Сергей Михайлов - Колыбель качается над бездной

Толкнув тонкую дверь, он легко проник в соседний отсек. Это было комфортное жилое помещение, выполненное в стиле «Тысячи и одной ночи», с мягкими диванами, глубокими креслами, зеркалами, инкрустированными позолотой, ломберным столиком для игры в нарды, шикарным мраморным камином, золотыми торшерами и люстрой под потолком, с книжными стеллажами и электронным панно на одной из стен. В интерьере преобладал цвет бордо, в воздухе витал приторно-пряный аромат восточного фимиама. Отсек был пуст. Он лишь скользнул по нему взглядом, пожалев, что не может поваляться на том вон уютном диване, полистать книжку, покурить кальян, выпить бокал холодного шампанского. Увы, приходилось уносить ноги, которые то и дело путались в этой дурацкой ночной сорочке, будь она неладна! Хорошо же он сейчас в ней выглядит!

Следующий отсек тоже пустовал. Однако на этот раз предпочтение было отдано изумрудным тонам и стилю «Океания». Он и его проскочил без препятствий. Потом поочерёдно последовали отсеки, отделанные соответственно пастелью, охрой, бирюзой, бронзой и ливанским кедром. И ни одного живого существа на пути, все помещения оказались пусты. На бронзе на него обрушился вой сирены, оповещавший, по-видимому, о ЧП на борту «Олимпа» (нетрудно было догадаться, что ЧП – это и есть он сам), а на ливанском кедре его настиг топот преследующих ног. А тут как назло он споткнулся и нырнул головой в кресло, раскрывшее ему свои объятия.

В какой-то момент он запаниковал. Если его сейчас догонят, ему каюк. Его даже судить не будут, а просто вышвырнут за борт как никому не нужный балласт. В этой глухой горной стране его окоченевшее тело никто никогда не найдёт, по крайней мере в ближайшие лет сто. Бр-р! Перспектива, надо признаться, не из радужных. Он резво вскочил на ноги и обернулся.

За ним бежали уже не те два кондуктора, которых он легко уложил двумя короткими ударами, а дюжие секьюрити, здоровые качки с бычьими шеями и кулаками величиной с тыкву. Они уже ворвались в последний отсек и теперь быстро приближались к злоумышленнику.

– Вот чёрт! – выругался он и рванул вперёд с удвоенной скоростью. За спиной он слышал мерное сопение своих преследователей.

Следующий отсек оказался кабиной машинистов. Два человека в униформе сидели в креслах перед большими панелями, усеянными многочисленными индикаторами и датчиками. Во всю стену по правому борту располагалась электронная карта с указанием маршрута «Олимпа» и точкой его нахождения на траектории в он-лайн режиме.

– Ребята, выручайте! – заорал он, задыхаясь. – Меня сейчас убьют!..

Один из машинистов, тот, что помоложе, мгновенно оценил ситуацию. Не мешкая ни секунды, он вскочил, в два счёта достиг входной двери, куда более массивной, чем прежние, отсекавшие друг от друга жилые апартаменты, и повернул ключ в замке. И в тот же миг в неё задубасили могучие кулаки. Казалось, дверь сейчас не выдержит натиска и рухнет под напором тел охранников, но стальная преграда оказалась вполне надёжной.

Второй машинист, который постарше, по-видимому, главный в их бригаде, с опаской поглядел на дверь, окинул чужака беглым взглядом и с чуть заметной усмешкой покачал головой.

– Классно выглядишь, парень. Видать, серьёзно влип? Не прошёл процедуру идентификации личности?

– Не прошёл.

На дверь обрушилась новая серия мощных ударов. Дверь затрещала, однако и на этот раз выдержала.

– Эй, там, в рубке! – донёсся с той стороны грубый, приглушённый металлической преградой голос. – Живо откройте! А то шмальну, мало не покажется! У меня бронебойные!

– Они всё равно войдут, – нахмурился старший машинист и полуобернулся к чужаку. – Ну что стоишь, давай беги, коли жить охота! Видишь тот трап? – Он ткнул пальцем в крутую металлическую лестницу, верхним концом упирающуюся в потолок. – Дуй наверх. Увидишь кресло, сядешь в него, нажмёшь зелёную кнопку на правом подлокотнике. Только не перепутай: зелёную, а не красную! Понял? На какое-то время это отсрочит твою гибель.

Он всё сделал так, как было велено. Едва палец коснулся зелёной кнопки, как грудь и пояс его перехватило с полдюжины ремней и накрепко пристегнуло к креслу. Он инстинктивно дёрнулся, пытаясь высвободиться, но тщетно. Глаз уловил смутное движение. Сверху медленно опускался прозрачный колпак, вскоре превративший и само кресло с человеком в нём, и часть пространства вокруг него в герметично упакованную капсулу.

Пожалуй, машинист прав, на какое-то время это и впрямь может отсрочить его гибель. Вопрос только, надолго ли.

Из люка возле капсулы показалась бычья шея одного из преследователей, увенчанная бритой потной головой. Маленькие поросячьи глазки зло стрельнули в него, губы изрыгнули беззвучное проклятие. Потом из люка выскочило всё тело целиком, за ним второе, затем ещё одно. У первого секьюрити в руках оказалось какое-то оружие, похожее на ручной пулемёт, но с коротким стволом и уродливо изогнутым прикладом. Троица облепила капсулу со всех сторон и тупо уставилась на беглеца, туго спеленатого ремнями. Один из них кивком головы велел ему выйти наружу: мол, хорош ерепениться, прояви благоразумие и сдайся по-доброму. Тот, что с пулемётом, видимо, главный, не стал дожидаться конца немого диалога и грохнул прикладом по прозрачной оболочке капсулы. Та отозвалась гулкой вибрацией – и только.

Выждав с минуту, главный отдал какую-то команду – какую именно, расслышать было невозможно, так как оболочка капсулы обеспечивала полную звукоизоляцию, – и вся троица отошла на несколько шагов назад. Потом главный поднял ствол и снял псевдо-пулемёт с предохранителя.

Пальцы сами вцепились в подлокотники, спазм в горле сковал дыхание, взгляд впился в воронёный ствол, в любую секунду готовый изрыгнуть порцию смертоносного свинца. Если этот урод и впрямь шмальнёт, то разнесёт капсулу в два счёта. Такая пушка запросто бетонную стену пробьёт, не то что тонкую стеклянную преграду.

Он приготовился умереть. Все его потуги оказались тщетны. Он не только не доберётся домой вовремя – он не доберётся домой вообще. А какой удачной поначалу казалась мысль с монорельсовой дорогой! Как он ловко оседлал этот грёбаный «Олимп»! Увы, всё в прошлом… Он ещё крепче сжал подлокотник. Палец нащупал выпуклую поверхность кнопки. «Только не перепутай: зелёную, а не красную!» А если красную, то что? Всё полетит к чёрту? Всё и так летит к чёрту, так к чему весь этот спектакль? Он скосил глаза на подлокотник. Кнопка, что он нащупал, была красной. И тогда он с силой, до боли в суставе, вдавил её пальцем.

Резкий толчок едва не размазал его по спинке кресла. Сильная перегрузка вдавила его в сидение. Вспышка где-то там, внизу, под ногами, на миг ослепила его, удивлённые физиономии быков-охранников, отброшенных в сторону, исчезли в клубах дыма. Могучая сила выдернула его вместе с креслом и капсулой и с бешеным ускорением швырнула вверх, в чёрное ночное небо.