Андрей Пучков - Дом для призрака

После этих слов наш светоч водрузил свои очки на свою же умную голову.

Все молчали, обдумывая сказанное, я молчал по вполне понятной причине, чтобы опять не ляпнуть что-нибудь. И вообще, какого лешего они таскают меня на эти совещания? В комнату, наверное, уже пришёл Семёныч и притащил баранки, если бы я был там, то уже хряпал бы их с чаем. Вдруг я почувствовал сильный удар в бок и очнулся, кроме Светланы, бить меня некому, только с ней из всех здесь собравшихся я провел ночь под одним одеялом.

Это была действительно она, кивнув на Николаича, сказала:

– Начальство в сомнениях, и не знает, куда девать твоего бывшего спарринг-партнёра.

– Скажите, Алесей Геннадьевич, – обратился я к учёному, – а этот недомерок уже вошёл в разум? Он наверняка перестал получать дурные приказы от мамаши?

Алексей Геннадьевич опять снял очки, повертел их в руках и коротко ответил:

– Теоретически, да.

– Тогда поселите его возле Кедровки, если бы там был Хозяин, то, скорее всего, он изгнал бы из своей вотчины тварь, которую туда подкинули, леса там глухие, непроходные, посторонних нет, ему должно понравиться. И опять же, у нас под боком, значит под присмотром.

После моих слов все дружно перевели взгляд на Николаича, тот помолчал, а потом задумчиво проговорил:

– Это не лишено смысла, надо обдумать… И, скорее всего, мы так и сделаем. Хозяин в округе нужен.

Да. Вот так вот вам всем! Я, оказывается, ещё и умный боксёр!

После моего триумфа на импровизированном совещании я поспешил в комнату отдыха, и как раз вовремя. Семёныч с Олегом Михайловичем уже сгрызли почти все баранки, я метнулся к столу, схватил оставшиеся три штуки и заявил, что это моё.

Потом налил себе чаю и стал наслаждаться до тех пор, пока не пришла старшая ведьма и не стырила у меня одну баранку, причём так, что я даже не успел среагировать. Зашла, уселась на диван, а когда я хотел взять очередную баранку, та упорхнула прямо ведьме в руку.

Увидев такое безобразие, я быстро схватил последнюю баранку, начал обгрызать её со всех сторон – а то и эту отберут.

Когда Мария Николаевна покончила со своей добычей, вернее, с трофеем, а если ещё точнее, то с моей баранкой, мило улыбнулась мне и проворковала:

– Принято решение навестить ещё раз бывшую вотчину избитого нашим хулиганом Хозяина. Надо постараться найти этих уродов непримиримых, а то так и до беды будет недалеко! В тех краях должны появиться наши подопечные, очень приличные и полезные обществу люди, которые в силу физиологических особенностей своих организмов боятся серебра. Поэтому два дня на подготовку.

– Да, и ещё, – продолжила она, – к нам присоединятся два настоящих полицейских оперативника, один из управления, звать Константином, приедет сюда и поедет вместе с нами. Второй местный, он нас будет встречать. Кроме них поедут Александр Андреич, Сергей, Гоша, Николаич сам, я и Ниночка, у неё там живёт подруга, она сама там часто бывала и знает всё. Вооружаемся как обычно, по полной программе, берем все виды, на всякий случай, серебро тоже, на себе не таскать. Едем на микрике и на «Прадо». Кстати, Александр, зайдите в оружейку примерить «Ратника», изготовили наконец-то, по вашей мерке. И соберите в оружейке свою сумку.

Я, повинуясь повелению ведьмы, направился в оружейку, где меня встретил Анатолий Викторович и радостно удивился тому, что я ещё живой, после чего сообщил:

– Дождались, притащилась твоя амуниция, пошли, мерить будешь.

Мы зашли в комнату, которая располагалась за стойкой, за которой он обычно сидел. В комнате стоял стол, на котором был разложен зелёный камуфляж, ткнув в него пальцем, оружейник сказал:

– Раздевайся, одевайся, примеривай.

Я быстро переоделся, камуфляж был значительно тяжелее обычной формы, Анатолий Викторович осмотрел меня и проговорил:

– Ну вот, теперь ты весь одет в нехилый бронежилет. Причём в некоторых местах – в серебряный. После этого он бросил на стол большую брезентовую сумку, застёгивающуюся на две молнии и с несколькими карманами по бокам. Потом начал стаскивать всё, что мне полагалось по моей работе: аптечку, кобуры поясные и скрытого ношения, ножны для меча, простой нож в ножнах. Разгрузку с множеством карманов. Закончив с сумкой, он показал мне мою персональную пирамиду, в которой уже находилось специальное и огнестрельное оружие: «Маузер», с которым я уже так ловко управляюсь, пять гранат, которые ещё не применял, «Меч», «Бекас» 12-го калибра и ГШ-18 с тремя магазинами к нему. Под помповиком и пистолетом на полочке лежали по четыре коробки с простыми патронами и по две коробки специальных, с серебряной начинкой. Я всё пересчитал, расписался, где надо, и пошёл искать Сергея, чтобы с ним топать на обед.

После обеда мы с ним сидели в комнате и играли в шахматы, я и не знал, что неплохо играю, Сергей как-то предложил, я понял, что умею играть, и согласился, он так ни разу у меня и не смог выиграть.

Доиграть мы не успели, позвонил Николаич и попросил меня зайти к нему.

В кабинете у начальника никого не было, он был один, я украдкой заглянул под стол, никого, а то я уже как-то привык, что всегда попадаю на какие-то сборища. Начальство поставило передо мной чайник, заварник с чаем, банку с кофе, кружку и предложило выбирать. Я выбрал чай.

– А теперь слушай, ты, наверное, уже понял, что наши сотрудники работают не только в нашей эмигрантской конторе, таких контор хватает, но и в других структурах сотрудников достаточно много, и это не всегда люди. Они, как правило, занимают немалые должности во всех силовых ведомствах, даже в частных военных компаниях, что обеспечивает нам достаточно легкое передвижение и оперативную помощь при различных ситуациях. Также наши сотрудники ходят и по земле, в виде простых участковых, оперов и других специалистов из разных областей нашей жизни.

Образовалась наша контора не вчера, ей уже не одна сотня лет, нашлась в своё время светлая голова, которая решила наблюдать за нашими славянскими духами. И когда пришло христианство, чего греха таить, люди частенько помогали своим старшим братьям, предоставляли им кров и питание, когда особо ретивые служители церкви разрушали их жилища, и приводили в негодность места их обитания.

Христианское учение приложило массу усилий, чтобы привить русскому человеку ненависть к его духам, но так и не смогло искоренить привязанность к ним, привязанность, которой на тот момент уже была не одна тысяча лет. Да и сами священники мракобесием, в отличие от просвещенной Европы, не страдали. Славянские ведуньи на кострах не горели, использовали их в основном, как и положено, для продолжения рода. Поэтому на Руси такие красивые женщины. Европа же свою красоту сожгла на кострах, считая красивых женщин ведьмами. Ну а если кто-то всё же просил церковь изгнать духов, изгоняли, хотя прекрасно понимали, что их изгнать каким-то дымом и водой невозможно. К оборотням у русских людей отношение тоже особое, ненависти нет, скорее, даже зависть, из-за этой самой зависти их, скорее всего, иногда и убивали.