Маргарита Гуминенко - Звено цепи – 5. Высший стандарт мышления

* * *

– Как пациент? – спросил Сокольский с порога, едва получив разрешение войти.

– Жить будет, – откликнулся хирург, не отрываясь от компьютера. – Даже ходить будет. Приходи, Игорёк!

Сокольский подошёл и пожал протянутую ему через стол, мягкую и одновременно очень сильную, руку Сергея Владимировича Ковылёва.

– А любить уже не будет? – продолжил шутку Сокольский.

Хирург оторвался от монитора и принялся разминать пальцы, серьёзно раздумывая.

– Да нет! – спохватился он. – Любить тоже будет… Лет через пятнадцать. Или сколько ему там светит за все подвиги?

Сокольский усмехнулся. Сергей Владимирович вдруг сделался очень заинтересованным, вскочил и обошёл стул, загородив своей мощной фигурой путь к отступлению.

– Ну-ка, посмотрим! – воодушевлённо произнёс он, хватая Сокольского за подбородок. Пальцы правой руки хирурга ловко прощупали скуловую кость, пока левая держала голову обследуемого, чтобы не вздумал вырываться. – Неплохо, очень неплохо, – пробормотал он.

– Только иголкой не надо тыкать, – серьёзно попросил Сокольский.

Сергей Владимирович отпустил его и шагнул назад.

– Хочешь его увидеть? – спросил он, не сомневаясь, что Сокольский поймёт, что речь идёт не о его повреждённом лицевом нерве.

– Не хочу, но надо, – честно ответил Игорь. – Я не извращенец, чтобы мне доставляло удовольствие говорить с людьми вроде Гаврилова.

– Ну конечно! – Хирург развёл руками. – Тебе больше нравится делать в них дырки, чтобы потом такие, как я, имели честь эти дырки латать. Каждому своё, что тут скажешь? Каждому своё!

– К дыркам Гаврилова я не имею отношения, – напомнил Сокольский и встал со стула.

– Не сожалей, – посоветовал Сергей Владимирович. – Он в пятой палате. Там охрана стоит, не промахнёшься. Сильно не жми, он ещё слабенький.

Сокольский кивнул. Через пару минут он сидел на стуле рядом с койкой, на которой лежал серый и исхудавший Юрий Всеволодович Гаврилов, рэкетир, рецидивист и убийца.

– Мы нашли останки трёх людей, – сказал ему Сокольский вместо приветствия.

– «Мы»… – повторил Гаврилов. – Заметь, люди любят употреблять это «мы». Может, для придания себе веса?

– Мы – это я и мои подчинённые, – возразил Сокольский. – Кто конкретно отдал тебе приказ ехать к брошенному карьеру и доставать останки аппарата?

– Значит, машины увёл кто-то другой, – пробормотал Гаврилов, глядя мимо него в стену. – Они решили от меня избавиться. А заодно и от свидетелей.

– Кто «они»? – снова спросил Сокольский, придвинувшись к нему.

– А я знаю? – удивил его Гаврилов. – Ни имён, ни фамилий… Друг у меня был один… Уж пару лет, как покойничек, но успел, видно, кому-то шепнуть, что со мной можно сладить.

– Что за друг?

– Мы с ним лет семь назад такие дела крутили!.. – Гаврилов мечтательно прикрыл глаза. – Спалился он тогда. Даже собственные адвокаты не вытащили. Артурчик Переверзев. Вот от его имени они меня и отыскали. Один, с которым я говорил, вспомнил старый фильм. Там детишек забросили в космос, чтобы они спасали планету, захваченную роботами… «Вершители» – вот кем они себя считают. Они, вроде как, высшая каста, у них знания, опыт и желание переделать мир. Я таких сто раз встречал. Не важно, как они себя называют и что говорят. Ничего нового…

– А что важно? Что они платят деньги? – тихо спросил Сокольский.

– Элита! Высший стандарт, – продолжал Гаврилов, будто не слышал его вопроса. – За границей обучались. Тот, с которым я общался, эти импланты вшивал. Самому лет тридцать, а держался как доктор наук. Я его пробивал по своим базам – не нашёл. Но гонору в нём!.. Мы до них не доросли. Им тупоголовый директор музея ближе, чем такой, как я, простой наёмник. Но платят действительно хорошо. Щедро. За предательство надо платить щедро…

– Что за директор музея? – спросил Сокольский, чувствуя, что рассуждения Гаврилова нужно направлять.

– Есть один… Он передавал деньги, вроде казначея. Друг той бабы, которая хозяйка дома в Лужково. Думаю, и он мало что знает, но ему они доверяли больше. Я о них ничего не знаю, а он может и знает. Разочаровал? – спросил он и посмотрел на Сокольского воспалёнными глазами.

– Нет, – коротко ответил тот.

– Найди их, начальник! – с нажимом проговорил Гаврилов, приподнявшись. – Они меня подставили, выбросили! Найди! Плевать, сколько я просижу! Лишь бы они тоже…

Сокольский вернулся в кабинет доктора Ковылёва. Налил себе воды из бутылки в углу и выпил целый стакан. Вид у него был задумчивый.

– Узнал что-то важное? – спросил Сергей Владимирович.

– Думаю, что да. – Сокольский кивнул своим мыслям. – Врач-нейрохирург, лет тридцати. Вероятнее всего, именно он проводил операции по вживлению имплантатов.

– Послушай, – отвлёк его Сергей Владимирович. – Я тут размышлял по поводу этих операций. Самоучка «доктор Вася» такую не сделает. Тут должен быть человек с хорошей подготовкой и со стажем. Если этот твой Гаврилов говорит, что парень был лет тридцати… ну, от тридцати до сорока, для верности. Внешность бывает обманчива… – Он серьёзно посмотрел на Сокольского. – Не встречал я талантов, которые в двадцать пять орудуют скальпелем, как-будто у них двадцатилетний стаж. Я бы на твоём месте перешерстил все вузы и выбрал фото подходящих по возрасту и хоть немного отмеченных в нейрохирургии. Показал бы фото Гаврилову. Не вариант?

Он пытливо смотрел на Сокольского. Тот пожал плечами.

– Вариант, если наш нейрохирург не приврал в разговоре с Гавриловым и не приписал себе чужие заслуги и если Гаврилов не соврёт… Погоди! – Он воодушевился. – Вот если бы ты провёл такую операцию, ты бы не бросил пациента без присмотра?

– Конечно! – согласился Ковылёв. – Хоть первое время я бы понаблюдал. Это ведь не царапину зашить. А что?

– Если нейрохирург провёл операцию, но не хочет рассекретиться, он может представиться кем угодно, хоть санитаром. Но он должен видеться со своим пациентом. – Сокольский посмотрел на Ковылёва. – Спасибо за подсказку, Серёга!

– Да не жалко! – отозвался тот. – Только я не понял, что именно подсказал.

– Всё просто, – уверил его Сокольский. – У нас есть ещё один человек, который может подтвердить личность нейрохирурга.

* * *

Дима Ситников любил свою интернет-газету. Она позволяла ему «общаться с народом», не сталкиваясь ни с одним из читателей носом к носу. Бросил им заметку – и стоишь в стороне, наблюдая за тем, как они грызутся между собой. В худшем случае, кидаться будут на автора статьи, а о том, что за всем балаганом наблюдает редактор и инициатор проекта, никому неведомо.

Дима ощущал свою значимость для общества. Он публиковал самые скандальные новости и слухи. Каждые несколько часов в «Осколках» появлялось нечто новенькое. Народ не успевал расслабляться. Рейтинг интернет-издания неизменно держался на верхних позициях.