Дамина Райт - Кровь фей

– Девчонку, – повторил Изулен и крепче сжал руку Анфигрены, не собираясь отдавать её черномагу. Пусть только попробует схватить! – Зачем тебе моя сестра?

– Чтобы её кое-куда отправить! – хихикнул незнакомец. – Надеюсь, ты не возражаешь?

В пещере и так было холодно, а теперь у Изулена вовсе мороз пошёл по коже.

– Куда отправить?! Я слышал, черномаги не трогают тех, кто не сделал им ничего плохого!

Не отвечая, черномаг махнул птицам рукой в перчатке. Мол, берите его! Изулен выпустил руку Анфигрены, метнулся к сосудам на камне и швырнул первым же попавшимся в налетевшую птицу. Её снесло с пути.

– Взять его! – раздался вопль.

Изулен кинул второй сосуд, с головой внутри, в черномага, но тот ловко увернулся. Сосуд ударился о стену, разбился. Запахло чем-то мерзким, похожим на вонь мертвеца. В пещеру ворвалось ещё несколько птиц.

– Стоять! – взвился голос черномага. Он схватил за руку Анфигрену, та попыталась вырваться, но безуспешно. – Иначе я…

Изулен не дослушал и швырнул в него третий сосуд. Черномаг увернулся и отпрянул, таща за собой плачущую девочку. Сосуд покатился по земляному полу, исчез в полутьме. А проклятые птицы накинулись на Изулена, больно хлопая крыльями по лицу. Отбиваясь от них, он уже ничего не видел. Его одолели, повалили на пол и принялись клевать со всех сторон. Боли стало так много, что Изулен даже не мог кричать. Попал ли он в черномага? Попал ли?

Проваливаясь куда-то в бездну и слыша издалека визгливое: «Оставьте его! Теперь он уже не помешает!», Изулен понял, что промахнулся.

Посреди пустоты соткались две незримые силы: справедливая и несправедливая, Кэаль и Мааль. Кэаль создала мир и всё, что в нём, и закон Великого Равновесия. Минуло с тех пор двадцать пять столетий, и не было ни одного дня, чтобы не сошлись в бою те, кто за справедливость, и те, кто против неё.

«Лэн, сзади!» – прозвенел голос Айи – говорящей палочки – в ушах юного фея, и, развернувшись, он увидел хибри . Полумедведь, получеловек с рычанием замахнулся огромной волосатой лапой. Лэннери осознал: если промедлит, то хибри сметёт его кулаком, будто ничтожную муху, со своего пути. Нацелив палочку на хибри, Лэннери выкрикнул первое заклинание, которое пришло ему в голову:

– Соом-ну!

Призрачное сияние окутало палочку и исчезло. Хибри замер. Его маленькие круглые глазки сделались сонными, лапы опустились. Он лёг на землю и захрапел. Лэннери смотрел на него, держа в руке палочку – ноги хибри были человеческими, с заскорузлыми пятками. Эти чудовища выглядели по-разному: одни до пояса – звери, а ниже пояса люди, как спящий хибри. У других могли быть человеческие лица, но звериные или птичьи тела – или наоборот.

Хибри всхрапнул и перевернулся на живот. Наверное, любимая его поза в те времена, когда он ещё не был чудовищем… Пора бы и прикончить слугу Мааль, но Лэннери медлил. С гораздо большим удовольствием он бы расправился с тем, кто изуродовал человека, смешав его кровь с медвежьей в своём проклятом ритуале.

«Лэн, надо», – снова услышав звонкий голос Айи, Лэннери взглянул на неё. Палочки фей представляли собой вытянутые фигурки с головами, изящно вырезанными из аргены, золотолиста или коэцина – смотря к какой Школе принадлежала фея. Или фей, мысленно добавлял Лэннери.

«Времени нет – там ещё нечисть подкрадывается», – взволнованно сказала Айя. Будто вторя ей, в лесу торопливо зачирикала птица. Лэннери кивнул, сосредоточился и выкрикнул заклинание:

– Пер-кусса !

Белый луч сорвался с кончика палочки и вошёл в тело мирно храпевшего чудовища, как лезвие ножа. Сон прервался. Хибри страшно выгнулся, застонал, царапая когтями землю. Ещё один луч – и мёртвое уже тело вспыхнуло белым пламенем. Сгорит, и останется только дымящаяся кучка пепла.

Теперь внимание Лэннери приковала к себе нечисть – вот она, ядовито-зелёная, заметная даже среди трав маа-змея. Она успела подползти ближе и не выдать себя ни шорохом, ни шипением. При необходимости дети Мааль двигались бесшумно.

«Чего ты ждёшь? Чтобы она прыгнула?» – настороженно спросила Айя.

«Именно, – Лэннери не сводил глаз со змеи. – Это будет красиво – убить нечисть, прыгающую прямо на тебя! А ты думала, она заворожила меня своим взглядом?»

Дети Мааль обладали таким умением, но это действовало только на людей, и мысли Лэннери прозвучали насмешкой над Айей. Она не стала отвечать, да и не до этого было. Маа-змея изогнулась всем своим тонким ярким телом и прыгнула.

– Пер-кусса! – луч прошёл в одном мильме* от противницы. Перед лицом Лэннери мелькнул раздвоенный язык. Юный фей едва успел метнуться в сторону. Под новый крик: «Пер-кусса!», сорвавшийся не с губ Лэннери, маа-змея рухнула на землю. Он поднял брови, глядя, как раненая противница извивается на земле, пятная траву, пачкая ядом буйно растущие белоцветы.

– Слава Кэаль, что я смог избавить тебя от нечисти! – раздался голос друга.

– Саймен! – Лэннери повернулся к нему. В свете Белой Звезды Саймен выглядел настоящим феем-спасителем – светловолосый, сероглазый, весь в белом, с сияющими крыльями за спиной.

В руке он держал палочку из аргенового дерева, только лицо у неё было другое, и имя другое – Рейла. Обычно феи не раскрывали друг другу имена палочек, но Лэннери и Саймен решили, что у каждого правила должно быть какое-нибудь замечательное исключение.

– Думал, попаду в змеюку, – беззаботно откликнулся Лэннери, помахивая палочкой. Саймен укоризненно покачал головой.

– Ты хочешь стать как Эсмели?

– Нет, – Лэннери посерьёзнел, нахмурился.

– Вот и не будь таким беспечным!

Эсмели была из дюжины фей, учившихся в Школе Алой Звезды, и в этом году, когда наступил вер – тёплое время, – Эсмели ужалила маа-змея. Будь это простая гадина, а не дитя Мааль, с феей ничего бы не случилось – неопасные раны, укусы или ушибы заживали сами собой. Но тогда и рассказывать было бы не о чем.

– Она лежала вся раздутая и лиловая, глаза у неё вытаращились так, будто сейчас вылетят из орбит! А потом она умерла в страшных мучениях, – передавали феи из Школы Алой Звезды всем остальным. – А рядом были бездарные . Все, кто к ней прикасался и пытался помочь, заболели и умерли!

Бездарными называли людей, потому что у них не было звёздного дара. Лэннери не любил это прозвище, а по какой причине, знал только его друг.

– Смотри, время Белой Звезды подходит к концу, она тускнеет, – забеспокоился Саймен. – Скоро засияет Золотая, и нам пора будет улетать, а я ещё недостаточно добрых дел совершил!

Лэннери с сомнением осмотрел его непорочно-белую рубаху с поясом и штаны.

– Ты даже запачкаться не успел. Спорим, моя змея – это первая, которую ты убил?