Набиль Бродовский - Близкий Восток

– Ияд? – спросил Максим у Хамида, дополнив чем-то на местном наречии. Хамид достал телефон и начал показывать бесконечные селфи со вчерашней ночи. Максим заулыбался и сказал уже на понятном мне английском:

– Я его знаю, это мой приятель Ияд, он хороший парень. Что думаешь? – серьезно спросил он.

– Он веселый, – не нашелся я. Не хотел рубить правду, потому что не знал степени их дружбы. – Ияд все время переживал, чтоб мне нравилось.

– Да, он хороший парень, внимательный, – сказал Максим, хитро улыбаясь. – А как он тебе как парень? С ним вообще ни о чем переживать не будешь.

Я как-то отшутился, чтоб не говорить, что Ияд не в моем вкусе, при его друге.

А тем временем мы ехали дальше. Стало понятно, что мы выезжаем из Бейрута и едем куда-то на север вдоль побережья Ливана. Играла местная искрящаяся музыка, Хамид подпевал и писал кому-то сообщения. В окне проносились яркие дома в цветах, шумело море и встречные машины. Максим уверенно вел и все говорил с кем-то по телефону. Тут мы внезапно остановились. Максим повернулся ко мне с переднего сиденья и сказал:

– Ливан – маленький! Мне сейчас звонил Ияд и сказал, что тоже хочет с нами в Джбейл 7 7 Также «Библос» – город к северу от Бейрута, считающийся одним из самых древних заселенных по сей день городов мира. , он встретит нас уже там.

Ребята переглянулись и посмотрели на меня с улыбкой.

– Ну все, все серьезно, – сказал Хамид по-русски, чтоб Максим не понял.

– Он правда похож на хорошего парня, но ты ничего не должен делать, если он тебе не нравится, он поймет.

Джбейл в тот день подарил очень много. После переполненного людьми и шумом Бейрута узкие мощеные улочки, ведущие к морю, тень деревьев, древние руины и пение птиц расслабляли не хуже долгой медитации. Даже суету на базаре для туристов я бы назвал уютной. Старый город мы обошли за какие-то двадцать-тридцать минут и оказались у моря.

Безветренный солнечный день, всюду гуляли окрыленные люди, неподалеку снимали не то фильм, не то видеоклип. Пахло морем, с бока на бок тихо переваливались лодки на легких волнах. Наконец-то удалось снять куртку и поймать первые теплые солнечные лучи за долгие месяцы.

Мы здорово пообщались с ребятами в уютной компании. Оказалось, что Максим – профессиональный фотограф, и нужно признать, очень хороший, судя по его профилю в инстаграме. Фотографироваться, как и все фотографы, он не любил. Хамид – точно так же. Комплексы – это самый большой недуг нашего времени. Нельзя объяснить человеку, что он прекрасен, если он сам в это не верит. Как ни упирался Хамид, фото получились классные, до сих пор сияют на страницах альбома в клауде 8 8 Облачное хранилище данных (англ.). .

Позвонил Ияд. Судя по лицам всех остальных, никто не был особо рад его скорому появлению, потому что компания сложилась чудесная, все только поймали волну воскресного умиротворения, которая вот-вот должна была разбиться о скалы – горячего и суматошного Ияда.

– Как Джбейл? – спросил Ияд с хитрой улыбочкой. – Я хочу есть, вы как?

Все хотели, поэтому особо без разговоров решили, что это наш план дальше. Ребята начали спорить о чем-то на пылком ливанском. Дело было в том, что Ияду, помимо еды, также хотелось одновременно показать мне, насколько роскошна может быть жизнь в Ливане и насколько хорошо он сам может быть частью всей этой роскоши. Я такое не люблю. Да и вообще мы все выбрались за город в удобной простой одежде. Выглядели не очень шик, надо признать. Мои волосы безнадежно отросли и требовали ухода, ребята надели что подвернулось с похмельного утра. Все же вчера была сумасшедшая ночка не только у меня. Да и не хотелось никому, кроме Ияда, тратить непонятные суммы на ту же самую еду, только у моря и с официантами, которые не дают тебе ничего делать самому.

На помощь пришло мое искусство дипломатии, и после пары тщетных попыток Ияда устроиться где-то в туристическом Джбейле мы все же решили вернуться в Бейрут и посетить ресторан ливанской кухни, но с заездом «еще кое-куда» по дороге, как мне сказали ребята.

Вот-вот собиралось загореться закатом Средиземное море. Волшебный день близился к концу, но не планы моих новых друзей, которым хотелось удивить гостя.

– Ну что, тогда мы с Хамидом поехали, а вы давайте за нами следом. – сказал Максим и посмотрел на меня, еле сдерживая улыбку.

– Тамам 9 9 Хорошо (араб.). , хабиби! А ты садись в машину, йалла-йалла! 10 10 Давай-давай! (араб.). – не предложил, а сказал мне Ияд.

Ну что ж, выбора нет, «Надо слушаться местных», – сказал я себе в очередной раз. Да и, признаться честно, подставлять лицо красным лучам заката, мчась по трассе Джбейл-Бейрут вдоль моря с нужной стороны спортивного Mercedes, не так уж и неприятно. Тем более оказалось, что гостя ливанцы решили отвезти в Хариссу. Уже от одного названия этого места у меня что-то запело внутри. «Харисса… м-м-м-м». Вообще это административная единица недалеко от Бейрута, но все на самом деле так называют гору, на которой стоит высокая белая статуя Девы Марии, святой покровительницы Ливана, протягивая руки городу, стране, миру.

Тот вечер сильно впечатлил. Очень много людей приехало на гору, чтобы подняться к статуе, помолиться и зажечь свечи у входа в храм. Ияд купил всем по свечке, и каждый исполнил этот ритуал по-своему. Я попросил у Вселенной то же самое, о чем прошу всегда. Надеюсь, все так же воспользовались моментом. Хотя не все из нашей компании были христианами в традиционном понимании. Я бы сказал – никто. Я лично не был воспитан в высоко религиозной семье, однако всегда проявлял большой интерес и уважение к духовным практикам.

Закат превзошел все ожидания. До вершины еле доносился шум суматошной жизни у подножия, легкий ветер играл ветвями сосен, в которых тонула территория храма. Море меняло оттенки, как будто невидимый художник никак не мог определиться с настроением своего произведения. Как только огромный диск растворился в огненно-серебристых волнах, мы решили, что пора выдвигаться, тем более голод давал о себе знать все навязчивей.

Перед отъездом мы все же забежали в магазин при храме. Ияд тут же начал метаться и что-то смотреть, выбирать, узнавать.

– Почему ты ничего не смотришь, хабиби, тут столько всего интересного! – настаивал он.

– Я уже больше месяца путешествую с рюкзаком и места там нет ни для чего, – безразлично ответил я, думая о предстоящем ужине. – Тем более я не знаю, когда вернусь, куда вернусь и кого увижу, – безэмоционально добавил я, сам думая о том, как грустно это звучит.