Генри Райдер Хаггард - Рассвет

– Дорогая моя! – продолжал тем временем Дьявол Каресфут. – Я взял на себя смелость коснуться темы, которая весьма тесно связана с вашим счастьем, но одновременно является весьма деликатной – и я заранее прошу у вас прощения. Извинить меня может лишь то, что вы – дитя моего старого друга… ах! Мы ведь дружили пятьдесят лет назад, моя дорогая! Да. Кроме того, я, в некотором роде, также лицо заинтересованное… Вы меня понимаете?

– Нет… не совсем…

– Что ж, тогда простите старика, который не может позволить себе попусту тратить драгоценное время и должен сразу перейти к сути вопроса. Я пришел спросить вас, Мария Ли, существует ли между вами и Филипом некая предварительная договоренность? Другими словами – помолвлены ли вы?

Теперь его глаза оказались прямо напротив, и девушка чувствовала, как взгляд старого сквайра буквально вытягивает из нее все секреты, словно штопор – пробку. И вот пробка выскочила с негромким хлопком…

– Да, мы помолвлены.

– Благодарю вас, моя дорогая. Как давно вы помолвлены?

– Около восьми месяцев.

– И почему же вы держите ваши отношения в тайне?

– Я не знаю. Так хотел Филип. Он сказал никому не говорить…Честно говоря, я думаю, что мне не стоило и вам…

– Успокойтесь, моя дорогая. Филип уже сказал мне, что между вами возникло… взаимопонимание, и я просто хотел услышать подтверждение этой прекрасной новости из ваших уст. Молодые люди бывают такими хвастунами, моя дорогая, и склонны иногда фантазировать, когда дело касается дам. Я рад слышать, что правильно его понял.

– А я очень рада, что вы довольны! – застенчиво сказала девушка.

– Доволен? – старик поднялся и принялся ходить по комнате в очевидном волнении. – Доволен – это не то слово, которое здесь уместно. Я рад! Рад так, словно кто-то подарил мне еще одно поместье. Послушайте меня, Мария, я мечтал об этом всем сердцем! Я годами думал об этом. Я любил твоего отца, девочка, а ты очень похожа на него… ах, я и тебя очень люблю, потому что ты честная, прямая, добрая, щедрая девочка, ты принесешь добрую кровь в эту семью, которой, наверное, как раз щедрости и недостает – а иногда я думаю, что и честности тоже. Земли твои сольются с нашими землями, я рад и этому – я не могу их купить, но зато они объединятся, благодаря вашему браку. Мне всегда хотелось успеть перед смертью увидеть, как Аббатство, Айлворт и Рютем будут обнесены единой оградой… Подойди же и поцелуй меня, моя дорогая!

Мария выполнила эту просьбу.

– Я постараюсь стать вам хорошей дочерью, – сказала она, – если стану женой Филипа, но… (тут голосок ее дрогнул) я хочу, чтобы вы правильно меня поняли… мы помолвлены, да, но в последнее время мне иногда кажется, что Филип… что он, возможно, хочет ее разорвать, а я…

– Разорвать помолвку?! – старик почти выкрикнул это, синие глаза его горели мрачным огнем. – Прекрати думать об этом, ради всего святого! В тот день, когда он посмеет так поступить с тобой, я немедленно оставлю все свое состояние и имущество его кузену, Джорджу… О, я напугал тебя, прости, прости меня, девочка! Однако я все же скажу: в его собственных интересах я советую тебе как можно скорее заставить Филипа выполнить данное обещание. Ах, сменим тему. Новости так взбодрили меня, что я хочу собрать у себя небольшое общество. Ты приедешь и пообедаешь у нас в следующий четверг?

– С большим удовольствием, мистер Каресфут.

– Благодарю тебя. Знаешь что? До тех пор, пожалуй, не говори о нашем разговоре Филипу – конечно, если он сам тебя об этом не спросит. Сперва я хочу переговорить с ним.

Мария Ли, разумеется, согласилась – и старый сквайр покинул ее дом столь же величаво, как и прибыл.

В тот вечер отец изрядно удивил Филипа, сообщив, что собирается устроить в четверг прием.

– Видишь ли, Филип, – сказал он с мрачной улыбкой, – мне остался год… или менее того, и я хотел бы повидаться с некоторыми моими соседями перед тем, как уйду. В последние годы я мало с кем общался. Я собираюсь устроить прием по всем правилам и пригласить всех соседей. Как ты полагаешь, сколько человек сможет разместиться в старом банкетном зале?

– Я думаю, человек сорок пять…

– Сорок пять! Я помню, как на празднование моего совершеннолетия собрались шестьдесят человек, хотя было тесновато… Полагаю, мы ограничимся пятьюдесятью.

– Вы собираетесь пригласить пятьдесят человек? – переспросил Филип в ужасе.

– Разумеется, а тебя прошу помочь мне с приглашениями. Список того, что нужно сделать, я уже подготовил – не будешь ли ты столь любезен отправить его Беллу в Роксем. Я хочу поговорить с ним: он должен будет прислать своих людей, чтобы привести в порядок старый зал. Заодно напиши и Гунтеру – повар должен быть здесь во вторник и закупить лучшие продукты для ужина на пятьдесят человек. Винами я займусь сам: пора добраться до того великолепного портвейна, который заложил в винный погреб еще мой дед. Ну же, шевелись, мой мальчик, мы не должны терять время – все письма и приглашения следует разослать сегодня же!

Филип прилежно исполнял все указания отца, но в глубине души был уверен, что тот слегка повредился рассудком. Да где это слыхано – торжественный ужин на пятьдесят персон, тем более – в доме, где подобные развлечения были чрезвычайно редки, а гостей всегда отбирали весьма придирчиво? Огромными выходили и расходы: Филип полагал, что человеку не следовало бы разбрасываться направо и налево деньгами, которые в скором времени должны будут перейти другому человеку. Впрочем, ясно было одно: Дьявол Каресфут принял решение – и пытаться его оспорить Филипу было явно не по силам.

Когда все приглашения были доставлены адресатам, в окрестностях Братемского Аббатства приключилось сильнейшее волнение. Всеобщее любопытство достигло наивысшей точки – и потому отказов приехать было совсем немного.

Наконец, настал торжественный день, все гости собрались, и среди этой толпы особенно выделялся старый сквайр, безукоризненно одетый по старинной моде – с бриллиантовыми пряжками на туфлях, в пышном жабо, шелковых чулках… да и сам по себе настолько величественный, что все взгляды были прикованы только к нему.

Стоя в дверях дома, он встречал всех своих гостей с безупречным радушием и манерами, которых не постыдился бы и посол; однако когда приехала мисс Мария Ли, Филип с каким-то пророческим трепетом заметил, что вместо привычного поклона отец наградил девушку поцелуем… Филип было наблюдателен от природы и не мог не почувствовать, что вся собравшаяся компания буквально изнемогает от любопытства. Почти все эти люди на протяжении многих лет были соседями Каресфутов – чаще всего на протяжении нескольких поколений – и потому были близки, насколько это вообще позволяют довольно жесткие традиции английской деревни. Все гости были хорошо осведомлены об особенностях семейной истории Каресфутов, однако эти знания в данный момент были совершенно бесполезны, и все собравшиеся пребывали в абсолютном и полном неведении относительно причины и цели этого грандиозного собрания.