Николай Дубчиков - Живые против зомби. Закат эпидемии

– Все так, но Вы там чужой, не местный будете. Здесь все-таки Россия, а там у них свои порядки, хоть народ и гостеприимный, – поделилась размышлениями Оксана.

– Вот и я сомневаюсь, даже боюсь, можно сказать, – признался новый знакомый.

– Оставайтесь у нас, дом вам найдем. У нас газ, электричество есть, водопровод работает, – предложил Федор.

Стоматолог обвел присутствующих взглядом:

– Повезло вам, прям оазис. Ну, если никто не против…

Возражений не последовало, все кроме Бориса уже прониклись симпатией к гостю.

– Можно у Грека поселиться, – чуть смутившись, сказала Марина, – дом небольшой, но обжитый, в охраняемой части поселка.

Стоматолог немного насторожился:

– А кто этот Грек?

– Он погиб недавно. Жил один, дом сейчас пустой стоит. Пойдем, могу показать сразу, – не откладывая дело в долгий ящик, Федор поднялся со стула. Ему очень не хотелось отпускать доктора из поселка.

Так в Дальнем появился свой стоматолог. Маленькая община понемногу восстанавливала человеческие потери. Жизнь, не смотря на все трудности, продолжалась.

Ветер гонял снежную порошу по пустынным улицам маленького уральского поселка. Герман сидел на земле, прижавшись спиной к покосившемуся забору. За ночь он оцепенел от холода, но как только солнце поднялось повыше и стало пригревать, глаза зараженного приоткрылись.

Герман почувствовал, как кто-то грызет его пальцы на левой руке. Он не ощутил боли, но повернул голову, силясь разглядеть что происходит. Тощая бездомная собака приняла его тело за окоченевший труп и вцепилась зубами в руку. Зомби с трудом пошевелил плечом, но этого оказалось достаточно, чтобы отогнать пугливое животное. Пес отскочил на несколько метров и замер в ожидании. Его шкура и лапы тряслись, но во взгляде читалась надежда, что зараженный сейчас испустит последний вздох.

Однако в это утро Герман не собирался умирать. Температура его тела постепенно поднималась, по мышцам растекалось тепло. Инфицированный опёрся на одно колено, сделал большое усилие и, наконец, встал на ноги. Остатки снега свалились с его головы и спины. Собака заскулила, глядя, как её завтрак уверено «оживает», поджала хвост и бросилась наутек. Зомби инстинктивно последовал за животным, но шел так медленно, что шансов догнать пса у него не было.

Недавно Герману исполнилось тридцать семь лет. Он был чуть выше среднего роста, крепко сложен, хотя с момента заражения сильно истощал. Зомби не ел уже шесть дней и ночевал под открытым небом, каждый раз рискуя замерзнуть насмерть. «Новая звезда» упорно поддерживала жизнь в этом теле, только благодаря ей инфицированный еще дышал. Марсианский вирус, который стал частью организма человека, продолжал без устали работать над выживаемостью носителя.

Болевой порог у Германа повысился настолько, что даже потеряв ухо в драке, он почти ничего не почувствовал. «Новая звезда» научилась управлять температурой тела – резко понижала ее и вводила организм в анабиоз, чтобы экономить энергию, и наоборот, разогревала кровь, когда требовалось бежать или драться.

Зараженный уже давно упустил собаку из виду, но продолжал по инерции двигаться вперед. Потрескавшиеся кроссовки оставляли грязные следы на чистом свежем снеге. Скоро таких следов стало больше, и зомби заметил впереди несколько собратьев. Добычи в поселке почти не осталось, и многие инфицированные всё дальше разбредались по округе. Место было глухое и, в конце концов, эти людоеды замерзали в уральских лесах, окончательно выбившись из сил. Марсианский вирус делал организм человека невероятно выносливым и живучим, но не бессмертным.

Тем временем Герман свернул на узкую пустынную улицу, сегодня ему не хотелось охотиться с другими зомби. Минут через пятнадцать он оказался на самой окраине поселка и вдруг единственным ухом услышал тягучий скрип – приоткрытая калитка одного из домов слегка покачивалась на ветру.

Зараженный пошел на звук, он привык доверять своему чутью, хотя в последнее время от него стало мало толку. Герман толкнул калитку и оказался на территории участка. Во дворе стояла старая ржавая машина со спущенными колесами, зомби обошел ее вокруг, не заметив в салоне признаков жизни.

Инфицированный приблизился к домику, заглянул в окно с железной решеткой, но занавески закрывали большую часть комнаты. Между тем интуиция подсказывала, что нужно попасть внутрь. Голод кольнул внутренности словно толстой иглой, с каждым днем эта боль становилась всё сильнее.

Герман направился к входной двери, оперся на нее обеими руками, и та вдруг податливо открылась. Он запнулся о высокий порог, ввалился в тамбур и растянулся на полу. Не чувствуя боли в ушибленном колене, зараженный поднялся, сделал несколько шагов и очутился на кухне. В печи догорали остатки дров, грязная посуда горой лежала в раковине – в домике чувствовалась жизнь.

Рассохшиеся половицы скрипели при каждом шаге, Герман чуял, что здесь не один. Температура его тела повысилась, он оскалился, по заросшему подбородку потекла слюна, а в горле послышалось хриплое дыхание. Зараженный прошел кухню и оказался в зале, его взгляд скользнул по старому обветшалому мебельному гарнитуру, потрепанному дивану и пыльному плазменному экрану. Что-то блеснуло возле правой стены, заставив его резко повернуть голову. Но это всего лишь солнце отразилось в маленьком круглом зеркальце внутри птичьей клетки. Герман подошел к широкому комоду орехового цвета и понюхал клетку. Перья, пух и помет попугая устилали грязный поддон, запах птицы еще не успел улетучиться.

Вдруг за стеной раздался слабый скрип, зрачки людоеда вспыхнули злобой. Жажда охоты разгоралась в нем с каждой секундой, и только теплая кровь могла ее утолить. Зал соединялся со спальней, но зараженный не сразу разглядел дверной проем. Длинные темно-зеленые плотные шторы закрывали арку до самого пола.

Скрип повторился, на этот раз за ним последовал тяжелый еле слышный вздох. Зомби пошел на звук, уткнулся носом в ткань и раздвинул пальцами шторы. Перед ним открылась большая полутемная спальня: широкий шкаф-купе во всю стену, маленький письменный столик с лампой, две железные кровати, пара стульев на длинных тонких ножках.

Глаза каннибала не сразу приспособились к тусклому свету, который едва пробивался в комнату. Но запах живого существа здесь чувствовался особенно сильно. Постепенно очертания предметов стали четкими, и Герман увидел человека.

На кровати под толстым верблюжьим одеялом лежала седая старуха. Она укрылась почти с головой и дышала очень тихо. Женщина не заметила опасность, она спала крепко, лишь изредка со старых сморщенных губ срывался слабый болезненный стон.