Софья Маркелова - Правитель Пустоты. Дети песков

Некоторое время профессор молчал, поглаживая пальцами поверхность стола. А после поднял глаза на свою собеседницу, сидевшую прямо и не сводившую с мужчины внимательный взгляд, открытый и уверенный. И слова сами сорвались с его губ:

– Доверюсь. Разве я могу сказать что-то иное, когда сама дочь матриарха обещает позаботиться обо мне? – Ашарх издал короткий смешок и растянул губы в широкой улыбке.

– Я тебя не подведу.

Лантея улыбнулась в ответ, и ее бледное лицо посветлело, а плечи расправились, словно на душе у нее стало куда легче. И, подняв свою пиалу, девушка протянула ее через стол, чтобы чокнуться с чашей профессора. Раздался мелодичный звон стекла о стекло.

– Так пусть же наше доверие друг к другу будет по-прежнему крепко.

– И больше не подвергнется сомнениям. – Ашарх опустошил свою чарку.

Последовав его примеру, хетай-ра маленькими глотками допила настойку и сразу же крепко зажмурилась, чувствуя, как алкоголь медленно расползался по груди и животу приятным жаром.

Голова становилась все легче и легче, да и голод не заставил себя ждать.

– У нас уже все остывает. Давай попробуем, насколько хороша кухня в «Оазисе», – сказала Лантея.

Она подобрала со стола маленькие щипчики из белой кости и с интересом принялась разворачивать слои странного кушанья, лежавшего перед ней на тарелке.

– Что это такое? – спросил профессор.

Он не без любопытства наблюдал, как его собеседница орудовала своеобразным столовым прибором, обнажая сердцевину своего блюда.

– Мясо птицы хохлатки, тушенное в соке плодов опунции с черными водорослями. Я вспомнила, что есть несколько деликатесов, для которых мясо готовится. Это один из них.

Ашарх с куда большим интересом взглянул на свою тарелку. Перед ним лежал миниатюрный рулет, обернутый в водоросли, пропитанные каким-то прозрачным тягучим соусом. Взяв щипчики и, повторяя действия хетай-ра, мужчина принялся раскрывать водоросли слой за слоем, пока не обнажил небольшой кусок мяса, порезанный на равные доли. Неуверенно подхватив одну из них и отправив в рот, преподаватель долго и тщательно жевал пищу, пытаясь определить для себя, нравилось ли ему подобное блюдо или нет.

Нежное мясо было пропитано сладостью густого сока опунции, но вместе с тем слегка горчило от водорослей, в которых птица тушилась. Незабываемое сочетание вкусов, будоражившее все вкусовые рецепторы во рту.

– Признаться, я в восхищении, – только и смог пробормотать профессор, уже подхватывая костяными щипчиками новый кусок.

– Да, приготовлено замечательно! – согласилась Лантея и разлила по пиалам настойку. – Даже на дворцовой кухне не могли бы сделать лучше.

Чокнувшись чашами, собеседники маленькими глоточками принялись потягивать холодный напиток, явственно ощущая, как опьянение подступает все ближе. Уже на щеках появился яркий румянец, а улыбка сама собой растягивала губы, не сходя с лица.

Следом за нежной птицей Лантея убедила спутника попробовать и некоторые из закусок. Маринованные грибы показались профессору излишне жесткими, хоть они и приятно хрустели на зубах, вяленая рыба ничем не отличалась от приготовляемой в Залмар-Афи, а вот сушеные водоросли, отдававшие чрезмерной горечью, совершенно не впечатлили человека, привыкшего к более пресной пище. Каждый этап дегустации сопровождался новой порцией настойки, и в итоге Ашарх так захмелел, что попроси его Лантея в тот момент пойти штурмовать дворец матриарха, он бы без раздумий согласился.

– Проклятье, мне не было так хорошо, пожалуй, с самых пеленок, – медленно проговорил преподаватель, расслабленно возлежавший на кушетке после сытного обеда. – Еще несколько подобных блюд и напитков, и я, боюсь, не захочу покидать Бархан.

– Ну вот я и вызнала банальный рецепт твоего соблазнения… – девушка сама едва шевелила языком, а ее залмарский стал гораздо более неразборчивым. – Зачем тебе уходить отсюда? Или есть место, где ты бы чувствовал себя лучше, э?

– Не знаю… Я много где не был. Никогда не видел Ровалтию, всегда хотел съездить в долину гейзеров к гоблинам. Не уверен, что есть какое-то конкретное место, где бы мне точно было хорошо, но ведь, пока не исследуешь их все, не поймешь, верно? А?..

– И то правда. Дома, конечно, чудесно. Но я бы и сама не отказалась поездить по миру…

Ашарх, вяло раскинувшийся на подушках, кашлянул пару раз, заерзал и посмотрел вниз с балкона, на центр площади, где его внимание привлекло странное действо.

– Что это там происходит?

– Где?

Лантея придвинулась к краю, оперлась на парапет балюстрады и тоже окинула взглядом рынок.

Внизу было шумно. Будто бурный водоворот, толпы хетай-ра кружили по площади, толкаясь и галдя на все лады. Калейдоскоп разноцветных тюрбанов и накидок преобразил открытое пространство, превратив его в подобие неспокойного океана, где волны разбивались о стены ближайших домов, просачиваясь сквозь узкие проулки. Народ явно за чем-то наблюдал, руками указывая куда-то на край площади, где по живому коридору ступала процессия.

Впереди шагал высокий коренастый мужчина с толстой белой косой до лопаток и в сыромятной броне с накинутым поверх плеч ярко-желтым плащом, сплошь покрытым черными узорами. Под мышкой он нес свой шлем, украшенный пышным плюмажем из золотистых перьев, вторая же его рука лежала на рукояти длинного изогнутого меча в грубых ножнах, оттягивавших кожаный пояс. Каждый шаг этого воина был уверенным и четким, он широко расставлял ноги в высоких тканевых сапогах и даже не смотрел на толпу, окружавшую его со всех сторон – взгляд мужчины был направлен четко в центр площади, куда он и шел. Но больше всего во внешности этого хетай-ра было странно другое – все открытые участки его кожи полностью покрывали замысловатые татуировки. Узоры, черточки и иероглифы превращали белоснежную кожу в единый запутанный орнамент и со стороны это выглядело пугающе.

По правую руку от этого воина шла крепкая женщина, едва ли уступавшая в росте своему спутнику. Бугры мышц перекатывались под бледной кожей, и тесная безрукавка едва ли могла их скрыть, запястья были перехвачены широкими наручами, а на лбу хетай-ра носила кожаную ленту, плотно прижимавшую ее короткие курчавые волосы к голове. Пояс, обвешанный различными ножами, с пристегнутой к нему длинной плетью, свернутой кольцами, болтался на самых бедрах, вот-вот норовя от тяжести сползти еще ниже.

Позади татуированного воина и его спутницы под конвоем других стражей шагало четверо мужчин и одна женщина. Руки их были крепко связаны, и помимо коротких светлых рубах в пятнах запекшейся крови на пленниках не было другой одежды. Грязные спутанные волосы, избитые лица, превратившиеся в месиво из гематом и кровоподтеков, робкие шаги и опустошенные взгляды – все это практически мгновенно заставило Лантею протрезветь. Она уже куда более внимательно взглянула на процессию и затаила дыхание.