, как поставить вопрос так, чтобы он не был прямым, но в то же время помог получить точную и необходимую информацию.