Ирина Дынина - Ведьма Чёрного озера. Тайна русалки

Девушка, сменившая майку с физиономией Шрека, на другую, украшенную цветочным узором, выглядела не особо дружелюбно. Враждебно она выглядела, честно говоря.

Хмурый взгляд смуглянки не предвещал парню ничего хорошего.

– Ты, ЖеПе, видать, совсем потерялся! – девушка подошла ближе, точно подкралась – И кто такая, эта блондиночка? Чего ради, она притащилась, да еще к, нашей, Марь Ивановне? Тебе, недоумку, несчастному, кто разрешил таскать в дом моей бабушке всяких девок? Устроил, понимаешь ли, приют для всяких бродяжек! А, может быть, девка эта – проститутка? На заработки приехала к нам, в самый разгар туристического сезона? Тебе, что, для этого Марь Ивановна, ключи от дома оставила? Вот, погоди, выпишут бабулю из больницы, она тебе устроит! Узнаешь, как своевольничать! Ты же знаешь, что за это бывает!

Женька поежился – ему не нужно напоминать, он обо всем помнит, впрочем, как и все хуторские.

Никто, даже мэр хутора Черно-озеро, Михаил Ильич Сазонов, не смели перечить Марь Ивановне, а уж, тем более, ослушаться старую, властную женщину, пользовавшуюся в хуторе непререкаемым авторитетом.

Марь Ивановна не занимала никаких официальных должностей, но в хуторе и мышь не пискнула бы без ее разрешения.

Лика знала, о чем говорила, ведь из всех хуторских девчонок, Марь Ивановна привечала ее одну.

Поговаривали даже, что Лика Анохина доводится родной внучкой старушки, что сын ее, непутевый Игорешка, сгинувший незнамо где, много лет тому назад, прижил девчонку от Верки Анохиной, гулящей девицы, помершей родами.

Лику забрала к себе родная тетка, сама бездетная, яловая и воспитала девчонку, как родную.

Красивая и своенравная Анжелика, названная так ярко, в честь героини, одного из любимых сентиментальной теткой, романов, пришлась по сердцу Марь Ивановне и та, не признавая родства, открыто, делала, иногда, девушке дорогие подарки и приглашала на чай.

Подобные знаки внимания вскружили голову честолюбивой сироте и она, возомнив о себе невесть что, принялась верховодить среди хуторской молодежи.

Анжелика, втайне ото всех, лелеяла мечту, стать наследницей дома и всех, немалых, по ее убеждению, капиталов старой бабки.

Очень уж хотелось девице забыть нищее детство, кличку «сиротка» и убогую серость хуторской жизни.

Про то, в хуторе знала каждая собака, а вот о том, что у старушки имеется еще одна, законная внучка, носящая, как и Марь Ивановна, фамилию Каломейцева, ведал лишь Женька.

– Не пугай – пуганый! – Женька важно сплюнул прямо под ноги Лике – Не дурней тебя, Анохина! Иди, вон, свиристелок своих шпыняй страшилками! Мне, Марь Иванна, сама наказала Альбину встретить и в дом привезти. Внучка она, ейная, поняла? Кровиночка! Родная и законная! Так, что, отстань, я и так замотался с этой городской кралей.

Лика вспыхнула от злости и унижения.

Это ж надо – родная, и законная! Знал, проклятый ЖеПе, как больнее ужалить.

– Врешь! – прошипела она сквозь зубы – все врешь, урод! Шпырь! Мне на зло слова злые говоришь? Не пожалел бы о том!

– А, ты проверь! – осклабился Женька – Сама проверь, спроси у Марьи Иванны!

– Не велено! – вмиг помрачнела Лика, теребя темную прядь собственных волос – Сказала, ждать ее и в больницу не приезжать! А, ты! – неожиданно вспыхнула она от злости – Смотри у меня! Коли соврал – в бараний рог согну, да так и оставлю, заживо гнить! И не поможет тебе тогда никто! Запомни, ЖеПе!

И пошла прочь, плавно виляя бедрами, точно фотомодель на подиуме, а, тысячи злых мурашек тут же впились в Женькину кожу и начали безжалостно жалить его ядовитыми жалами.

Женька, охнув от боли, вихрем промчался во двор, мимо остолбеневшей матери и с разбегу, с головой, нырнул в вагонетку, до краев наполненную водой.

Боль и жжение, сразу же, прекратились.

Конечно же, никаких кусачих насекомых, терзавших Женьку, не было и в помине, просто Лика Анохина, одним взглядом карих глаз, могла причинить такую боль, что лишь холодная вода спасала от наваждения и от наведенной порчи.

Вынырнув, злой и сердитый Женька, отжимая на ходу одежду, поплелся к обеденному столу, где его уже дожидались знатные вареники с вишней и миска, полная густой, домашней сметаны.

День, начавшийся так хорошо, был безнадежно испорчен.

Иметь врагом Лику Анохину, Женьке совсем не улыбалось.

Он, не понаслышке знал о том, какой коварный глаз у темноволосой, улыбчивой девушки. Кто не нравился Лике, того поджидали всяческого рода неприятности – от россыпи веснушек на лице, до перелома ноги перед самым выпускным балом.

Однажды, Лика, приревновала свою одноклассницу Олесю к капитану филлиповской школьной футбольной команды.

Лучше бы девушке никогда не танцевать на тех злополучных танцах с высоким, спортивного вида, парнем, восходящей звездой футбола.

Лика сочла себя преданной и оскорбленной, а, обидчики жестоко поплатились.

Парень сломал руку, да так неудачно, что о футболе мог забыть на долгое время, если не навсегда, а, девушка, Олеся, веселая хохотушка, неожиданно впала в глубокую депрессию, попытавшись покончить жизнь самоубийством.

Перепуганные родители несчастной девушки, люди не бедные и с положением, перепробовав все способы лечения, в, конце концов, пошли на поклон, к сопливой девчонке.

Покуражилась над ними Анжелика вдоволь, денег стребовала за помощь, немалые. О том весь хутор шептался, втихомолку проклиная злую девку. А с той, как с гуся вода!

Как уж там решилось, Женька толком не знал, но вскоре, семья Ермоловых навсегда уехала из Черно- озеро, а, Олеся, как слышал парень, начала медленно, но поправляться.

Хуторские, в тихую, ненавидели недобрую девицу, украдкой плевали ей вслед и крестили лбы, а в лицо, заискивающе улыбались, едва не кланяясь. С ней, постоянно ходила, пара-тройка, девчонок, свита, как у королевы, готовых на все, ради своего кумира.

Влияние на вздорную и мстительную Анжелику, имела, как подозревал Женька, одна лишь Марь Ивановна, а мнение родной тетки, вырастившей ее, как дочь, Анжелика ни в грош не ставила.

Теперь, Лика Анохина, осерчала на Женьку, и парень, прекрасно понимал, что оградить его и Альбину от неприятностей, может лишь скорейшее выздоровление Марьи Ивановны.

Женька вздохнул – кто знает, что дальше-то, будет? Марь Ивановна после операции, может быть, ослабнет совсем. А как не сладит со своей внучкой непризнанной? Как ослушается ее Лика? По- своему поступит? Что тогда?

«Кисло тогда будет. – понял Женька, вяло жуя вкуснейший вареник – Не успокоится ведь, поганка злокозненная! По- своему все завернуть восхочет! И Альбинке прилетит по первое число!»

Он нанизал на вилку пару вареников, обмакнул их в сметану, любуясь, как темный, вишневый сок мешается с молочной белизной, отхлебнул из литровой кружки вкусный ягодный взвар и засунул вареники в рот, прикрыв глаза от удовольствия.