Наталья Медведская - Переделке не поддаётся

Лес начинался сразу за полуразрушенными домами. Лада, обожающая всякие тайны и загадки, заявила, что обязательно исследует развалины, вдруг отыщет что-нибудь интересное. Тина только пожала плечами, ей очень не хотелось бродить по заброшенным жилищам.

– Если там что-то и оставалось, то местная ребятня давно растащила. Бабушка говорила, что один дом опустел давно. В другом ещё несколько лет назад жили люди, когда я здесь гостила, то видела старуху и противного дядьку.

– Ой, я гриб нашла, – обрадовалась Лада – посмотри, съедобный?

Тина срезала ножом крепкий подосиновик. Рядом заметила ещё несколько.

– Съедобный. Вон ещё. Повезло нам.

Лада подняла голову. Тонкие, гибкие ветви деревьев с изящными листочками перешёптывались, навевая грусть.

– Странные деревья, будто на них трясучка напала.

– Точно. Недаром говорят: в берёзовом лесу жениться, в осиновом удавиться.

– Так это осины? В общем-то, симпатичные деревья, но всё-таки символично, что неподалёку от осиновой рощи люди забросили дома. Мы обязательно туда сходим.

Тина с досадой произнесла:

– Дались тебе эти развалюхи.

– Интересно же.

За осиновой рощицей лес посветлел, всё чаще стали попадаться берёзы.

– Красота-то какая. Вот где надо жить, а мы с тобой в пыльном Дмитрове душимся, – восхитилась Лада. – У нас вокруг города одни поля, ни тебе речки или леса.

Дмитров походил на множество других провинциальных степных городков. Окраины сплошь частные дома, в центре здание администрации, парк с фонтаном, площадь, окружённая большими и маленькими магазинчиками. Чуть в стороне от центра кинотеатры, дом культуры, библиотека и бассейн.

Тина не разделяла восторга.

– Белозёрск меньше нашего Дмитрова, где мы работать будем? Здесь своих бухгалтеров, как собак нерезаных. На сорок тысяч жителей семенной завод, крахмальный и мебельная фабрика. Всё. Остальное так по мелочи.

Лада развеселилась.

– Меркантильная ты, Тинка. Найдём местных принцев, выйдем замуж, коз заведём, детей.

– Так-так сначала коз, а потом детей, – хмыкнула Тина. – Ты уже подзабыла Филиппа?

Лада помрачнела.

– Зачем напоминаешь!

– Извини.

– Надо же, какие удачливые девушки, – услышали подруги чей-то голос.

Лада обернулась. Из-за кустов боярышника вышел мужчина лет шестидесяти с пустой корзинкой в руках. В такую жару он был наряжен в тёплые брюки и клетчатую рубаху, поверх которой красовалась шерстяная жилетка ручной вязки, на ногах старые потрескавшиеся калоши. Взгляд у незнакомца показался девушкам недобрым и даже злым.

– Грибы говорю, отыскали, а я вот не смог. Вы не местные?

Тина поёжилась от колючего взгляда собеседника, но постаралась улыбнуться.

– Да нам повезло, вот собрали немного грибов. И вы угадали, мы не местные.

– Я сразу это понял. К кому приехали?

Лада хмыкнула: интересно, все пожилые люди такие любопытные? Тина, стараясь не обращать внимания на неприятное выражение на лице мужчины, дружелюбно ответила:

– К тёте Саломее с улицы Вишнёвой. Может, знаете такую?

– Знаю, – прошелестел его голос. – А вы ей кто?

– Она никто. – Тина показала на Ладу. – А я её племянница.

Глаза незнакомца буквально полезли на лоб от удивления, он, не стесняясь девушек, громко выругался и поспешил от них прочь. Подруги ошеломлённо посмотрели вслед быстро удаляющейся фигуры грибника.

Лада покрутила у виска.

– Странный дед, но ему ваша семейка явно не по нраву.

Дома, перебрав лесные трофеи, растопили печь. Пока Тина копала картошку в огороде, Лада отправилась кормить кур и гусей.

– Ой, мамочки! – послышался душераздирающий крик из хозяйственного двора.

Тина, бросив ведро с картошкой, помчалась на помощь. Лада, закрыв голову руками, кругами бегала по двору от крупного петуха с роскошным трёхцветным хвостом. Тот наскакивал на неё, яростно бил крыльями, пытаясь клюнуть в спину, ноги, плечи. Тине удалось схватить и чуть придушить злющую птицу.

– Будешь ещё нападать, башку отрежу, а из тушки лапшу сварю.

Петух сипел и косил налитым кровью глазом на мучительницу.

– Смотри мне, – пригрозила Тина, отбрасывая полузадушенного пернатого террориста.

Лада, скрывшись за забором, оглядела себя.

– Сволочь! Ноги, руки поклевал и поцарапал своими клешнями.

– Шпорами, – поправила Тина. – Надо было сразу ему показать, кто главный в доме.

– Да он неожиданно напал. Я лишь хотела симпатичную курочку с руки покормить. Вот скотина! – ужаснулась Лада, обнаружив разорванную штанину, и виднеющуюся в прорехе длинную царапину с каплями крови. – Гуси тоже ненормальные. Орали как оглашенные. Только коза отнеслась ко мне по-человечески.

Тина еле сдерживала смех, боясь разозлить вспыльчивую подругу.

– Бедная ты, бедная. Прямо звери, а не птицы.

Пока поверженная Лада приводила себя в порядок и смазывала царапины зелёнкой, Тина успела поставить чугунную сковороду в печь. На столе закипал самовар, источая пар, пахнущий мятой и малиной. Вечерний душ принимали в приятной тёплой воде, нагретой солнцем за день.

Чистые и благодушные подруги в четыре руки быстро накрыли стол.

– А картошечки там достаточно? – поинтересовалась Лада, плотоядно посматривая на сковороду, вытащенную Тиной из печи.

Тина, водрузив сковороду на железную подставку, подняла крышку. Необыкновенно вкусный аромат поплыл в прохладном вечернем воздухе.

– Какой запах! Божественно, – восхитилась Лада, вооружаясь вилкой.

После ужина и неспешного чаепития под разговоры ни о чём, идти в душный дом совершенно не хотелось.

– Тин, спасибо, что привезла меня сюда. Во-первых, я никогда ещё не ела такой вкуснятины, во-вторых, отказалась от мысли пристрелить Филиппа, пусть сволочь живёт и радуется. В-третьих, тут так здорово. Соловьи поют.

– Это синицы.

– Откуда знаешь?

Тина с грустью пояснила:

– Во второй раз я приезжала сюда на два дня с папой, а он любил слушать птиц и много о них знал.

Отец Лады умер, когда ей исполнилось пятнадцать, боль успела притупиться, а Тина потеряла отца лишь три года назад и ещё не смирилась с утратой.

Зазвенели колокольчики, раздался зычный голос от калитки.

– Саломеюшка, молочко готово?

Тина подхватила банку с козьим молоком.

– Тёткин покупатель пришёл.

Пока подруга относила молоко, Лада вымыла кружки из-под чая, навела порядок на столе.

– Фу, бывают же неприятные люди, – заявила вернувшаяся Тина. – Старик, а такой масляный, липкий взгляд, аж, на душе гадко стало. Пока не расспросил обо всём, не успокоился. На грудь так пялился, что прикрыться хотелось.

Лада засмеялась.

– Мужчины и в преклонном возрасте остаются ценителями женской красоты. А такую грудь, как у тебя, ещё поискать надо.