Николай Дубчиков - Живые против зомби. Закат эпидемии

Час назад хозяйка дома выпила целую горсть таблеток снотворного. Жить так больше не было сил. Ей помогла внучка, девушка семнадцати лет. Они обо всем договорились, хотя внучка долго не соглашалась на это, но бабушка убедила. Правую половину тела старухи парализовало, болезнь крепко приковала ее к постели. Смерть оставалась лишь вопросом времени.

Девушка помогла ей принять смертельную дозу снотворного, затем обняла и поцеловала на прощание. Бабушка перекрестила её дрожащей левой рукой. «Не такой уж и грех, раз правая не шевелится», – подумала старуха и прошептала:

– Дверь не закрывай, пусть открытой останется. Когда покойник в доме, двери не запирают. Ну всё. Теперь иди. С Богом. Ты сильная, справишься. Прощай!

– Прощай, я люблю тебя, очень-очень люблю! – внучка еще раз поцеловала её в морщинистый лоб, смахивая слезы со своих щек.

Старуха устало опустилась на подушки, дремота уже стала накрывать женщину, но она проследила взглядом, как внучка накинула рюкзак на плечи, остановилась на секунду в дверном проеме, в последний раз посмотрела на бабушку и ушла навсегда.

Вскоре Герман нашел старуху уже в беспамятстве, жизнь едва теплилась в её теле. Но этого было более чем достаточно для голодного людоеда. Он сорвал одеяло и набросился на добычу. Зубы зараженного впились в сморщенную дряблую кожу, и зомби ощутил опьяняющий вкус теплой крови.

Старуха уже ничего не чувствовала, через несколько мгновений её сердце перестало биться. Герман отрывал куски мяса, слизывал кровь, жевал и чавкал больше часа. Наконец, он растянулся на полу, блаженно щурясь в потолок. Изо рта каннибала вырвалась громкая отрыжка. Он сложил руки на круглый тугой живот и тяжело дышал, переваривая человечину.

Прошло пару часов, и зомби вновь принялся обгладывать окоченевший труп. На этот раз он ел уже медленно, спокойно и никуда не торопясь. Герман не чувствовал голода, но внутренний голос настойчиво твердил, что надо есть – есть как можно больше.

Зараженный оторвался от мяса только когда челюсти уже едва шевелились, а живот грозился лопнуть от тяжести. Давно ему не было так хорошо, по телу пробежала сладкая нега, и зомби уснул на полу. Домик уже остыл, холод пробрался в комнату, но здесь, по крайней мере, не было снега и леденящего ветра.

Герман проснулся около трех ночи, его знобило и тошнило. Странное чувство, похожее на лихорадку, когда он заразился «Новой звездой», вновь поразило его тело. Несмотря на холод, инфицированный сильно вспотел. Кожа начала выделять какую-то липкую слизь, приступ тошноты подкатил к горлу, и из его рта полезла густая коричневая пена.

Но зомби словно ждал этого. Инстинктивно Герман стал обмазывать пеной голову и шею, затем – ноги, живот, бока и всё, до чего мог дотянуться. Затем он залез под кровать, в самый темный и дальний угол, свернулся в позе эмбриона и заснул.

Вскоре пена и слизь затвердели, став подобием некого защитного кокона. Эта оболочка пропускала воздух и, несмотря на мороз снаружи, внутри кокона поддерживалась комфортная для выживания температура.

«Новая звезда» ввела организм носителя в анабиоз, целую неделю Герман пролежал в беспамятстве. На восьмой день он открыл глаза, но ничего не смог разглядеть через серую пелену. Зараженный пошевелился. Оболочка, в которой он пребывал все это время, треснула со звуком рвущейся бумаги. Зомби выбрался из своего кокона, но это был уже не тот Герман. Всё его тело покрывали серые толстые короткие волосы, нижняя челюсть увеличилась, а кожа на лице потемнела и покрылась складками.

Существо тяжело дышало, выпуская изо рта клубы пара. Герман с трудом встал на ноги, мышцы за время спячки очень ослабли. Зараженный посмотрел на останки старухи и почувствовал жгучий голод. Он вцепился зубами в посиневшую ногу, но мясо замерзло и стало твердым как дерево. Герман со всей силы стиснул челюсти, как вдруг один из его зубов сломался.

Он понял, что задубевшим на морозе мясом перекусить не удастся и посмотрел по сторонам. Через минуту, согнувшись и крадучись как вор, Герман осторожно вышел в другую комнату. Он приблизился к окошку и глубоко втянул носом воздух, рассматривая пейзаж за стеклом. На улице красными отблесками потухал закат. Поселок быстро погрузился в сумерки, а зомби, которые еще бродили в окрестности, стали засыпать на ходу. Но Герман уже достаточно спал, теперь он почувствовал, что наступает самое время для охоты.

Горик вел их маленький караван окольными путями, в объезд Дагомыса и крупных поселков. Но каждую деревню не обогнешь, поэтому, через опустевшие жилые районы проскакивали быстро, на полном ходу.

– Они слабеют или мне кажется? – спросил Леха, мимоходом бросив взгляд на тощего зомби. Зараженный, облокотившись о забор, успел только повернуть голову в сторону резво промчавшихся мимо машин.

– Хрен их знает. Но канны, которые напали на ваш поселок, не были похожи на слабаков, – Макс убедился, что их никто не преследует и немного расслабился.

– Да уж. Те прям звери. Да еще такой толпой припёрлись. Изгородь сломали, своим мясом колючку прорвали, не ожидали от них такой прыти.

– Они поначалу все как лунатики бродят, а как добычу увидят – сразу оживляются. Так что даже того дистрофика я бы за слабака не принимал…

Леха чуть ускорился, чтобы догнать пикап Гора с Иваном:

– Ничего, рано или поздно всё равно передохнут. У вас в Сибири зиму точно не переживут, а тут может подольше протянут. Как тебе у нас вообще?

– Да как… нормально. Самое главное что тепло. У нас уже, наверное, снег лежит. Море хочется поскорее увидеть. Купаться еще можно, как думаешь?

Леха широко зевнул, прикрывая рот кулаком:

– Я бы не стал, но тебе можно. Вы сибиряки и в проруби плаваете.

– В проруби не пробовал, меня звали, но отказался, – признался Сова, вспомнив своих школьных друзей.

Дорога стала совсем плохой, машины едва ползли, переваливаясь с кочки на кочку и осторожно преодолевая ямы. К вечеру они проехали через туннель под железнодорожными путями и остановились на каменистом пляже.

– Всё, добрались. Причал вон там, но мы пока здесь встанем, осмотримся. Место пустынное, зомбакам тут ловить особо нечего, – объяснил Гор выбор места стоянки.

– Не глуши пока тачку, – предупредил Воробьев и вылез наружу.

Под ногами захрустела галька. Космонавт поднялся на каменную насыпь с почерневшими шпалами и ржавыми рельсами. Отсюда местность отлично просматривалась. Старые волнорезы, словно щупальца, впивались в море, защищая железнодорожное полотно. Иван несколько минут разглядывал небольшой рыбацкий причал, возле которого покачивались на волнах три брошенные лодки. Никакой активности возле них не наблюдалось.