Светлана Каныгина - Путешествие в Мир

– Как?– воскликнул Горен, разъяренно взглянув ему в глаза.

Отиль, обескураженный поведением молодого вурмека, даже отступил на несколько шагов назад.

– Она была мертва,– ответил он смущенно,– Мне ничего не оставалось делать. Нельзя было оставлять её в лесу.

Сказанное старостой ошеломило Горена. От неожиданности он не мог сказать ни слова, а только смотрел на старика широко раскрытыми глазами.

Отиль всплеснул руками.

– Какую беду вы усмотрели в этом событии?– с некоторой строгостью спросил он,– Ну не родственником же приходилось вам это существо!

Староста подошел к оцепеневшему Горену. Наклонившись, он поднял лежащий на полу нагрудный панцирь и вместе со шлемом аккуратно положил его в ворох одежд человека.

– Незнакомец тоже умер?– тихо спросил юноша.

– Нет, жив, хотя и очень слаб,– ответил Отиль,– Он в моём доме. Хотите взглянуть?

– Да, конечно!– обрадовался Горен.

Староста улыбнулся.

– Ну что же, следуйте за мной,– сказал он.

Вурмеки вышли из лекарной, миновали разбитый перед ней сад и повернули на улицу. Горену не терпелось поскорее оказаться на месте и увидеть вчерашнего незнакомца, но Отиль, несмотря на вечерний час, никуда не торопился. Без умолку рассказывая о выдающихся жителях деревни, староста с гордостью указывал то на один, то на другой вурмекский домик, и непременно останавливался у каждого забора местных знаменитостей. Горену, порядком уставшему за день от разговоров, были не интересны рассказы Отиля. Он терпел их растянутую занудность с большим трудом, мечтая поскорей закончить утомительную прогулку и, наконец, добраться до места.

– Вот, мы и пришли. Прошу,– остановившись перед очередным домиком, сказал староста.

Горен облегченно улыбнулся.

Войдя внутрь, они прошли через просторную гостиную и поднялись по лестнице на второй этаж. Отиль открыл перед юношей одну из дверей, и вурмеки оказались в большой хорошо освещенной комнате. Здесь, у стены, украшенной цветастым ковром, стояла громоздкая кровать. На ней, укрытый по грудь лоскутным пледом, лежал человек.

– Я решил разместить его в своей спальне,– сказал Отиль,– Во всём доме нет комнаты больше чем эта, и кровати больше, чем моя.

Он подошел к окну, и раздвинув шторы, открыл его настежь.

– Ведь он так высок! – смеясь, продолжил староста,– Посмотрите, его ноги буквально свисают на пол!

Горен медленно приблизился к кровати и, заложив руки за спину, склонился над лицом человека. Длинные тёмные волосы, обрамляя бледное лицо незнакомца, струились волнами и ложились на перетянутую повязкой грудь. Глаза его были закрыты. Человек мирно спал, и сон его был так крепок, что ни один из окружающих звуков не могли его потревожить.

– И что самое удивительное,– шепотом сказал Отиль, усаживаясь в кресло,– Внутреннее строение этого существа ни капли не отличается от нашего с вами. Я был просто потрясён! Конечно пришлось повозиться, зашивая его громадную селезёнку, но она была устроена точь-в-точь как у любого вурмека. Это невероятно!

– Он приходил в себя?– спросил Горен.

Отиль поправил пенсне и со вздохом ответил:

– Да, если можно так сказать. Он был в сознании, но совсем недолго. Однако мне хватило, чтоб напоить его грибным бульоном и произвести некоторые необходимые процедуры.

Староста поднялся и взял со столика с лекарствами деревянную трубку в форме тонкого полого цилиндра. Затем он подошел к кровати, склонился над человеком, приложил трубку одним концом к его груди, а к другому прижался ухом и замер.

Горен с большим любопытством наблюдал за этими странными манипуляциями.

Надо сказать, что в родной деревне Моглов лекарь был, но его врачевание ограничивалось примочками, травяными настоями или наложением повязки. Вурмеков с более тяжелыми недугами всегда отправляли на восточную сторону оврага, и теперь юноше становилось ясно, по какой причине это происходило.

Внезапно Горен вспомнил о найденном камне. Он лихорадочно схватился за карманы, наскоро определяя в который положил находку, но нащупав в одном из них бугорок, быстро успокоился.

– А не говорил ли чего незнакомец, когда приходил в себя?– спросил Горен, переминаясь с ноги на ногу?

Отиль оторвался от трубки и, внимательно посмотрев на юного вурмека, ответил:

– Решительно ничего. А если бы и сказал, то сильно сомневаюсь, что мне были бы понятны его слова.

– Но ведь ночью в лесу он говорил с нами,– возразил Горен.

Лекарь поправил пенсне и, деловито уперев руки в бока, спросил:

– И что он вам сообщил, разрешите узнать?

– Он просил помощи,– ответил Горен.

– Помощи,– не отрывая глаз от юноши, задумчиво сказал Отиль,– Это всё что он вам сказал?

– Да,– пробормотал Горен,– он так и сказал «Я прошу помощи»

– И всё?– снова спросил лекарь.

– И всё,– недоумевая, ответил Горен.

Староста недоверчиво приподнял брови.

– Вам могло это показаться,– сказал он,– Любое создание, пробитое насквозь палкой, начнет бормотать невесть что. А ночью в лесу, да ещё с перепугу и не такое послышится.

– Но мы…– попытался возразить Горен.

– Убеждён,– перебил его Отиль,– Вам показалось.

Озадаченный таким поведением старосты, Горен не решался настаивать на своем. Он прибывал в некоторой растерянности и просто молча смотрел на пожилого вурмека. Отиль, в свою очередь, осознав, что был несдержан, смягчился и предложил Горену взамен споров выпить вместе чаю. Тот вежливо отказался от приглашения, и распрощавшись с лекарем, отправился к дому Лакинов.

Прошло немало времени с того момента, как Горен обманом покинул ужин в семействе Фелика. Рогген уже успел вернуться и ждал брата в гостиной. Вместе с Паолем и Ивией он сидел на небольшом диванчике у окна и восхищенно рассказывал о пройденном дне. Особенно мягкую ноту голос вурмека приобретал, когда он упоминал о младшей дочери изобретателя. Румянец на её округлых щечках, природная хрупкость и роскошь огненно-рыжих волос с первой секунды знакомства покорили Роггена. Воодушевленный тем вниманием, что девушка оказала ему во время ужина, вурмек называл её не иначе как «милое создание» и «весёлая стрекоза». При этом он говорил сбивчиво и изрядно краснел, но совершенно не замечал, что раскрывает перед роднёй свой интерес к девушке.

Когда же Рогген увидел стоящего в дверях гостиной младшего брата, его восторженную улыбку тут же сменила гримаса недовольства.

– Где ты был?– спросил он.

– Я немного прогулялся,– ответил Горен,– Голова разболелась, и я подумал неплохо бы подышать свежим воздухом. Но мне это не очень помогло. Пожалуй, пойду прилягу.

И Горен направился к отведённой для них с Роггеном комнате. Извинившись перед Лакинами, Рогген пошёл вслед за ним.