Владимир Титов - Медальон

– Ридрих! – воскликнул низкий и кинулся в схватку. Остальные последовали его примеру, и завязался неравный бой.

Немецкие солдаты уже собрались стрелять, но офицер дал команду: «Примкнуть штыки!» – нужно было только ранить или обезоружить противников. Лязг металла смешался с криками и воплями. Троица в мантиях билась, словно каждый из них был искусным фехтовальщиком из шестнадцатого века. Они ловко то обезглавливали солдат, то отрубали им конечности.

– Справа, Шульц! Делай оборот, Гебельс! – командовал низкий, ускользая от штыков врага, словно колибри, мелькающая меж шипов ядовитого растения.

– Гаус, сзади! – крикнул Шульц в попытке предупредить друга, но штык противника оказался быстрее слов и проткнул невысокого воина. Гаус из последних сил достал из-за пазухи шашку динамита и поджог фитиль от стоявшей рядом свечи, и тут же упал замертво.

– Бегите! – успел выкрикнуть он до того, как его проткнуло ещё два штыка.

Гебельс и Шульц, недолго думая, ринулись к выходу из катакомб. Петляя по коридорам, они слышали приближающихся к ним солдат, но вдруг стены и пол подземелья содрогнулись, и товарищи упали. Взорвалась динамитная шашка.

Спустя несколько минут они, с трудом поднявшись, всё-таки выбежали наружу. На улицах Берлина началась погоня: патрули поджидали их за каждым углом, но они продолжали бежать. Наконец, добравшись до водосточного канала, они остановились.

– Шульц, прыгай! Я их задержу! Двоим нам не спастись! Будем честны, только одному суждено выполнить клятву. Я уже отжил своё! Передай Элизабет, что я люблю её! – Гебельс выхватил пистолет и, дождавшись, когда Шульц отвернётся, толкнул друга в канал.

Сам он побежал в противоположную сторону и зашёл в небольшой дом. Оттуда он отстреливался некоторое время, пока патроны в его пистолете не кончились. Плывя по каналу, Шульц ещё долгое время слышал выстрелы из винтовок и крики немцев, но затем всё стихло. Обессиленный, он причалил к берегу и там же упал без сознания.

На палубе стало тесно: собралось больше тысячи человек. Матросы и десантники седьмой пехотной дивизии толпились, чтобы выслушать адмирала Кинкейда. Это был невысокого роста человек с очень сильной харизмой, его лицо было покрыто морщинами, а взгляд выражал заботу о людях перед ним. Встав у ораторской стойки, сколоченной матросами на скорую руку, и устремив взгляд своих карих глаз вдаль, он начал свой монолог.

– Мои друзья! Соотечественники и защитники мира! Вот-вот, всего через несколько дней, мы совершим две крупные операции по освобождению островов «Атта» и «Кыскэ» , подло захваченных полгода назад. Теперь у нас есть мощный флот, и поведут его наши прославленные линкоры «Айдахо» и «Пенсильвания». Давайте же воскликнем за нашу идею и победу!

Толпа пафосно закричала: «Ура-а, Ура-а!» Скоро облака стали сгущаться и чернеть, и приняли грозный вид. Надвигался шторм, а это означало, что корабли приближались к заветному Алеутскому архипелагу. Среди матросов царила атмосфера страха и нервозности: офицеры запугивали их преимуществом врага. Японский флот состоял из восьми тысяч солдат, что значительно превышало численность наступающих американцев.

– Но ведь наш десант никто не может сломить! – говорил очень напыщенный капитан одного судна, участвующего в событиях на тихоокеанском театре сражений, но, как говорится, враг порою находится в нас самих.

На следующее утро, после огненных речей, флот причалил к ближайшему порту союзников, чтобы пополнить запасы горючего и провианта, и двинуться дальше. Были составлены два плана по освобождению островов. Один из них назывался «Песчаный краб», другой – «Коттедж»; они подразумевали собой крупное десантирование и истребление противника. По рациональным соображениям первым делом решено было провести операцию «Песчаный краб», чтобы отрезать японцам поставки снабжения. Десант усердно готовился к высадке.

На палубе линкора «Невада» находился один сержант взвода морского десанта – Генри Вудсс. Он был направлен туда за заслуги в боевых действиях на Курильских островах. Солдаты уважали его не только за достижения в службе, но и за успехи в спорте – пару раз он участвовал в соревнованиях по борьбе и побеждал самых мускулистых и широкоплечих борцов. Хотя и сам Вудсс тоже был довольно крупным. Поговаривали, что его матерью была краснокожая девушка из древнего индейского племени, а отец – американский лётчик-путешественник, сбежавший сразу после рождения Генри. Но это не сломало Вудсса; напротив, у него появилась мечта стать военным, чтобы когда-нибудь отыскать своего отца. И вот теперь в звании сержанта кареглазый полукровка выполнял свой воинский долг и участвовал в военных событиях на Тихоокеанском театре сражений.

По пути между сержантом Вудссом и капралом Хариссоном произошел такой разговор.

– Старший сержант Хариссон, сэр, самолётов в ближайшие пять дней не будет. Все из-за погодных условий. Десантироваться вы будете на воду.

– Вас понял, Питер. Известно ли что-нибудь об острове и противнике?

– Говорят, врагов больше десяти тысяч. Все засели на берегу.

Десант тщательно подготавливался, но продовольствия сильно не хватало, а расстояние до островов было велико. Однако главной проблемой была разнокалиберность оружия. Затраты на производство патронов превышали остальные расходы.

Несмотря на это, моряки были самоуверенны и ни на что плохое не рассчитывали. Они считали себя освободителями американской земли, а японцев – захватчиками. Но они поторопились с выводами. Только отойдя от последнего порта, флот потерял два крейсера на минах. Тактика японцев оказалась лучше ожидаемого.

А ещё по пути к островам не обошлось без грабежа – это было неудивительно и привычно для опытных военных.

– Тренировка! – твердили офицеры, отправляя десант на маленькие островки, где бойцы отбирали у жителей хлеб, животных и даже бамбуковые флейты.

Время поджимало, и вот, наконец, удалая седьмая пехотная, утомлённая нелёгкой дорогой по Алеутскому архипелагу, подошла к острову Атта .

В жуткую пасмурную погоду с авианосца «Ассау» была отправлена разведка. За всё время экстремального полёта над островом пилоты не обнаружили ни одной живой души, не было произведено ни одного выстрела. Командование американской флотилии посчитало, что самолёт просто не заметили. То, что на острове не было ни огней, ни людей, объяснили попыткой спрятаться.