Татьяна Никоненко - Чертова любовь, или В топку классиков

Почти весь этот гардероб был куплен моей сестрой, которая к этому времени прекрасно зарабатывала и однажды решила одеть меня в дорогом магазине. Эти вещи я ценила больше всего, надевала редко и по особенным случаям, потому что в остальное время, чтобы сэкономить, я одевалась в магазинах-дискаунтерах, долго перебирая стоки.

Не знаю, чего я ждала от этой поездки, ведь я ехала с братом, мамой и папой, а не с подружками. Но почему-то в груди елозило смутное ожидание чего-то, как будто Санкт-Петербург готовил мне сюрприз.

Мы гуляем по саду Екатерининского дворца, щеки у всех покраснели, тенек не спасает от жары, мозг способен думать только о мороженом и вечернем отдыхе, как вдруг, после очередной вибрации телефона, мой брат объявляет:

– Ксюша, сегодня вечером пойдем с французами встречаться, – обыденно так, как будто мы в Версале, а не в Екатерининском. Небольшая улыбка – единственное, что выдает какой-то энтузиазм.

– С какими французами? Ты о чем вообще? – с придыханием, сердце готово пуститься в пляс, ведь я же знала, что будет сюрприз, чувствовала!

– С какими, с какими, с французами из Парижа, я же рассказывал, я подружился с ребятами из студенческого совета во время своей стажировки в феврале. Которые меня еще «йес-мэном» прозвали.

Да, конечно, я помню, что он побывал в самом Париже. И фотографии все помню, рассматривала их очень пристально. Да даже французов, кажется, всех помню.

– И что? Я все равно не понимаю: они здесь, что ли? А когда ты с ними договорился? – Ура, мы встречаемся с французами, но прежде, чем радоваться, нужно все разузнать.

– Ксюша, да, они на практике. Я им написал, вот сейчас мне Ноэль ответил, что могут встретиться сегодня вечером, я написал, что у Казанского встретимся в 19:00. Пап, пойдет? – Брат явно раздражен моими вопросами, но я вообще-то не виновата, из него как из партизана. А мне же надо.

Екатерининский дворец, конечно, прекрасен, но пора бы и домой возвращаться, ведь мне нужно подготовиться к встрече со сверхлюдьми – французами.

Я вспоминаю фотографии и пытаюсь угадать, кто из французов будет. Даже мой брат не знает точно, кто именно придет. Я не помню ни одного имени теперь уже, кроме Ноэля. Какое интересное.

Пока мы едем домой, я вспоминаю какие-то фразы на английском – на языке крутится дурацкая «Ремебер Раша юаргрейт» 4 4 Remember Russia you are great (англ.) – поговорка для отрабатывания звука «r’. «Помни, Россия, ты велика». и еще там про Вилли и погоду. Не покорить их английским, так хоть попробую удивить одежкой. Пожалуй, то самое голубое – для внезапных судьбоносных встреч. Решили.

– Расскажи мне еще раз про них, кто придет, как вы познакомились? – подрагивающим голосом снова повторяю я свои вопросы. Мы договорились о встрече у Казанского собора и пришли с братом заранее.

Я не знаю, какие они, эти французы. Я все время поправляю свое голубое платье с широким поясом. Пояс соскальзывает, а я поджимаю губы; пряжка от пояса отвалилась в самый неподходящий момент, но я перевязала его узлом, ведь платье же для встреч. Пояс теперь постоянно скользит вниз, а я подхватываю его и перетягиваю себя еще туже, чтобы держался. Какой ужас, надо было надеть рубашку и юбку – кежуал-стиль.

И вот мы видим двух парней и девушку, идущих к нам. Один парень смахивает рукой в сторону свои рыжеватые волосы, а они снова падают ему на очки. Другой переминает какую-то туристическую листовку в руках, у него кудрявые волосы и большие голубые глаза. Посередине шагает девочка с короткими волосами, тонкая, с тяжелыми и внимательными глазами. У всех троих руки в тряпичных браслетах с фестивалей, все трое в широких джинсовых шортах до колен и в свободных футболках зеленого, белого и желтого цвета. Мой брат поднимает руку и машет им. Это и есть французы – без шпаги и арамисовских усиков?

– Привет, привет! Сколько лет, сколько зим! – начинает тот, что волосы в сторону смахивал. Я теряюсь: если бы не слышен был его легкий акцент, я уже решила бы, что и нет никаких французов. Но французы передо мной, все невысокие, слепящие своей французской невыразительностью одежды и стиля.

– Привет, Ноэль. Я так рад, – бросает мой брат, пожимая руку и одновременно приобнимая парня, у которого больше всего браслетов на руке. Я смотрю на них, они все разноцветные, на одном написано «Будапешт», на втором – рок-фестиваль, но продолжения я не вижу, какой фестиваль скрывается с другой стороны кисти. – Привет, Симон!

– А это Лиза, – представляет все так же лучезарно и уверенно рыжий.

– А это Ксюша, моя сестра, – завершает мой брат.

– Привет! Приятно познакомиться, – улыбаюсь я и пожимаю всем руки, мне нравится этот жест, раньше руки мальчикам я не пожимала, да и девочкам тоже. Брат улыбается, французы тоже. Но стоять так неловко, и я выпаливаю: – Куда пойдем? Какие у вас планы? – Я тараторю, не давая никому ответить. – У меня столько к вам вопросов! – Они говорят по-русски, а значит, я могу немножко расслабиться.

– Можно в кафе с пышками, помнишь, Ксюша, мы там сидели вчера? – Брат чувствует себя принимающей стороной, ведь мы же русские, значит, дома.

– Точно, там очень вкусные ватрушки! Вы знаете, что такое ватрушки? Вы их уже пробовали? – Я снова берусь за дело, нужно обязательно выяснить, что французы думают про наши ватрушки.

– Ватрушки – это как пирожки? – Улыбается мне Ноэль, остальные тоже улыбаются.

– Ну нет же, ватрушки – это совсем другое, хотя немного как пирожки, но там дырка в середине, и они с творогом! – Господи, замолчу ли я наконец-то, ну хоть в ватрушках-то я знаю толк.

– Что такое творог? – спрашивает меня Лиза. Я тщетно пытаюсь объяснить, по-английски я такого слова не знаю.

– Это почти как fromage blanc, cottage cheese, – произносит непонятное что-то Ноэль. Точно, какой-то там коттадж чиз, я же когда-то переводила.

Тем временем мы заходим в маленькую пекарню-кафе, здесь светло и уютно, а главное – недорого. Я уже собираюсь показывать хваленые ватрушки, как вижу недоумение ребят, они озираются по сторонам и перебрасываются между собой несколькими короткими словами.

– Тут нет пива? – спрашивает Ноэль моего брата. Брат смущается, мы вообще-то не знали, что идем пить пиво, с братом, мы даже и не подумали, куда вести наших гостей. Не для того, как говорится, платье мое голубое развевается, но и не для ватрушек, безусловно.

Не дождавшись ответа, Ноэль сомневающимся тоном произносит:

– Я знаю один бар. – Я внимательно смотрю на него. Даже бы и не подумала, что он лидер. Такое простое лицо, немного угловатое, длинные волосы и длинный красивый нос – вот они, черты француза! Мне нравится, что он продолжает улыбаться, он абсолютно не хочет нас смущать, но и оставаться без пива не планирует. – Помнишь, Симон, мы там недавно сидели?