Гомер - Илиада. Перевод А. А. Сальникова

«Милый мой брат, помоги, дай коней мне своих с колесницей,

360 Только Олимпа достичь мне, жилища богов безмятежных.

Очень уж рана болит у меня; смертный муж меня ранил,

Храбрый Тидид Диомед, что готов даже с Зевсом сразиться!»

Так говорит. И Apec отдаёт ей коней златосбруйных.

И в колесницу взошла Афродита со скорбью на сердце;

365 С ней и Ирида взошла и бразды взяла в правую руку,

Лёгких стегнула коней. Полетели послушные кони;

Быстро достигли они на Олимпе жилища бессмертных.

Там удержала коней ветроногая вестница Зевса,

Их распрягла, а затем предложила амброзию в пищу.

370 Ну а Киприда в слезах, плача, пала к коленям Дионы,

Матери милой своей. Мать в объятия дочь заключила,

Нежно ласкала её, утешая, и так говорила:

«Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно

Так поступил, словно ты зло какое свершила открыто?»

375 Плача, ответила ей Афродита, владычица смеха:

«Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный.

Ранил за то, что унесть я хотела из боя Энея,

Милого сына. Ведь он в этом мире любезней всего мне.

Нынче уже не троян и ахеян свирепствует битва;

380 Нынче с богами ведут бой данайские гордые мужи!»

Так ей почтенная мать отвечала Диона на это:

«Перетерпи, моя дочь, ободрись, как ни горестно сердцу.

Много уже от людей пострадали бессмертные боги.

Беды друг другу, увы, мы взаимно устраивать рады.

385 Много Apec пострадал. Ведь его Эфиалтес и Отос,

Два Алоида, больших великана, цепями сковали

Страшными: так и сидел год и месяц он в медной темнице.

Верно бы там и погиб бог Арес, ненасытный войною,

Если бы мачехой их, Эрибеей прекрасной, об этом

390 Не был Гермес извещён тайно. Он из темницы похитил

Ловко Ареса, уже страшной цепью лишенного силы.

Гера страдала. Ведь ей мощный сын мужа Амфитриона

Горькой трезубой стрелой угодил прямо в грудь, сильно ранив.

Страшная, лютая боль безотрадная Геру терзала!

395 Даже Аид пострадал, меж богами ужасный, от раны.

Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Аида,

Ранил стрелой у ворот возле мёртвых, в страдания ввергнув.

В дом Эгиоха взлетел, на высокий Олимп тут вознёсся,

Сердцем печальный Аид, роковою терзаем стрелою:

400 В мощном плече у него та торчала и мучила душу.

Бога лекарством Пеан, утоляющим боли, осыпал,

Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.

Дерзкий тот смертный, увы, не страшась совершал злодеянья!

Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих!

405 Этого ж против тебя подстрекала Паллада Афина.

Муж безрассудный! Тидид дерзновенный, – не ведает, глупый,

Что коротка жизнь у тех, кто с богами решил потягаться.

Дети не сядут к нему на колени, отцом не покличут,

В дом свой вернётся когда он героем с войны многосмертной.

410 Пусть же пока Диомед, невзирая на гордую силу,

Мыслит, что с ним кто иной, и сильнее тебя, не сразится;

И дочь Адраста царя, добродушная Эгиалея,

Воплем полночным своим ото сна не разбудит домашних,

В грусти о муже своём, о храбрейшем герое ахейском,

415 Верная сердцем жена Диомеда, смирителя коней».

Так говоря, на руке ей бессмертную кровь вытирала.

Тяжкая боль унялась, и внезапно рука исцелилась.

Тайно то видели всё и Паллада Афина, и Гера.

Речью язвительной гнев возбуждали они у Кронида;

420 Первою речь начала светлоокая дева Афина:

«Зевс, наш могучий отец, не гневись на слова, что скажу я?

Верно, Киприда опять из ахеянок новую деву

К Трои сынам привела, беспредельно богине любезным?

И, может быть, что она, деву в пышной одежде лаская,

425 Пряжкой себе золотой поцарапала нежную руку?»

Так говорила. Отец и людей, и богов улыбнулся,

Тут же призвав дочь к себе, так сказал золотой Афродите:

«Милая дочь! Не тебе заповеданы шумные войны.

Лучше делами займись ты приятными сладостных браков.

430 Ну а войной пусть Apec заправляет с Палладой Афиной».

Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

Этой порой Диомед на Энея напал нестрашимый,

Зная, что сам Аполлон покрывает Анхизова сына.

Бога могучего он не страшился: желал непрестанно

435 Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.

Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;

Трижды в блистательный щит Аполлон ударял Диомеду;

Но, лишь в четвертый раз он налетел, словно демон, ужасный,

Голосом грозным ему загремел Аполлон дальновержец:

440 «В разум приди! Отступи и не думай равняться с богами,

Гордый Тидид! Никогда не увидишь ты равенства между

Племенем сильных богов и по праху влачащихся смертных!»

Так он сказал. И назад Диомед отступил ненамного,

Гнев не желая навлечь стреловержца разящего, Феба.

445 Феб же Энея унёс от беды, положив аккуратно

В храме своём, что ему на священном Пергаме воздвигнут.

В дивном святилище том превеликом охотница Феба

С дочерью Летой и мощь, и красу возвращали Энею.

А Аполлон между тем сотворяет обманчивый призрак —

450 Образ Энея живой, и оружием схож, и доспехом.

Около призрака тут и троянцев и храбрых данаев

Сшиблись ряды, на груди разбивая воловые кожи

Пышных и круглых щитов, и крылатых щитков легкомётных.

К богу Аресу тогда обращается Феб дальновержец:

455 «Бурный Арес, бог войны, мужегубец и стен разрушитель!

Разве не хочешь убрать с поля боя героя Тидида,

Воина дерзкого? Он ведь готов даже с Зевсом сразиться!

Прежде копьём поразил он богиню Киприду в запястье;

Тут на меня самого устремился ужасный, как демон!»

460 Это сказал и воссел Аполлон на вершинах Пергама.

Ну а свирепый Арес поспешил дух поднять у троянцев,

Вид Акамаса приняв, предводителя быстрого фраков.

Громко к Приама сынам, он воззвал, гордым Зевса питомцам:

«Эй, вы, Приама сыны, столь хранимого Зевсом владыки!

465 Долго ль троян убивать вы ещё разрешите аргивцам?

Ждёте пока мы начнём у ворот Илиона сражаться?

Воин повержен у нас, почитавшийся так же, как Гектор, –

Доблестью славный Эней, знаменитая отрасль Анхиза!

Ринемся в бой и спасём благородного друга от смерти!»

470 Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Тут Сарпедон укорять благородного Гектора начал:

«Гектор, куда у тебя подевалась бывалая храбрость?

Ты говорил, что один, без народов, без ратей союзных

Город спасешь, взяв зятьёв лишь да братьев. Так, где ж твои братья?

475 Здесь ни единого я не могу ни увидеть, ни встретить.

Прячутся, верно, они от сражений, как псы, льва увидев!

Мы же сражаемся здесь, чужеземцы, пришедшие в помощь!

Также сражаюсь и я, ваш союзник, придя издалёка!

Так как Ликия моя по течению Ксанфа – не близко.

480 Там я оставил жену дорогую и сына-младенца,