Сергей Яковенко - За две жизни до мечты

С Вовкой я познакомился давно. Помню, мы бегали по соседним дворам и фотографировали автомобильные номера фотоаппаратом с засвеченной плёнкой. Мы бы бегали и дальше соседних дворов, но туда пока мамки не отпускали.

Фотографировали скрытно, лица были полны энтузиазма и достоинства, но полезная нагрузка от этого занятия оставалась нулевой. То есть мозг был развит ещё не в полной мере, а жизненные интересы пока не соответствовали высоким требованиям гражданской морали страны советов.

Для чего мы фоткали эти номера я сейчас даже под присягой не вспомню. Может в шпионов играли, а может ещё в кого покруче. Да это, в общем, и не важно. Куда важнее то, что уже тогда мы с ним были отличными друганами.

Вообще, сфера интересов выходила далеко за рамки шпионских игр. Мы, к примеру, были всерьёз озадачены вопросом создания народного ополчения на случай ядерной войны с враждебно настроенным Ближним Востоком. Мобилизовать собирались дворовых пацанов. И хотя мы прекрасно понимали, что армия из парней, которые всего пару лет назад ещё носили колготки, выйдет невесть какая, времени для лишних раздумий не было совершенно. Судя по голливудскому фильму «Нострадамус», Третья Мировая была не за горами, и злобный вражина должен был ударить по родине-матушке чуть ли не завтра в три. В связи с этим физическая подготовка занимала в жизни отнюдь не последнее место, и мы, в свои неполные двенадцать лет, выглядели на все тринадцать, готовые в пух и прах разнести любого врага железными мускулами и необузданным стремлением к триумфу справедливости.

Боюсь даже вспоминать, как мы были бодры и сильны в те годы! Каждую неделю в местном видеосалоне показывали фильмы с Брюсом Ли в главной роли, а мы не пропускали ни единого вечернего сеанса. Ну кто ещё мог так тщательно изучить технику «кунг-фу», если не мы с Вовкой?

Нет… Несмотря на возраст, мы были людьми здравомыслящими. Даже дураку было понятно, что владелец видеосалона – дядя Лёша Душман – видел эти фильмы раз по сто каждый. Иначе и быть не могло! Если бы у нас была возможность смотреть Брюса Ли бесконечно, мы бы именно так и делали. А потому дядя Лёша считался воистину непревзойдённым мастером восточных единоборств, личным учеником самого Брюса и двоюродным братом Джеки Чана в одном лице. А ещё дядя Лёша служил в Афгане. Все об этом знали и сильно его за это уважали. В-общем, сверхчеловеком был владелец видеосалона. С таким меряться силами решился бы разве что бессмертный безумец.

Мы с Вовкой безумцами не были, и вместо того чтобы побеждать сверхчеловека, решили сделать его своим союзником. Не спрашивая согласия дяди Лёши, мы внесли его в мобилизационный список первым номером. Несомненно, союзник такого масштаба внушал будущим ополченцам уверенность в правоте общего дела.

А ещё голливудские создатели «Нострадамуса» показали представителей враждебного востока весьма неорганизованными. Все они были какими-то дёргаными, нервными, общались только криком, и вообще, производили впечатление людей диких и некультурных. То есть мы даже мысли не допускали, что у таких дикарей могут быть кинотеатры. О последнем писке технической моды – видеосалонах – я вообще молчу. Где в пустыне видик взять? На верблюде из Японии привезти, что ли? А если так, то и каратэ им было неведомо. Ну в самом деле! Как в неудобной, длинной арабской одежде бить ногой с разворота? А прыгать? Ответ очевиден – никак!

Иногда, в моменты минутной слабости, я даже начинал жалеть этих арабов. Возникало чувство, будто планирую избивать беззащитных детей. Но Вовка на это сказал, что жалость к врагу – последнее дело; что, стоит дать слабину, и коварные арабы тут же нанесут подлый удар в спину. То есть бдительности с такими людьми терять было нельзя! И я старался не терять.

В детстве Вовка был высоким, худющим, как скелет, созданием с конопатым носом и замашками Коли Герасимова. Он любил сокрушаться, что не родился во времена рыцарских турниров и расписывал стены в подъезде фразами, типа: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Сложно сказать, чем могла закончиться жизнь на коленях лично для меня, но Вовку в такой позе не видел ни разу. Мне кажется, он даже спать ложился, падая бревном на кровать, чтобы не дай бог ногу в колене не согнуть.

Вообще, мой друг – невероятно идейный человек. Если ему в голову приходила какая-нибудь дурь, выбить её оттуда было уже практически невозможно. Так однажды Вовке срочно понадобилось проникнуть на чердак нашего многоэтажного дома дореволюционной постройки, чтобы создать настоящую химическую лабораторию. Для чего? Глупый вопрос. Ясно для чего! Чтобы динамит синтезировать! И порох! Надо же, в конце концов, чем-то воевать с дикими арабами.

Мне очень понравилось слово «синтезировать», и я, без лишних раздумий, поддержал идею.

Оборудование для лаборатории раздобыли в школьном кабинете химии. Химичка была женщиной принципиальной, строгой и страшной. Её знали абсолютно все, а некоторые даже говаривали, что она ест детей. Мы, конечно, в эти сказки не верили, но проверять на себе как-то не хотелось. А ещё все знали, что она никого не любит, кроме Менделеева Дмитрия Ивановича, его периодической системы химических элементов и яиц всмятку с чёрным хлебом и солью.

Само собой, выпросить колбы и пробирки дипломатическим путём у такого человека представлялось делом невозможным, а главное – опасным. Поэтому пришлось пойти на крайние меры и взять необходимое оборудование в бессрочную аренду… без ведома арендодателя. Проще говоря – спереть.

Так в лаборатории появилось множество разнообразных стеклянных посудин, закреплённых на штативах и соединённых между собой спиральными трубками. Мы даже электричество умудрились провести. Как при этом живыми остались и дом не сожгли, до сих пор не понимаю.

Вместе с тем, в лаборатории появилась масса плакатов с красивыми и не очень красивыми женщинами. Плакаты были аккуратно вырезаны из журналов «Работница» и не менее аккуратно расклеены на стенах. Всё же, мы были хоть и юными, но мужчинами, и ценить красоту противоположного пола умели уже тогда.

На лестничном пролёте, между третьим и четвёртым этажами, с незапамятных времён стояло дряхлое, замусоленное кресло. Раньше в нём отдыхала баба Шура. Ей было тяжело подниматься на четвёртый этаж, поэтому каждый раз она присаживалась на минутку отдохнуть, но, как правило, засыпала и могла так просидеть не один час, громко храпя на весь подъезд и распугивая соседских кошек. Но после того как внуки бабы Шуры отвезли её в дом престарелых, кресло потеряло последнюю функциональную ценность и приобрело статус монолитного памятника бренности человеческой жизни.