Натали Новелл - Путешественники во времени

– Что ты думаешь о камнях, Мишель? Ты думаешь они существуют?

– Всё может быть. Другое дело, если это правда, я думаю за ними охотятся множество людей. Признаюсь, и меня зацепила эта идея.

– Они просто хотят использовать меня и Софокла в своих корыстных целях, ещё они вооружены, а этот мальчишка ужасно избалован.

– Может и нам достать парочку пистолетов, я очень метко стреляю.

– Исключено, мы же не преступники какие-то! К тому же у нас есть биты.

Мишель рассмеялся.

– Идти с битами против пистолетов! Вы отчаянная девушка, Джин Дефорестель.

– Нет, я просто не хочу крови… по крайней мере с нашей стороны, нужно постараться решить вопрос полюбовно.

Джин расстелила матрасы и постельное бельё на полу гостиной. Пора было укладываться спать. Когда она легла на подушку, то почувствовала облегчение. Перед сном Мишель спросил, прыгала ли она в начало времён, когда эра человечества только зарождалась? После недолгой паузы Джин ответила утвердительно.

– Это было только один раз, как только я ступила на холодную землю, мощный голос приказал мне немедленно возвращаться обратно. И я видела огромные глаза миндалевидной формы, они находились прямо на тёмно-синем небе. Я очень испугалась и быстро нырнула обратно во временную петлю, наверное, это был один из хранителей времени. Даже у путешественникам во времени есть ограничения.

– Вот оно что… – прошептал Мишель.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и вскоре уснули.

На следующий день обсуждение в гостиной Константина продолжилось. Утром в специальном ящичке оставили газету и свежее однопроцентное молоко, с которым хозяин дома ел хлопья. Сегодня хлопьями завтракали шесть человек. Они опустошили несколько коробок из кладовки Константина. Вообще он оказался очень запасливым человеком, и в его кладовой было полно еды в банках, а морозильник набит едой быстрого приготовления, такой как например клёцки.

Джин и Мишель встали раньше ребят. Рано утром они съездили в супермаркет за продуктами и приготовили себе сэндвичи из листьев салата и ломтиков лосося. Они уже были в доме Константина, на втором этаже, готовые слушать, что обсуждают похитители. С первого этажа послышался голос Софокла.

– Почему ты веришь этой легенде, Йен? Может быть её кто-то выдумал.

– Все легенды можно посчитать пустым вымыслом, но порой люди скрывают важную информацию в мифах и легендах, обычных сказках, чтобы донести суть через века, и чтобы души со злыми намерениями не узнали об этом.

– В этом мире ничего просто так не возникает, – ответил Костя. – В мифах и легендах заложены тайны людей и богов. В той же самой библии: я долго думал, как можно из ребра Адама сделать Еву. И потом понял, что скорей всего имеется ввиду ДНК, которое взяли из тела первого человека. Сказки – это способ передачи важной информации, завуалированный смысл. Если правильно разгадать её, то останется лишь чистая, не тронутая воображением и временем, истина.

– О с библией бы я поспорил, – ответил Софокл. – Там в прошлом всё было не так, как сейчас описано в современной библии. Все знания утеряны или исковерканы и человечеству просто пудрят мозги.

– Я могу провести параллель с русской народной сказкой «Аленький цветочек» – ответил Йен. – Она очень похожа на сказку «Красавица и Чудовище». Только в аленьком цветочке младшая дочь мечтала о неком цветке алого цвета. Я подозреваю, что это был вовсе не цветок, а волшебный камень, который мог исполнять твои желания.

– То-то я всегда не мог понять смысл этой сказки, – ответил Софокл. – Все просили понятные материальные вещи, а младшая грезила о каком-то непонятном цветке. Кстати откуда тебе известны русские народные сказки?

– Мой дед был археологом. Наш дом уставлен книгами разных времён и народов. Моё детство прошло под влиянием мифов и легенд, всевозможных авантюрных приключений, но только всё равно оно было довольно одиноким. Моя мать, сойдя с ума, покончила с собой. Отец не смог этого вынести и запил, но он очень быстро перешёл на наркотики. Кокаин добил его тело, но его душа умерла намного раньше.

Лицо Йена помрачнело.

– Моя бабка говорила, что камни усиливают лишь то, что есть в самом человеке. То, к чему у него есть предрасположенность, – сказала Яра.

– Но камни находятся в параллельном мире. Вы не думаете, что там может быть опасно? Что не мы одни знаем об этих камнях? – спросил осторожно Софокл.

– С нами будут мои телохранители. У нас есть оружие. Да и к тому же, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

– Я не люблю шампанское, – вставил Софокл.

– Представь, Софокл, что твои способности усилятся в несколько раз. Например, в поэзии тебе не будет равных, пока ты пишешь сносно, но это далеко не шедевр.

– Ах, ты скотина, ты читал мои стихотворения?! – Софокл набросился на Йена, но Кристоф быстренько перехватил его и скрутил в бараний рог.

– Мой брат, отпустите его немедленно! – раздался голос Джин. Все присутствующие повернули головы к проёму гостиной. Там стояла девушка, высокая, бледная и худая. Рядом возвышался Мишель.

– Джин? Я же сказал тебе сидеть тихо и не высовываться! – запротестовал Софокл.

– Нельзя менять события прошлого. Нельзя так безрассудно перемещаться по незнакомым мирам. Они полны опасности!

– Милочка, тебя здесь никто не спрашивал, – процедила Яра. – Не забывай у кого в этом доме оружие.

– Оружие вам в прошлом не поможет. Наш отец – опытный путешественник во времени, сгинул в прошлом без следа. Вы думаете, вы самые умные??

В этот момент на лице Константина дёрнулся нерв, но этого никто не заметил. Йен беспристрастно оглядел Джин с головы до ног.

– Как же с вами сложно Дефорестели. Вы такие правильные, что аж тошно. В конце концов, мы будем менять моё прошлое, а не кого-то из вас.

Йен встал с кресла и направился в свою спальню, точнее спальню Константина. Он сделал пару звонков по своему сотовому телефону и вернулся обратно. В это время разразилась ссора между Софоклом и Джин по поводу нахождения Мишеля в двадцать первом веке. Софокл не сразу сообразил, кого он видит перед собой, потому что на Мишеле были тёмно-синие джинсы, серый пуловер и тёмный пиджак. Спустя несколько минут Софокл узнал в стильном мужчине, поэта из девятнадцатого века, и он пришёл в ярость.

– Что он здесь делает, Джин? Ты в своём уме?

– Софокл, прекрати! Не устраивай здесь сцен. У меня не было другого выбора, и не забывай с кем ты разговариваешь.

Мишель представился публике.

– С глубоким уважением к вашему творчеству, вам нечего делать рядом с моей сестрой. Ей всего 17, и у неё походу едет крыша.

На глаза Джин навернулись слёзы.