Алексей Войтешик - Свод

Этот подлец, как видно, надеялся переждать какое-то время в казармах, а потом – под прикрытием решения властей – без лишних хлопот угодить во флот Ее Величества и улизнуть за океан, прямо к Хайраддину.

Испанец тихо прорычал себе под нос:

– Ах ты, хитрец, но где тебе в этом со мной тягаться, Ричи? С оружием обращаться ты мастак, а вот умишком бог не наградил. Ну ничего, к утру я схвачу тебя за загривок…

На рассвете гвардейцы привели к де ла Вега того самого Изи Сухая Нога. Сразу стало понятно, откуда взялось его прозвище. Старый иудей сильно хромал, поэтому ходил, опираясь на палку. К вести о том, что Ласт Пранк в Барнстепле, он отнесся с таким энтузиазмом, что совершенно пропускал мимо ушей обидное прозвище, которым именовал его иностранец. Моряк Киммельман был прав, Изи готов был даже щедро заплатить тому, кто сможет по достоинству «отблагодарить» Ричи за некогда поруганную честь его старшей дочери.

В то время, когда солнце еще недостаточно высоко оторвалось от горизонта, де ла Вега, Изи Сухая Нога и сопровождающий их взвод королевской гвардии подошли к казармам. Иудей сопел, припадая на больную ногу, но был столь преисполнен решимости оказать услугу, что просто не обращал никакого внимания ни на боль, ни на пот, ни на то, что важный испанец брезгливо морщился, когда Изи оказывался возле него с подветренной стороны.

– Он мне за все заплатит, этот эксетерский босяк, ― мечтательно взирая на каменные стены казарм, шипел Изи.

– Кстати, ― опомнился де ла Вега, ― мистер Сухая Нога, сколько вы хотите за то, что опознаете Ласт Пранка?

В этот раз иудея задело.

– Многоуважаемый сэр Гарсиласо де ла Вега, ― почтительно, но с нескрываемой обидой произнес он, ― то, что моя дочь бросает тень на всю семью, еще не дает вам право обращаться ко мне по кличке, придуманной завистливыми к моим торговым делам уличными бездельниками. Я весьма уважаемый в Барнстепле человек!

– О! ― воскликнул испанец, касаясь одной рукой взмокшего плеча иудея и прикладывая другую к собственной груди. ― Простите меня, мистер…?

– Исраэль Киммельман, ― не без гордости отрекомендовался Изи Сухая Нога.

Ставшее вдруг серым лицо де ла Вега преобразилось до неузнаваемости. Появившаяся на нем густая сеть морщин открыла Киммельману истинное лицо испанца. Перед ним стоял старик, карие глаза которого отливали кровью в лучах все выше поднимающегося над горизонтом злого лика солнца. Снизу, к раскаленному диску, словно старое драное покрывало, поднималась черная грозовая туча.

Киммельман, не зная, как ему реагировать на столь разительную перемену в лице вельможи, несколько раз, будто проверяя на крепость, гулко ударил палкой по горбатой спине белого камня, лежавшего у его ног, после чего вкрадчиво произнес:

– По всему видать, мистер де ла Вега, с юго-востока идет нешуточный шторм.

– Лейтенант! – выкрикнул вдруг испанец, и на его команду из толпы застывших в ожидании солдат тут же выскочил офицер. – Немедленно отправьте в порт самого расторопного. Мне нужно знать, сколько судов выходило в море с рассвета!.. Нет! Стойте! Скорее сюда лошадей, трех лошадей!

Они скакали в порт по просыпающимся улицам Барнстепла, распугивая редких прохожих. Обозленные голодом уличные псы со звонким лаем сопровождали проскакавших первыми всадников и неистово атаковали отстающего от них, того, что неумело держался в седле и подпрыгивал в нем, словно ярмарочный Панч 13 13 Панч – английский персонаж кукольного театра, аналог русского Петрушки. .

Это был не кто иной, как сам Исраэль Киммерман. Он мчался в сторону барнстеплского порта, проклиная все на свете, а особенно себя, за то, что отказался от предложения испанца добираться в армейской повозке и, поддавшись азарту погони, вскочил в это трижды проклятое седло.

Позади измученного иудея пронзительно взвизгнула собака, в которую, судя по всему, кто-то из взбешенных шумом барнстеплцев швырнул чем-то из окна. Исраэль оглянулся, но так и не увидел пострадавшее животное. Город подпрыгивал и шатался в его глазах, а сбитая с толку лошадь все сбавляла шаг, подстраиваясь под неумелого седока.

К тому моменту, когда ее копыта гулко застучали по бревенчатому настилу портовой пристани, испуганная кобылка армейского обоза уже едва плелась. Киммельман еще издали увидел стоящего у воды испанца, окаменевшего на фоне бушующего моря, словно статуя короля-завоевателя.

Иудей, понимая, что немного опоздал, пришпорил свое измученное животное, отчего ему еще несколько десятков раз пришлось болезненно подпрыгнуть в седле. К его чести стоит сказать, что он на удивление лихо смог остановить своего скакуна, не доезжая всего-то нескольких шагов до Гарсиласо де ла Вега.

– Вы чем-то расстроены, сеньор? – радуясь окончанию изнуряющей скачки, выкрикнул Киммельман. – Похоже, этот негодяй доставил и вам какие-то хлопоты?

Ноздри испанца коротко дрогнули. Он оторвал взгляд от бушующего в сильных порывах ветра штормового моря, резко развернулся и умчался прочь от барнстеплской пристани.

В неспокойных небесах, с шумом разрывая на клочки тяжелые черные тучи, устало стонал штормовой ветер. Холодные методичные плевки волн отходящего от недавнего приступа бешенства моря стекали желтой пеной по промерзшей до костей спине лежащего у воды человека.

Он начинал приходить в себя. Малейшие попытки двинуться отдавались тупой болью в его окоченевшем теле. Он снова собрал все силы, чтобы отползти от края воды. Левое плечо нестерпимо заныло, словно кто-то вбил осиновый кол в уже затянувшуюся было рану Ричи, полученную в недавней схватке с людьми Пола Банки.

«То-то эта старая сволочь, подпрыгивая где-то на адской сковородке, безумно радуется сейчас, глядя на меня, – с горечью думал Ласт Пранк. – Ничего. Я жив, а боль? Терпел и не такое…».

Одному Богу известно, сколько он пролежал на этом песчаном берегу и как долго холодные волны полировали ему спину. Вокруг бушевало море. В непогожем сумраке его окоченевшее, распластавшееся на песке тело напоминало выброшенную на берег гигантскую морскую звезду. Едва ли движения, на которые был сейчас способен Ричи, казались быстрее и заметнее движений этой морской твари.

Ласт Пранк, пытаясь подтянуть под себя руки, взвыл и… только едва заметно шевельнулся.

– Tēvs, tē ir vel viens! – вдруг произнес кто-то рядом на непонятном языке.

– Paskaties vai viņš ir dzivs? – ответили ему.

– Es baidos… 14 14 Отец, здесь ещё один! – Посмотри, он жив? – Я боюсь… (лат.).

Сквозь шум неспокойного моря еще какое-то время ясно различались голоса, но вскоре они пропали. Ричмонд непроизвольно судорожно дернулся и кашлянул. Тут же рядом с ним кто-то вскрикнул. Не было сомнения, его заметили. Вот чьи-то руки осторожно перевернули его на спину. Волна ударила прямо в больное плечо, и Ласт Пранк провалился в бездну.