Александр Лесовой - Вуду

Когда наступало время сенокоса, вся деревня была на лугу, все были заняты, всем было дело. Косари начинали звенеть косами рано-рано, когда солнышко только собиралось просыпаться, и утренняя роса, в виде мелких и свежих алмазов, покрывала тонкие стебельки трав. «Коси коса пока роса!»– говорили мужики, отбивали остриё полотен кос, крестились и становились в рядок друг за другом. И тут уже не отставай, не сбивайся с равномерного и строго ритма, одинакового и синхронного взмаха рук, иначе подрежут пятки!

Сашка с восторгом наблюдал как, казалось бы, неспешно, синхронно, словно единый, многорукий и многокосый организм, проходят косари, оставляя за собой ровные валки скошенной травы. Широкие, крепкие, потные спины и сильные руки, уходящих вдаль косарей вызывали у Сашки восторг и детскую зависть. «Вот скоро и я стану взрослым и таким же сильным, встану рядом и наравне с ними!»– была заветная Сашкина мечта.

По команде старшего косаря, этот единый организм останавливался. Мужики скручивали из газетных обрывков самокрутки, называемыми «козьими ножками», набивали их крепкой махоркой или табаком-самосадом. Перекуривали, вытирали пучком травы косы, отбивали их оселками, и вновь включался равномерный ритм работы. Когда солнце подходило к зениту, часам к одиннадцати работа прекращалась. Косари ели уху или крупяную юшку, приготовленную в большом котле на треноге, и ложились спать в шалаши, сооруженные заботливыми женскими руками. Часам к четырем по полудню, работа косарей возобновлялась и продолжалась до самого заката, а то и позже.

Женщины и девчата, красивые и стройные, с крепкими загорелыми икрами ног, в легких ситцевых платьях, с головами, укрытыми белыми косынками, завязанными на шее так, чтобы, максимально закрыть свои лица от палящего солнца, вооруженные граблями с длинными и острыми на конце древками, ворошили или сгребали уже подсушенную траву в небольшие копны. Такая работа не любит тишины. Над лугом в воздухе витали всеобщее веселье, смех, шутки и … песни. Это не просто песни, это протяжное, спокойное, идущее от сердца, из души, чистое и нежное выражение надежды и веры на счастье, на любовь! Поэтому, наверное, всякую работу в деревне женщины сопровождали пением. Так и работа спорится, и руки меньше устают.

Запах свежескошенной травы, клевера, который невозможно описать, до головокружения, до комка в горле наполнял Сашкины легкие! Чудесное, такое своё и родное женское пение, всеобщее весёлое людское настроение, заставляло усиленно колотиться Сашкино детское сердечко. Он восторженно воспринимал и впитывал в себя окружающий его мир, наслаждался удивительной природой родного края, и восхищался людьми, живущими в согласии с ней. Он был счастлив!

Сенокос для Сашки был ещё и трудовым крещением, которое он с честью выдержал ещё в прошлом году! Детям поручалось с утра наловить в протоке кобылкой рыбы для ухи косарям. Орудие лова – кобылка представляла собой сетку, натянутую на ивовый каркас в виде усеченного вдоль конуса, то есть плоское днище и полукруглый верх. Две детей брались за бока широкого конца кобылки и волокли её вдоль протоки, а третий заходил спереди и загонял в неё рыбу. За пару часов набиралось достаточно, чтобы прокормить и косарей, и женщин, да и ребятам было вдоволь.

Затем, самое интересное и ответственное дело. Уже просушенное и собранное в небольшие копенки сено надо стянуть к месту скирдования. Выполнялась эта работа ребятами с помощью лошадей и длинных веревок-волокуш, привязанных одним концом к лошадиным холкам. К копенке подъезжал седок, обхватывал её низ вторым свободным концом волокуши, закреплял его к лошади и тащил порцию травы к скирде. Тут главное – не размазать, не распылить чужой труд, а доставить сено до места с сохранением целостности копенки. Сперва, конечно, у Сашки не получалось, но к пятому – шестому разу он уже не слышал насмешек в свой адрес, а вот одобрения – были. Сашка этим очень гордился. Конечно, в успешной работе большая заслуга принадлежала Росинке, самой красивой в деревне кобыле, любимице и казацкой гордости Сашкиного деда. Каурая, с рыжевато-блестящим оттенком, высокая, стройная и тонконогая красавица с огромными умными глазами цвета свежескошенной травы, была уже жеребая. Маленький, игривый и резвый жеребёнок с белой отметиной на лбу по кличке Звездочка, не забегал далеко от своей матери и периодически подскакивал за своей порцией молока. Росинку Сашкин дедушка берёг, на тяжелые работы не давал, ухаживал за ней особо. Для тяжких трудов на подворье имелся старый мерин Молот, спокойный, неторопливый трудяга, основной помощник в хозяйстве. Как потомственный казак, дед считал, что двор не может жить без лошади и говорил: «Всё что угодно забирайте, только коня не трогайте! На пузе плясать буду, только чтобы быть с конём!».

Росинку дедушка приручал к Сашке постепенно. Каждое утро давал возможность кормить её яблочком или сахарком из Сашкиных рук. Они вместе убирались в стойле, посыпали пол свежим и чистым речным песком с опилками. Заставлял внука много и ласково разговаривать с целью привыкания лошади к нему и его голосу. Самое важное было приучить к послушанию и выполнению команд, поданных жестами. Лошади удивительно быстро привыкают и реагируют на движения рук человека. Так, поворотом кисти и предплечья рук влево – вправо, Росинка меняла направление ходьбы, согнутая в локте рука с открытой ладонью останавливает движение, а от резкого взмаха вверх такой рукой лошадь встаёт на дыбы. Но самый важный для Сашки жест, когда, согнутые в локтях две руки плавно опускаются ладони вниз! Росинка неспешно становилась одним коленом на землю и склоняла голову. Ребёнок, опираясь на её выставленную ногу, обхватывал руками волосатую холку. Подъёмом головы, он забрасывался на спину лошади и через секунду они вместе вставали с земли. Сашке казалось, что он парит в воздухе, даже дух захватывало! То ли действительно от высоты, то ли от счастья. Дедушка, всегда суровый и серьёзный , в этот момент широко улыбался и глаза его сверкали счастливым блеском. Ведь это он, не взирая, на протесты матушки, впервые посадил внука на коня, когда тот ещё не умел ходить. «Только так и вырастит настоящий казак, настоящий человек!» – говорил дед.

Когда Сашка впервые самостоятельно оседлал Росинку, та повернула голову на маленького седока, посмотрела своими травянисто-зелеными глазами и спокойно приняла такую незначительную для себя ношу. Сдавив коленями бока лошади, Сашка давал команду на остановку, отпустив колени – на продолжение хода. Подчинение командам седока было безукоризненным. Так и завязалась дружба коня и маленького человека.

Для всех было непонятным, как дедушка Коля, такой радетель и бережливый хозяин своего бесценного сокровища – Росинки, давал работать на ней в сенокос своему внуку. На подобные вопросы он, обычно, отмалчивался или же, усмехаясь в свои седые, прокуренные усы и бороду, говорил: « Ведь для внука и рощу свою Росинку, мне на ней не ускакать! Уж больно резва, красавица, уже не по мне!».